Очерк православного догматического богословия. Часть II

Протоиерей Николай Платонович

Р.-католическая церковь считает старокатолическую иерархию (как и утрехтскую) незаконной и недействительной. Но и с православной точки зрения, она не может быть признана канонически правильной. К такому заключению пришла и С.-Петербургская комиссия по старокатолическому вопросу. По ее мнению, утрехтскую, как и старокатолическую иерархию, нельзя признать канонически правильной по следующим причинам: во-первых, потому, что родоначальник утрехтской иерархии Доминик-Мариа-Варле, бывший Вавилонский епископ in partibus, рукоположил Стееновена, от которого ведет свое происхождение утрехтская, а, следовательно, и старокатолическая иерархия, единолично, без присутствия других епископов; во-вторых, потому, что рукоположил в области, ему, как епископу вавилонскому, не подведомой; в-третьих, потому, что рукоположил без папского разрешения, при отсутствии которого, по тогдашнему р.-католическому праву, ему нельзя было делать этого, и, наконец, в-четвертых, потому, что рукоположил (15 окт. 1724 г.), находясь в состоянии запрещения, которое было наложено на него (еще 15 марта 1720 г.), между прочим и за то, что он совершил (в 1719 г.), не имея на то разрешения, до 640 кон{стр. 246}фирмаций над утрехтскими

схизматиками (церк. Вед. 1896 г. № 38). Единоличным же было и посвящение Рейнкенса и Герцога. Между тем, по точному смыслу канонов церковных, дело избрания и посвящение епископа есть действие целого епископского собора: «епископа поставляти наиболее прилично всем тоя области епископам» (I Вс. Соб. 4 пр.; сн. Карф. соб. 13 пр.), а совершение самой хиротонии, как священнодействия, есть действие двух или трех епископов; «епископа да поставляют два или три епископа» этого собора (1 ап. пр.; сн. Карф. соб. 60 пр.).

Имеет значение для суждения действительности иерархии европейских старокатоликов и то или иное решение вопроса о правоверии Утрехтской церкви, от которой ведет начало иерархия старокатоликов. В р.-католическом мире преобладает мнение, что Утрехтская церковь заражена еретическими воззрениями Янсена и есть церковь схизматическая, почему отлучена папами от общения церковного (в ХVIII в.). Обвинение в еретичестве Голландской церкви, возведенное на нее иезуитами, трудно признать доказанным. Однако продолжая пребывать вне общения с Римской церковью, иерархию которой Православная церковь признает действительной, находясь вне общения и с Православной Восточной церковью, не утратила ли Утрехтская церковь иерархический ток благодати, сохраняющийся и передающийся в кафолической церкви через непрерывное преемство законного священноначалия? Не приложимо ли к утрехтской, а, следовательно, и к старокатолической иерархии то, что говорит св. Василий В. об угасании благодати в обществах, отделившихся от церкви? При полном правоверии Утрехтской церкви продолжительное разобщение с кафолической церковью не должно бы, да и могло ли бы иметь место?

Но, само собою понятно, с православной точки зрения окончательное решение вопроса относительно хиротонии утрехтской, а, следовательно, и старокатолической иерархии, может принадлежать только голосу самой церкви.

{стр. 247}

Бра

§ 167. Понятие браке, как таинстве

Господь, изливая дары спасительной благодати, необходимые каждому человеку в отдельности для спасения и вечной жизни, благоволил установить особое таинство для тех из чад церкви, которые вступают в брачный союз, дабы через благословение и освящение их союза они могли осуществить закон брака в истинном его существе и достигать определенных волей Творца целей брака, а брачный союз оградить от влияний греха, искажений и злоупотреблений. Брак, как таинство в церкви Христовой, есть такое священнодействие, в котором, по свободном перед священником и церковью обещании женихом и невестой взаимной супружеской верности, через служителя таин Божиих преподается им свыше благодать, освящающая их брачный союз, возвышающая его в образ духовного союза Христа с церковью и содействующая им в достижении всех целей брака — взаимному вспоможению во спасении, благословенному рождению и христианскому воспитанию детей (Катих.).

§ 168. Учение откровения и церкви том, что браковенчание есть богоустановленное таинство

Под именем брака, как таинства, нередко разумеют самый супружеский союз, а не церковное его благословение. Конечно, и самый супружеский союз, когда вступающими в брак оставляется отец и мать и по творческому предначертанию два образуют едину плоть, единое существо и лицо, есть тайна (Еф 5, 32; сн. 1 Кор 6, 15–16). Но православная церковь отличает тайну брачного союза от брака, как таинства, и под таинством брака разумеет не брачный союз, а установленное Господом священнодействие, совершаемое служителем таин Божиих и освящающее брачный союз.

I. В откровении нет так ясно выраженных свидетельств об установлении И. Христом таинства брака, какие имеются богоустановленности брачного союза, или некоторых других таинств {стр. 248} (напр., крещения, евхаристии, покаяния), однако даются основания для убеждения в богоустановленности брака, как таинства. Так, И. Христос в беседе с фарисеями нерасторжимости брачного союза говорил: еже yбo Бог сочета, человек да не разлучает (Мф 19, 6). Поставляя брачное сочетание в прямую зависимость от Бога, сообщающего ему характер нерасторжимости, И. Христос тем показал, что брачные дела, начиная с заключения брачного союза до расторжения в исключительных случаях, подлежат не кесареви или власти гражданской, а к тому, что было Божиим (Мф 22, 21) и имело подлежать ведению церкви. Это, особенно в связи с тем, что Господь Своим личным присутствием почтил и, конечно, благословил брак в Кане Галилейской (Ин 2, 1–11), приводит к предположению, что Ему благоугодно было установить в Своей церкви для преподания брачущимся необходимого благословения Божия и благодати особое священнодействие.

Ап. Павел в послании к ефесянам говорит: оставит человек отца своего и матерь и прилепится к жене своей, и будета два в плоть едину. Тайна (, sacramentum) сия велика есть: аз же глаголю во Христа и во церковь (Еф 5, 31–32). Великой тайной апостол в этих словах называет не союз Христа с церковью, хотя он и есть по существу своему союз таинственный, а союз супружеский (соединение мужа и жены в плоть единую). При этом апостол разумеет союз именно между мужем и женой — христианами, ибо называет их членами тела Христова (30 ст.) и излагает обязанности христианских супругов (22–25

ст.). Отсюда следует, что называя брак тайной великою по отношению ко Христу в церкви, он называет его так в том именно смысле, что в христианстве супружеский союз является отображением союза Христа с церковью. Но если брачный союз двух лиц в христианстве есть таинственный образ союза Христа с церковью; а союз Христа с церковью, без сомнения, исполнен благодати и святости (Ин 1, 14; Еф 5, 25), то необходимо предположить, что и брачный союз в христианстве бывает освящаем и запечатлеваем благодатью Христовой, и что, следова{стр. 249}тельно, существовало с самого начала христианской церкви особое тайнодействие, установленное с той целью, чтобы освящать брачный союз благодатью Христовой. Некоторые изречения ап. Павла дают основания предполагать существование такого священнодействия. Так, он внушает, чтобы вступление в брачный союз совершалось не иначе, как точию Господе (1 Кор 7, 39), т. е. брак должен быть заключаем согласно с тем, как повелено Господом и Его апостолами. Но так как хранить и утверждать в мире все повеленное Господом и Его апостолами призвана церковь, то выражение апостола приводит к мысли, что заключение супружества между христианами должно быть совершаемо при участии церкви, при ее одобрении и утверждении, а это одобрение и утверждение может выражаться в церковном благословении их. Подтверждение такого заключения можно видеть в словах св. Игнатия Богоносца: «надлежит желающим жениться и выходящим замуж творить брак с ведома епископа, чтобы брак был Господе» (к Полик. 5). Следовательно, брак Господе по этому свидетельству, есть брак, заключенный при непосредственном участии церкви.

II. В церкви брак несомненно был признаваем таинством с самого начала. Древнейшие учители свидетельствуют, что брак совершался при непосредственном участии церкви — через благословение брачующихся священнослужителями, и что с этим благословением, по верованию церкви, соединяется действие особенной освящающей благодати Божией.

На участие церкви в благословении и освящении христианских браков указывают уже приведенные слова св. Игнатия Богоносца.. Климент Ал. обличает хулителей брака указанием на слова ап. Павла, что брак освящается словом Божиим и молитвой (1 Тим 4, 3–5). Он же, осуждая ношение женщинами накладных волос, говорит: «на кого пресвитер при этих волосах возлагает руку, кого благословляет? Не жену, вступающую в брак, а чужие волосы и, следовательно, чужую голову» (Стром. III, 12; Педаг. III). Мефодий, еп. Патарский, дает довольно определенное представление самых обрядах, соединявшихся в его время с церковным благословением брака. Отсюда входило употребление {стр. 250} песнопений, возложение на головы брачующихся венцов, таинственное обхождение их около известного места и держание ими в руках свечей (Пир десяти дев). Св. Григорий Б., защищая чистоту и святость брака, говорит: «если ты еще не сопрягся плотию, не страшись совершения; ты чист и по вступлении в брак. Я на себя беру ответственность; я сочетатель, я невестоводитель… Я сочетаваю юные руки рукою Бога» (Сл. 40; Пис. 57). Св. И. Златоуст, осуждая обычай сопровождать празднование брака непристойными песнями, говорит: «зачем бесчестить всенародно честные тайны брака? Все это надобно отвергнуть и учить дочь стыдливости с самого начала, и позвать священников и через молитвы и благословения заключить союз супружества, чтобы умножалась любовь жениха и сохранялось целомудрие невесты» (На 1 Кор VII, 2).

Древние учители свидетельствуют и веровании церкви в сообщение брачующимся через церковное священнодействие благодатных даров. Так, Тертуллиан христианский брак прямо называет таинством (divinum sacramentum, sacramentum Christi) и поставляет его наряду с крещением, миропомазанием и евхаристией (К супр. II, 1–2; О единобр. 5 и др.). Св. И. Златоуст, наставляя том, чтобы браки были совершаемы не иначе, как по благословению и молитвам священников, указывает, что через это супруги «соединяются благодатью Божиею» (На Быт. Бес. XLVIII, 6). Блаж. Августин, сравнивая характер таинства брака с характером таинства священства, говорит: «у всех других народов благо и счастие брака состоит в рождении детей и в супружеской верности, что же касается народа Божия (христиан), то у него благо брака заключается еще в святости самого таинства» (De bono conjug. с. XXIV).

Учение браке, как таинстве, с самого начала и до времен реформации XVI в. содержимо было во всех странах христианского мира. Поэтому брак признают таинством христиане, из глубокой древности отпадшие от православной церкви (армяне, марониты, копты, яковиты, несториане). Но, как говорит блаж. Августин, «что принимает вся церковь, хотя бы {стр. 251} то и не было утверждено на соборах, но всегда сохранялось, то несомненно предано ей апостолами» (De bapt. IV, 24).

§ 169. Видимая сторона таинства брака и его невидимые действия

I. Чинопоследование таинства брака, довольно обширное, сла гается из обручения и венчания.

Обручение совершается троекратным благословением брачущихся перстнями с словами священнодействующего: «обручается раб Божий (или раба Божия) N рабе Божией (или рабу Божию) N во имя Отца и Сына и Св. Духа». Оно соединяется с молитвенным испрашиванием благословения Божия на предположенный ими союз. Но обручение есть только приготовительный обряд к венчанию. В обручении утверждается в присутствии церкви пред лицем Божиим, глаголанное у брачующихся слово, и в залог этого даются им перстни.