Очень плохой босс
Шрифт:
На следующее утро Лидочка по его просьбе позвонила в типографию, но никакого вразумительного ответа от них не добилась. Информацию по чужим заказам они не предоставляют, передала ему она.
— А для чего вам это? — не удержалась секретарша от любопытства, хотя Крамер видел, что она его побаивается.
Сначала он хотел её одёрнуть — любопытных Крамер не любил, а эта Лидочка ещё и болтлива. Но потом решил, что ведь она тоже может поделиться с ним кое-какими подробностями, которые, в свою очередь, чрезвычайно интересовали его. И хотя к сплетням он относился резко отрицательно,
В двух словах он обрисовал ситуацию с листовками и свою дилемму: кто из двух женщин лжёт.
Лидочку даже спрашивать ни о чём не пришлось. Глаза у неё загорелись, как у охотничьей борзой. Она, сама не замечая, без приглашения опустилась в кресло у его стола и возбуждённо затараторила:
— Тут даже можете не сомневаться, Илья Сергеевич! Конечно, это Гвоздецкая! Это совершенно в её духе!
— Почему вы так уверены?
— Ну, такой она человек. Я не хочу сплетничать, — произнесла Лидочка, но Крамер видел — очень даже хочет. — Но видели бы вы, что Элла Марковна вытворяла тут при прежнем коммерческом директоре. Он неплохой был человек, но мягкий и… увлекающийся. Элла Марковна крутила им, как хотела. И такие небылицы вечно сочиняла! Он, кстати, и вылетел с этой должности из-за неё. А со Снегирёвой у неё вообще давняя вражда. Так что она запросто могла её оговорить.
— Из-за чего? — живо спросил Крамер прежде, чем спохватился.
Но Лидочка не обратила внимание на его, как ему казалось, неуместный интерес и охотно продолжила:
— Там что-то личное. Они ведь раньше близкими подругами были, а потом что-то не поделили. Поговаривают, что Гвоздецкая причастна к разводу Снегирёвой и Маркелова, но это догадки. Хотя зная натуру Эллы Марковны, я лично не удивлюсь…
После доверительной беседы с секретаршей Крамеру сделалось не по себе. Это ж надо до чего он докатился — сплетничал с секретаршей. Кому скажи — не поверит.
Но ещё больше его придавило то, что он так заблуждался на счёт Ксюши… И ведь были моменты, которые его удивляли в ней или озадачивали, которые никак не вязались с образом корыстной и лживой вертихвостки, но он почему-то не заострял на них внимание. А мог бы! Мог бы задуматься, мог бы в конце концов запросить в кадрах её личное дело. Так глупо он ещё никогда себя не чувствовал. И стыдно стало, ужасно стыдно, хоть и Ксения Андреевна, слава богу, не в курсе, что он там про неё думал.
Поразмыслив, Крамер вызвал к себе начальника отдела продаж, Михаила Агеева. Можно, конечно, было и потрясти как следует типографию или, в конце концов, написать официальный запрос, но это долго. Да и заказать могли разные партии в разных фирмах — типографий в городе больше двух сотен. Так что, решил он, будет гораздо быстрее, если менеджеры по продажам обзвонят выборочно нескольких из списка и выяснят, вручали им листовки или нет.
Агеев такой просьбе удивился, но спорить благоразумно не стал. А уже через час доложил, что шесть из десяти опрошенных листовки подтвердили, до двоих не удалось дозвониться, ещё двое — не помнят.
А после обеда Крамер всё же наведался в кадры, попросил дело Ксении Андреевны Снегирёвой. Если уж откровенно, он давно
Основные сведения, конечно, были и в программе «Босс-кадровик», и их он ещё в первые дни посмотрел, но к персональным данным Крамер доступа не имел.
— Илья Сергеевич, только вы прямо тут посмотрите, хорошо? — попросила кадровичка, протягивая ему папку. — Вы же знаете, без официальной бумаги нельзя выносить личные дела…
Эти бумаги подтвердили слова секретарши. А заодно он подсмотрел её домашний адрес. В гости, конечно, он к ней не собирался, но пусть будет, на всякий случай…
Потом пришлось уехать на встречу с директором «Экванта» вместо Котова — того сразил гипертонический криз.
Переговоры затянулись, и в офис Крамер вернулся уже вечером.
На обратном пути он всё обдумывал, как ему поступить с Эллой Марковной. Хотелось бы, конечно, незамедлительно уволить и по статье, но он прекрасно понимал, как она могла вывернуться из этой ситуации и доставить им в будущем кучу хлопот.
Очевидно, что злосчастную коробку напечатала она за свои деньги, а, значит, могла делать с ними, что угодно. Ну а то, что она оклеветала Ксению Андреевну, — так слова к делу не пришьёшь, если она вдруг помчится в суд или в инспекцию труда.
Его опасения подтвердил и штатный юрист.
— Что вы! Даже не думайте! — замахал он руками. — Вы же не записывали ваш с ней разговор, а она потом от всего открещится. Её уже пытались когда-то уволить, а в итоге через суд Гвоздецкую восстановили и выплатили компенсацию. А нам прилетело по шапке из гендирекции. Так что с ней нужны железобетонные основания, а иначе и затевать не стоит.
— Что ж, будут вам основания, — пообещал Крамер.
А теперь, наверное, стоило извиниться перед Ксенией Андреевной. Хотя бы за эти чёртовы листовки.
Он спустился в клиентский отдел, где уже почти все разошлись. Однако в кабинете Ксюши угадывалось движение сквозь щели в жалюзи. Злясь на себя за неожиданное волнение, он пересёк пустой зал и, постучав, открыл дверь её кабинета.
49
Ксюша
Из кабинета коммерческого директора я вылетела чуть ли не в слезах. Нет, ну до чего же обидно! Тут из кожи вон лезешь, чтобы всё было сделано хорошо и своевременно. Девчонки мои вкалывают, не покладая рук, в ущерб своим семьям. А он верит этой подлой и насквозь лживой Эллочке!
Почти всю ночь я промаялась. Если и спала, то урывками. Но утром встала полная решимости.
Пока ехала на работу немного подрастеряла запал, но всё же твёрдо решила — уволюсь. Сегодня же пойду в кадры с заявлением.
До обеда, правда, никак не удавалось вырваться — то одно задерживало, то другое. И в суете почти забыла об этом, но во время обеда в буфете подслушала разговор продажников.
— Вот что за бред? — возмущался Рома. — Почему я должен обзванивать не пойми кого, спрашивать про какие-то идиотские листовки вместо того, чтобы заниматься своим проектом? Утро, считай, коту под хвост…