Очерки истории средневекового Новгорода
Шрифт:
А князи ростовские, что ведали при мне, при великом князи, ино по тому и деръжат и при моеи княгине, а княгини моя у них в то не въступается. А возмет Бог мою княгиню, и княгини моя даст Ростов моему сыну Юрью, а он держит по тому же, как держала его мати, что князи ведали свое, ино по тому ж держат» [698] . Оставаясь на логическом уровне исследования, можно было бы предполагать, что «ростовщины», очищения которых требует Яжелбицкий договор, – это экспроприированные новгородцами владения старшей линии ростовских князей, юридической наследницей которых является к 1456 г. Москва.
698
ДДГ. С. 195, № 61.
Вопрос о времени покупки Москвой Сретенской половины Ростова несколько затруднен противоречивыми показаниями источников и приобрел дискуссионный характер. Сведения о разделе Ростова между старшей и младшей линиями ростовских князей содержатся в родословных книгах, которые относят эту акцию к 1328 г.: «А женился князь великий Костянтин у великого князя Ивана Даниловича Московского. А оттоле в лето 6836 ростовских князей род пошол на двое: болшому брату Федору досталася Стретенская сторона, а другому брату великому князю Костянтину Борисоглебская сторона» [699] . Сомневаясь в приведенной дате, поскольку в некоторых ранних родословных росписях она
699
Родословная книга // Временник Московского Общ-ва истории и древностей Российских. Кн. 10. М., 1851. С. 38, 140, 228; Новые родословные книги XVI в. // Редкие источники по истории России. Т. 2. М., 1977. С. 14.
700
Кучкин В. А. Земельные приобретения московских князей в Ростовском княжестве в XIV в. // Восточная Европа в древности и средневековье. М., 1978. С. 186.
701
Долгоруков П. В. Российская родословная книга. Ч. 1. СПб., 1854. С. 208.
702
Экземплярский А. В. Великие и удельные князья Северной Руси в татарский период, с 1238 по 1505 г. Т. 2. СПб., 1891. С. 42–43.
Между тем А. Н. Насонов обнаружил летопись XVI в., в которой после известия о продаже части Ростова в 1474 г. говорится: «Первая же половина Ростова к Москве соединися при великом князе Иване Даниловиче» [703] . И первооткрыватель этой записи, и вслед за ним В. А. Кучкин не сомневались в достоверности содержащейся в ней информации, полагая, что этой архивной находкой положен «конец спорам о том, когда московские князья завладели Сретенской частью» [704] . Тем не менее открытая А. Н. Насоновым запись представляется мне в высшей степени противоречивой. В 1360 г., т. е. уже после смерти не только Ивана Калиты, но и Семена Гордого и Ивана Красного, «прииде изо Орды от царя князь Констянтин Ростовский с честию и с пожалованием на все княжение Ростовское» [705] . В результате этого пожалования «сътворися нелюбье межи князьми Ростовскыми Костянтином и Андреем», о котором летописи сообщают под 1362 г. В следующем, 1363 г. «приеха в Ростов князь Андрей Федорович, а с ним Иван Ржевскый, с силою великою. В лето 6872. Князь Костянтин поеха на Устюг» [706] . Мы видим, что в 60-х годах XIV в. активно действует князь Сретенской половины Андрей Федорович (сын Федора Васильевича), противодействующий владельцу Борисоглебской половины Константину Васильевичу в его притязаниях на весь Ростов.
703
Государственный Исторический музей (далее ГИМ). Собр. И. Е. Забелина, № 262 (503), л. 237.
704
Насонов А. Н. История русского летописания XI – начала XVIII в. М., 1969. С. 247 и примеч. 4; Кучкин В. А. Земельные приобретения московских князей. С. 187–190; Он же. Формирование государственной территории. С. 45, 46.
705
ПСРЛ. Т. 10. СПб., 1885. С. 232.
706
ПСРЛ. Т. 1. СПб., 1846. С. 231; Т. 15. СПб., 1863. Стб. 428; Т. 20, 1 пол. СПб., 1910. С. 190 (здесь сообщается также, что, когда «заратишеся князи Ростовские межи собою», «побежал князь Андрей из Ростова во Ржеву»).
Еще более важные показания о сохранении Сретенской половины Ростова за старшей линией ростовских князей на протяжении всего XIV и части XV в. содержатся в нумизматических материалах. Монетной чеканке Ростова свойственна двуименность, отразившая раздел Ростова между двумя княжескими линиями. Ростовские деньги чеканились при Андрее Федоровиче, князе старшей линии, умершем в 1409 г. [707] ; на них его имя сочетается с именем князя младшей линии Александра Константиновича, умершего в 1404 г. [708] , а затем с именами сына и племянника последнего – Андрея Александровича, действовавшего еще в 1415–1417 гг., когда он наместничал в Пскове [709] , и Константина Владимировича, умершего в 1415 г. [710] В значительном количестве известны также деньги преемника Андрея Федоровича – его сына Федора Андреевича, имя которого на них сочетается с именем Андрея Александровича. [711]
707
ПСРЛ. СПб., 1846. Т. 1. С. 234.
708
Там же. С. 233; Т. 6. СПб., 1853. С. 132.
709
Псковские летописи. Вып. 2. М., 1955. С.36.
710
ПСРЛ. Т. 1. С. 234.
711
Орешников А. В. Русские монеты до 1547 года. М., 1896. С. 162–175; Он же. Материалы к русской нумизматике до царского периода: 2. О монетах удельного княжества Ростовского // Труды Московск. нумизматич. общ-ва. Т. 2. Вып. 1. М., 1899; Федоров-Давыдов Г. А. Монеты Московской Руси. Москва в борьбе за независимое и централизованное государство. М., 1981. С. 88–97.
Таким образом, еще во времена великого князя Василия Дмитриевича Сретенская половина Ростова продолжала оставаться под суверенитетом ростовских князей старшей линии. Если П. В. Долгоруков располагал надежными данными о продаже Сретенской половины братом Федора Андреевича – Иваном, то существуют определенные основания относить эту продажу ко времени великого князя Василия Васильевича. К сожалению, и Федор, и Иван Андреевичи известны в письменных источниках только по родословным росписям, не указывающим дат их деятельности и смерти; не знаем мы и даты кончины Андрея Александровича.
Итак, переход под суверенитет Москвы владений ростовских князей старшей линии совершился, вероятно, при Василии Васильевиче, и его требование возвращения захваченных новгородцами «ростовщин» возможно связать с наличием таких вотчин
712
ГВНП. С. 280, № 279.
Существует документальное свидетельство передачи новгородцами Василию Темному ряда волостей, о которых говорится: «А те волости отдали новогородци великому князю Василью своими приставы Федором Малым да Заецом Василью Замытскому да Григорью Заболотскому. А опосле тех о том же ездил князь Володимер да Василеи же Замытскои»; «то новгородци тогды ж отдали великому князю Труфаном Сарским да Федором Малым» [713] Деятельность великокняжеских наместников в Новгороде Василия Тимофеевича Замытского-Чулка и Григория Васильевича Заболотского фиксируется грамотой Василия Темного, которая касается обстоятельств отъезда из Новгорода вдовы Дмитрия Шемяки в начале 1456 г., т. е. относится к периоду, последовавшему за Яжелбицкими соглашениями. [714]
713
АСЭИ, 3. С. 31, № 15 («третий» список Двинских земель).
714
Разрядная книга 1475–1605 гг. Т. 1. Ч. 1. М., 1977. С. 83–84; Янин В. Л. К хронологии новгородских актов Василия Темного // Археографический ежегодник за 1979 год. М., 1981. С. 43–48.
Какие же волости новгородцы отдают великому князю во исполнение условий Яжелбицкого договора? Известны две такие волости: 1) «на Пинезе Кегрола, да Чакола, да Пермьские, да Мезень, да Выя, да Пинежка, да Немьюга, да Пилии горы»; 2) «А Кирьи горы, да Емьская гора» [715] .
Первая из этих волостей включает в себя обширные территории за Двиной, по течению рек Пинеги, Немнюги, Мезени, Выи, и не имеет ни малейшего отношения к «ростовщинам» или «белозерщинам». Эта территория была освоена новгородцами еще до 1137 г., о чем свидетельствует грамота князя Святослава Ольговича, называющая здесь новгородские погосты «у Вихтуя», «в Пинезе» и «в Кегроле» [716] (рис. 52).
715
АСЭИ, 3. С. 31, № 15 («третий» список Двинских земель).
716
Насонов А. Н. «Русская земля» и образование территории Древнерусского государства. М., 1951. С. 105–106 и вклейка между с. 96 и 97. Какие-то временные права Москвы на часть этих земель возникали в 1367 г.: «Лета 6875 князь великий Дмитрей Иванович заратися на Ноугород, а ноугородцы смирилися. Взял князь Дмитрей по тому розмирью к себе Печеру, Мезень и Кегролские. Люди пермские за князя за Дмитрия крест целовали, а новугородцом не норовили» (Вычегодско-Вымская) Мисаиловско-Евтихиевская летопись // Документы по истории Коми. Историко-филологич. сб. Вып. 4. Сыктывкар, 1958. С. 257–258.
Вторая волость расположена отчасти в левобережье Двины, в нижнем течении реки Ваги и в бассейнах притоков Ваги – Леди и Сюмы (Емская гора), а также на противоположном, правом берегу Двины, напротив Емской горы (Кирьи горы, включающие Ростовский погост и селения Корбала, Шиленга и Ваенга) [717] (рис. 53). Былая ростовская принадлежность этих земель несомненна: в грамоте патриарха Иова 1603 г. упомянута «Подвинского стану с Кирьих гор Ростовской волости церковь Введения», приход которой и в конце XVII в. подчинен Ростовской епархии [718] . Что касается Емской горы, то в документе 70-х годов XV в. она описана так: «Емьская гора да Ледь река с верховиа до устиа по обе стороны, а от устиа от Ледского по Вазе вниз Шоговар, Боярьскои наволок до усть-Сюмы, а по другои стороне Ваги от устиа от Ледского Кошкара, Молонда, Керчала с наволоком; а от Сюмы по Вазе вниз по обе стороны Ваги от устиа Сметанин наволок, Онтрошиев наволок, Белои песок, Тавно озеро, да Сюмачь, да Сенго со всеми угодии, – то была вотчина княжа Иванова Володимировича Ростовского» [719]
717
Зарубин Л. А. Важская земля в XIV–XV вв. // История СССР. 1970. № 1. С. 182–183.
718
Там же. С. 182–183; Краткое историческое описание приходов и церквей Архангельской епархии. Вып. 2. Архангельск, 1895. С. 171; Архив Ленинградского отд. инта истории. Колл. 27, «Важские акты», оп. 2, док. 88 – 1674 г.
719
АСЭИ, 3. С. 32, № 16 («второй» список Двинских земель).
Рис. 52. Новгородская земля в XII–XIII вв. (по А. Н. Насонову)
Рис. 53. Важская земля в XV вв. (по Л. А. Зарубину)
Этот отвод, на первый взгляд, производит столь же противоречивое впечатление, что и предыдущий. Князь Иван Владимирович Ростовский (Бычок) принадлежит не к старшей, а к младшей линии ростовских князей. Он внук Константина Васильевича, от которого пошла ветвь князей Борисоглебской половины Ростова. Однако суверенитет Москвы над его бывшей вотчиной, как видим, возник задолго до покупки Иваном III Борисоглебской половины Ростова, еще при Василии Темном. Объяснить возникновение этого суверенитета в столь раннее время возможно, на мой взгляд, только предположением о вступлении Ивана Владимировича Бычка на московскую службу в середине XV в., до 1456 г. Это предположение учитывает то обстоятельство, что Иван Бычок, согласно показаниям родословных книг и нумизматических материалов, никогда не сидел на ростовском столе и, следовательно, был волен выбирать себе службу. Оно подтверждается показаниями грамоты Великого Новгорода великому князю Василию Васильевичу об окончательной расплате по Яжелбицкому договору, согласно которой последний взнос обусловленной договором контрибуции для Василия Темного принимает именно Иван Владимирович: «Се заплатиша от великого Новагорода подвоиские ноугородские Степан Илиин, Степан Григорьев и вечны дьяк Яков Ивану Володимеровичю тысячю рублев да сто рублев последнего платежа» [720] .
720
ГВНП. С. 43, № 24. В этом издании документ датирован «1456 г., не ранее марта», что представляется сомнительным: последний взнос мог быть сделан и позднее 1456 г. Для сравнения отмечу, что контрибуцию 1471 г. было предусмотрено выплачивать в течение целого года четырьмя взносами до 15 августа 1472 г. (Там же. С. 44, № 25).