Очерки итальянского возрождения

Дживелегов Алексей Карпович

И, быть может, даже не самый деспотизм Козимо действовал так удручающе, а та атмосфера какой-то холодной жестокости, которая насыщала двор и все, что близко с ним соприкасалось. Сам Козимо со своим фальшивым взглядом, стиснутыми тонкими губами, неподвижным лицом нагонял ужас на всех. Все боялись прогневить его и вызвать "испанское" воздействие за это: идеалом правителя Козимо считал Филиппа II, в его политике он одобрял все, вплоть до тайных убийств и явных костров инквизиции. И в жестокости Козимо было что-то испанское, что, впрочем, не было для Италии чем-нибудь неведомым: ведь испанцы хозяйничали уже довольно давно в Ломбардии и в Неаполитанском королевстве и начинали

просачиваться всюду. Люди, постоянно встречавшиеся с Козимо, должны были очень часто задавать себе вопрос: что скрывает его непроницаемая маска кроме того, что всем было известно, — правда ли, что он заколол свою старшую дочь Марию за связь ее с пажом и сына Гарсия за то, что тот убил своего брата; правда ли, что Филиппо Строцци, взятый в плен, умер в тюрьме, как было опубликовано, или ему помогли; правда ли, что в застенках ежедневно, при небольшом содействии со стороны тюремщиков, умирают люди, для Козимо ставшие неудобными? Ответа не получил никто.

Конец "Vita", если принять во внимание все это, какой-то страшный. Говорится о том, что герцог с семьей и всем двором отправился в Сиенскую Маремму. И дальше: "Раньше других почувствовал отраву этого ужасного воздуха кардинал, ибо через несколько дней на него напала злокачественная лихорадка и быстро убила его". "Раньше других". Значит, Бенвенуто знал в то время, как писал, что кроме кардинала Джованни были больны и дон Гарсиа, и герцогиня Элеонора, которые тоже вскоре умерли. Почему он оборвал так быстро рассказ? Быть может, он не хотел говорить о тех слухах, которые сопровождали эти три смерти в семействе герцога.

Во всяком случае, последний факт определяет вполне точно дату окончания "Vita". Кардинал умер 21 ноября 1562 года. Бенвенуто подождал "несколько дней", потом решил, что "слезы уже осушены", и поехал к герцогу в Пизу. Это было, значит, или в самом конце ноября, или в начале декабря.

В одной из фресок Palazzo Vecchio Вазари изобразил Козимо, окруженного лучшими архитекторами и скульпторами его времени. Тут Бандинелли, Амманато, Челлини, Триболо, сам Вазари и другие. Можно подумать, что это сидит отец среди веселой гурьбы своих детей. А этот отец морил своих детей голодом и еще вдобавок заставлял их каждую минуту дрожать за жизнь и свободу.

Бенвенуто так до конца жизни и не получил всех денег, следуемых ему с герцога за Персея, за Распятие и за ювелирные работы. Еще в конце 1570 года он умолял герцога покончить наконец счета, но, по-видимому, столь же безрезультатно, как и раньше^[297]. Так и умер, не дождавшись. Производят угнетающее впечатление эти бесконечные просьбы творца Персея о том, чтобы ему уплатили деньги через [шестнадцать лет] после того, как статуя была поставлена в Лоджии Приоров. Все 16 лет Бенвенуто только и делает, что просит свои деньги. И ведь это прославленный художник.

Как ни относиться к Челлини, а [такой] конец яркой жизни кажется теперь совершенно незаслуженным оскорблением артиста. И, быть может, это тоже заставило его сразу оборвать писание "Vita". У него была своя гордость, достоинство артиста. Ему было больно рассказывать о том, как было растоптано грубым солдатским сапогом Козимо самое дорогое, что было у него в жизни.

notes

Примечания

1

Современное произношение: Бальдассаре Кастильоне, Аретин.

2

Этот факт, как известно, нашел отражение в литературе

и в театре, особенно в Commedia dell’arte, где создавалась богатая коллекция отрицательных крестьянских типов.

3

Любопытно, что в последнее время фашистское правительство современной Италии возвращается к той же мысли, пытаясь путем рурализма, то есть перенесения центра тяжести хозяйственной жизни из города в деревню, от промышленности к агрикультуре, — победить экономический кризис. Это тоже своего рода феодальная реакция, только в более развитой капиталистической обстановке, в обстановке не торгового капитала, как в XVI веке, а промышленного и финансового.

4

О морали интеллигенции Ренессанса, в частности Чинквеченто, где безыдейность и беспринципность прикрывались громкими фразами о virtu, здесь говорить не приходится, ибо это было явлением, свойственным не одной только интеллигенции.

5

...Гвидубальдо встанет из могилы

Чтобы держать свой двор, и начнут тенцону

Бембо и Бальдассаре Кастильоне,

Джулиано Медичи и Каносса.

Будет слушать Элизабетта Гонзага

В окружении семейства Монтефельтро

Поэта Серафино нового Орфея... (Ред.)

Г. Д’Аннунцио

6

См. F. Ugolmi, Storia dei conti e duchi d’Urbino, особ. II, 3 и след., и новейшую работу R. de la Sizeranno, F. da Montefeltro, le bon condottiere (1927).

7

Il libro del Cortegiano, изд. Sonzogno, с. 213.

8

Родилась в 1471 г.

9

См. Strzygowsky, Das Werden des Barock bei Raphael und Corregio, 1898. "К обществу Рафаэлева Sposalizio, — говорит Стжиговский, — и к отдельным его фигурам хочется, всячески признавая отдельные флорентийские влияния, подойти поближе с Cortegiano графа Кастильоне в руках, а в главных ролях невесты и стоящей за ней старшей дамы хочется видеть две наиболее значительные женские фигуры двора Муз в Урбино: герцогиню Елизавету и синьору Эмилию Пиа". Адольфо Вентури идет дальше. Он определенно утверждает, что влияние Урбино распространялось и на искусство Рафаэля: "Идеал Cortegiano, урбинский идеал человеческого совершенства, воплощается в светлом искусстве (arte serena) Рафаэля" (L’arte italiana. Disegno storico, 1924).

10

Julia Cartwright (mrs Ady), Count Baldassare Castiglione, the perfect Courtier, Lond., 1908, т. I, 197-198.

11

Об Эмилии Пиа см. A. Luzio — R. Renier, Mantova e Urbino. Isabella d’Este ed Elisabetta Oonzaga nelle relazioni famigliari e nelle vicende politiche, Torino-Roma, 1893, особ. с. 88 и 283.

12

В день грядущий веры нет... Пер. Е. Солоновича (Ред.).