Очерки о биологах второй половины ХХ века

Богданов Юрий Николаевич

1983 г. – А. А. Прокофьева-Бельговская совместно с генетиками из других институтов (Н. П. Бочков, А. Ф. Захаров, Е. Ф. Давиденкова, Е. Е. Погосьянц) – за цикл фундаментальных исследований хромосом человека в норме и патологии.

1984 г. – Р. М. Хомутов, М. Я. Карпейский, Е. С. Северин, с группой сотрудников ИБХ АН СССР и других институтов удостоены Государственной премии СССР за цикл работ «Химические основы биологического катализа», опубликованных в 1964–1982 гг.

Премии Ленинского Комсомола

1975 г. – В. В. Носиков (ИМБ АН СССР) вошёл в число молодых авторов (сотрудников ИХПС), награждённых премией Ленинского комсомола за расшифровку первичной структуры ферментного белка – аспартаттрансаминазы.

1979 г. – А. В. Белявский, В. В. Шик, С. Г. Бавыкин – за цикл «Организация

гистонов на ДНК в хромосомных субъединицах».

1981 г. – С. А. Лимборская, Д. А. Крамеров, К. Г. Скрябин, А. С. Краев и А. А. Баев-младший – за цикл работ «Исследование структуры генома высших организмов методами генной инженерии».

1984 г. – С. Ф. Берестень (ИМБ АН СССР), совместно с М. К. Нурбековым и И. А. Мадояном из Института органической химии СО АН СССР и Новосибирского университета – за цикл работ «Внерибосомный этап реализации генетического кода: структурно-функциональный анализ аминоацил-тРНК-синтетаз, тРНК и их взаимодействия.

1986 г. – А. Г. Габибов, А. В. Иткес, О. Н. Карташёва, С. Н. Кочетков, И. В. Смирнов, К. Т. Турпаев – за цикл работ «Физико-химические и биологические механизмы аденозин-3',5'-циклофосфат-зависимого фосфорилирования белков».

Институт общей генетикиим. Н. И. Вавилова АН СССР и академик Н. П. Дубинин

Этот очерк я хочу начать с описания обстановки, в которой был создан Институт общей генетики АН СССР (ИОГен), как она виделась мне, молодому цитологу и цитогенетику в 1966 году, когда Институт создавался. Ко времени организации ИОГен’а я уже шесть лет работал в Академии наук. Я закончил кафедру физиологии животных МГУ в 1957 г., а потом аспирантуру в Институте цитологии АН СССР в Ленинграде и вернулся в Москву. То были годы выхода генетики и всей биологии из лысенковской депрессии. В конце 1964 г. закончился одиннадцатилетний период правления Н. С. Хрущёва, который покровительствовал главе «мичуринской» биологии Т. Д. Лысенко. Среди прогрессивных членов АН СССР, биологов, химиков, физиков и математиков Лысенко пользовался дурной репутацией. Известно «Письмо 300 учёных» в ЦК КПСС о необходимости пересмотра положения в биологической науке, возникшего после августовской 1948 г. сессии ВАСХНИЛ. Были многостраничные обращения в ЦК КПСС от биологов В. П. Эфроимсона, Ж. А. Медведева и многие другие протесты против диктатуры Лысенко и насаждавшегося им лжеучения. В результате, как только Лысенко лишился покровительства руководителя КПСС, так вскоре, в 1965 г., он был освобожден от обязанностей директора Института генетики АН СССР, а Институт генетики АН СССР (ИГЕН) был закрыт.

Накануне организации Института общей генетики

Как и многие генетики моего поколения, я обучался генетике и цитогенетике путем самообразования, но под патронажем генетиков старшего поколения. А они охотно держали нас, молодёжь, в курсе своих усилий по восстановлению генетики и перипетий в сфере управления наукой. Когда создавался новый институт – ИОГен, я был младшим научным сотрудником Института молекулярной биологии АН СССР (ИМБ) и работал в лаборатории члена-корреспондента АМН СССР А. А. Прокофьевой-Бельговской, одного из ведущих цитогенетиков того времени. Она была тесно связана совместными работами и дружескими связями с большинством московских, ленинградских и новосибирских генетиков своего поколения, которое больше всего пострадало от лысенковщины. Александра Алексеевна была вовлечена в процедуру расформирования лысенковского Института генетики, превращения его в новый Институт общей генетики (ИОГен) и выборов его директора. Я объясню это несколько позже.

Александра Алексеевна перешла работать ИМБ, по приглашению его директора, академика В. А. Энгельгардта, в 1962 г. из знаменитой Лаборатории радиационной генетики, которой Н. П. Дубинин (тогда он был членом-корреспондентом АН СССР) руководил в Институте биологической физики АН СССР (ИБФ). Она рассказывала, что в 1956 г. Николай Петрович Дубинин поручил ей – мастеру цитогенетики дрозофилы – освоить методы работы с хромосомами человека. В том году шведы Тийо и Леван опубликовали простой метод приготовления тотальных препаратов хромосом человека и установили точное число хромосом человека – 46. Под руководством Н. П. Дубинина силами А. А. Прокофьевой-Бельговской, М. А. Арсеньевой и их помощников уже велись работы по радиационной цитогенетике обезьян, это была часть атомной программы Советского Союза. Немедленно после публикации метода Тийо и Левана эти работы были перенесены на клетки человека в культуре ткани. В молодом Институте цитологии и генетики СО АН СССР в Новосибирске (ИЦиГ) такие работы, также по инициативе Н. П. Дубинина, начал генетик старшего поколения Ю. Я. Керкис.

Н. П. Дубинин, начиная с 1957 г., был директором-организатором ИЦиГ в Новосибирске, комплектовал кадры, планировал работу института, но оставался в Москве, руководя лабораторией радиационной генетики в ИБФ АН СССР. Результаты коллективного исследования действия ионизирующей радиации на хромосомы человека были от имени этого коллектива доложены А. А. Прокофьевой-Бельговской на сессии Генеральной ассамблеи ООН в Женеве в 1960 г., посвященной действию ионизирующей радиации на человека.

Первые успешные результаты, полученные советскими учёными относительно дозы ионизирующей радиации, удваивающей частоту хромосомных аберраций в клетках человека, вошли в постановление ООН. Этот первый маленький успех и другие признаки возрождения генетики создали атмосферу энтузиазма среди советских генетиков. Пафосный характер этой атмосферы усиливался блестящими устными и письменными (в широкой прессе) выступлениями прекрасных ораторов – Н. П. Дубинина и А. А. Прокофьевой-Бельговской, М. Е. Лобашова, В. В. Сахарова и других, что в то время было чрезвычайно важно для обеспечения государственной поддержки не только этих исследований, но и всей генетики. Внимание ЦК КПСС было самым серьёзным образом привлечено к тому, что генетики, которых уничтожал Лысенко, «оказывается» вносят существенный вклад в обеспечение обороноспособности и безопасности СССР в условиях гонки атомных вооружений!

Н. П. Дубинин и первый учёный секретарь Института общей генетики АН СССР, доктор биологических наук Мелица Альфредовна Арсеньева-Гептнер. (Фото 7.1–7.3 – из архива Мемориального кабинета Н. И. Вавилова ИОГен РАН).

В 1961 г. вышло распоряжение Президиума АН СССР о создании в 14 разных институтах Академии наук сети лабораторий, которым поручалось разрабатывать проблемы биологи живых организмов в космосе – космической биологии. Одна из этих лабораторий была создана в упомянутом выше ИМБ АН СССР, именно ее возглавила А. А. Прокофьева-Бельговская. С этого времени и до моего перехода в ИОГен АН СССР в 1982 г., я работал с Александрой Алексеевной в ИМБ АН СССР, которым руководил академик В. А. Энгельгардт. Прокофьева-Бельговская собрала вокруг себя молодёжный коллектив и методично знакомила нас с проблемами генетики и с генетиками. Время от времени мы посещали семинары лаборатории Николая Петровича Дубинина – те, на которых обсуждались проблемы цитогенетики, но более интенсивно мы обучались на разнообразных семинарах по молекулярной биологии и молекулярной генетике в стенах ИМБ, а также Радиобиологического отдела Института атомной энергии им Курчатова – будущего Института молекулярной генетики АН СССР, и в других местах. Моё знакомство с генетикой, радиационной генетикой и радиационной цитогенетикой произошло в 1958–61 гг. на семинарах, конференциях и лекциях, проводившихся Н. В. Тимофеевым-Ресовским на его биостанции в Миассово на Урале. К Прокофьевой-Бельговской я попал именно через Тимофеева-Ресовсого и был уже как-то подготовлен для работы в области цитогенетики, в частности прошел практикум в цитогенетической группе Н. В. Лучника и Л. С. Царапкина в Миассово в 1960 г.

Как создавался Институт общей генетики. Наблюдения со стороны

Организация ИОГен’а готовилась тщательно и курировалась лично Президентом АН СССР академиком М. В. Келдышем. Он знал имена ведущих генетиков, в том числе через коллег-математиков, которые еще в 30-е годы сотрудничали с генетиками: через А. Н. Колмогорова, М. А. Лаврентьева, А. А. Ляпунова и через физика И. В. Курчатова. Мстислав Всеволодович Келдыш был лично знаком и с А. А. Прокофьевой-Бельговской. Их познакомил В. А. Энгельгардт, который в 1955–59 гг. был академиком-секретарём отделения биологических наук Академии и входил в состав Президиума АН СССР, членом которого был и М. В. Келдыш.

В 1959 г., организовав Институт молекулярной биологии (сначала он носил более сложное название с аббревиатурой ИРФХБ), В. А. Энгельгардт покинул пост академика-секретаря, но занимал очень активную позицию и был влиятелен в академических кругах, а М. В. Келдыш стал в 1961 г. Президентом АН СССР. Прокофьева-Бельговская, знакомая с Энгельгардтом с довоенных времен и ставшая сотрудницей его института, оказалась в роли доверенной связной между Келдышем и генетиками. Летом 1965 г., находясь в деревне на родине своих родителей в Ленинградской области, Александра Алексеевна получила телеграмму генетика, члена-корреспондента АН СССР Б. Л. Астаурова о том, что она должна срочно явиться к Президенту АН СССР М. В. Келдышу.