Очерки истории российской внешней разведки. Том 2
Шрифт:
Когда дроздовцы прибыли в Ставрополь, Макаров решил предпринять шаги для проникновения в штаб отряда. Многие офицеры уже знали о его ранении и контузии, но в отряде такого люда было немало. Тогда он ненавязчиво упомянул о прошлой работе в качестве шифровальщика. Эти сведения дошли до генерал-майора Дроздовского. Он вызвал Макарова на беседу, задал несколько вопросов о прошлой службе и распорядился прикомандировать капитана Макарова к своему штабу. Так красный агитатор оказался в штабе белогвардейского отряда, который вскоре был переформирован в дивизию.
После тяжелого ранения Дроздовского дивизию временно принял генерал-лейтенант В.З. Май-Маевский.
Однако, несмотря на боевой послужной список, дроздовцы приняли генерала довольно холодно. Они не признавали равными себе тех, кто не сражался под началом Дроздовского. Нелестные высказывания в адрес Май-Маевского можно было нередко слышать в частных беседах, в том числе и в среде штабных офицеров.
Генерал чувствовал неприязненное отношение к себе со стороны офицеров-дроздовцев и старался опираться на более лояльных «новичков». В сложившейся ситуации он был заинтересован в том, чтобы знать о настроениях своих подчиненных, и Павел в осторожной форме передавал ему кое-какие офицерские «пересуды».
Постепенно генерал проникся доверием к Макарову, расспрашивал, где тот воевал, где был ранен, о семье, о происхождении. Павел представился сыном бывшего начальника Сызранско-Вяземской железной дорога и сообщил, что в Рязанской губернии находится их родовое имение. Этот район был далеко в тылу у красных, и возможность проверки была затруднена.
Генерал стал чаще вызывать его к себе, давать личные поручения. Макаров старался быстро и четко их выполнять. Докладывая об исполнении, часто слышал: «Молодец, капитан».
После кончины Дроздовского Май-Маевский был назначен начальником дивизии. Он вызвал в кабинет Макарова и спросил:
— Хотите быть моим личным адъютантом?
— Ваше Превосходительство, я благодарен вам за доверие, но ведь есть участники корниловского похода…
— Я вправе делать такие назначения по своему усмотрению. Отныне вы будете моим личным адъютантом. Сегодня я отдам распоряжение об этом в приказе.
Так Павел Макаров стал адъютантом генерала Май-Маевского. Вскоре генерал принял корпус, а затем армию. Павел стал адъютантом командующего армией.
В штабе армии служило немало отпрысков родовитого дворянства, штаб посещали князья, графы и другие знатные особы. Адъютант должен был уметь «вращаться в свете». Приходилось на ходу усваивать правила этикета, целовать дамам ручки, расшаркиваться, щелкать шпорами и раскланиваться соответственно чинам и званиям.
Павел Макаров быстро научился составлять стандартные штабные документы, выработал тактику поведения. Особое внимание он уделял последнему обстоятельству. Чтобы не попасть впросак, старался в разговорах быть сдержанным, больше молчал и слушал. Такое поведение человека, занимающего должность при большом начальстве, выглядело и естественно, и похвально.
Достигнутое подпольщиком [11] было большой победой. Но некоторые обстоятельства беспокоили Павла. Одним из них было настороженное отношение начальника конвоя генерала князя Мурата.
Хотя князь по своему служебному положению и не подчинялся адъютанту, но все указания командующего получал только через него и во многом находился в зависимости от Макарова. Это обстоятельство вызывало у начальника конвоя неприязнь, чувствовалось, что он никак не примирится с мыслью, что простой окопный офицер занимает более влиятельное положение, чем родовитый генерал. Отсюда стремление внимательно наблюдать за адъютантом, стараться выискивать факты, которые бы его компрометировали, а то и просто распространять о нем сплетни.
11
Впоследствии, после создания ИНО ВЧК, так называли «нелегалов».
Мурат становился для Павла опасным, и его нужно было как можно скорее убрать с дороги. Причиной отстранения князя от должности стала жестокость в обращении с местным населением, грубое вмешательство в дела гражданских органов управления. Это и было использовано в целях его компрометации.
При каждом удобном случае, как бы невзначай, Павел старался обмолвиться при командующем, что от местных властей снова поступили жалобы на самоуправство князя. Макаров ссылался на действительные конфликтные ситуации, которые постоянно возникали между военными и гражданскими властями.
Через некоторое время Павел почувствовал, что генерал стал менять свое отношение к начальнику конвоя. И однажды сказал генералу:
— Ваше Превосходительство, снова жалоба на князя Мурата. Якобы он замешан в темных делах, да и о вас нелестно отзывается.
— А кем его заменить?
— Очень хорошей кандидатурой мог бы быть князь Адамов, офицер конвоя, — ответил Макаров. — Боевой офицер и предан вам.
— Подготовьте приказ.
Через два дня командование конвоем принял князь Адамов, а Мурат был отправлен на передовую. Адамов нравился Павлу, вел себя скромно, охотно выполнял поручения, информировал о происшествиях и новостях, которые становились ему известны.
Перед назначением Адамова Макаров поговорил с ним, осторожно пообещав поддержать его в продвижении по службе. Возглавив конвой, Адамов понял, что для него сделал адъютант Его Превосходительства, и стал преданным Макарову человеком.
Чистка в окружении командующего на Мурате не закончилась. Таким же путем удалось убрать еще двух офицеров и заменить их людьми, которым Павел доверял.
Самой сложной проблемой, которую никак не удавалось решить, оставалась связь со своими. Несколько попыток выйти на подпольные организации в Ростове и Харькове не удались. Многие из организаций были разгромлены деникинской контрразведкой, их члены, как правило, расстреливались без суда. Да и времени на поиск подпольщиков у Макарова не было. Он постоянно находился при командующем и мог отлучаться лишь в редких случаях.
Однажды Макаров отпросился у генерала на две недели в Севастополь под предлогом навестить больную мать. Через сутки он был дома. Увидев Павла в офицерской форме, брат Владимир был шокирован. Но вскоре все разъяснилось. Владимир был большевиком-подпольщиком, и через него Павел надеялся установить связь с командованием Красной Армии. Владимир одобрил действия брата. Сам он должен был уехать с отступающими товарищами, но из-за поломки машины оказался в тылу у немцев и белых. Владимир предложил Павлу план установления связи со своими: самому переехать в Харьков, поближе к штабу Добрармии, связаться с подпольщиками, получать от Павла секретные сведения и передавать их через линию фронта.