Очерки о биологах второй половины ХХ века

Богданов Юрий Николаевич

Прямо с поезда, в летнем простеньком платье, Александра Алексеевна отправилась в Президиум Академии наук. Мстислав Всеволодович сказал ей, что Президиум АН СССР создает временный учёный совет, который должен разработать структуру нового института, и выдвинуть кандидатуру директора; институт будет называться Институтом общей генетики. Он попросил Александру Алексеевну войти в состав инициативной группы и поддерживать связь с ним. Александра Алексеевна была взволнована этим событием и рассказала о нём в нашей лаборатории. Я не знаю всего состава инициативной группы, но её совещания, по словам той же А.А., проходили дома у Б. Л. Астаурова.

На первом этапе обсуждалось несколько имён возможных кандидатов на пост директора ИОГен, назывались имена академиков даже не из биологов, а также биологов, но не членов АН СССР. Однако довольно быстро все обсуждения свелись к кандидатуре Н. П. Дубинина. Это решение выработалось как небесспорное, но, как говорят теперь, – консенсусное. Интересно, что многие совещания инициативной группы проходили без приглашения Н. П. Дубинина. Дело в том, что большинство участников

этих совещаний (С. И. Алиханян, Б. Л. Астауров, Е. Е. Погосянц, В. В. Сахаров, Б. Н. Сидоров. Н. Н. Соколов, Н. И. Шапиро, Р. Б. Хесин, В. П. Эфроимсон и др.), знавшие Н. П. Дубинина с 20-х и 30-х годов, сходились во мнении, что Николай Петрович Дубинин, при несомненных лидерских способностях и заслугах в генетике и в её защите от Лысенко, обладает непростым характером, и есть риск конфликтов с ним по этическим и моральным поводам. Однако деловая часть перевесила. Более того, когда был объявлен очередной конкурс на соискание Ленинских премий в области науки и техники, то, как говорила Прокофьева-Белговская, сознавая всю важность получения такой премии кем-нибудь из генетиков, инициативная группа решила отбросить все личные моменты, «сложить все свои достижения и вручить их одному лидеру советской генетики – Н. П. Дубинину, без соавторов» (которые были во многих фундаментальных совместных работах). В 1966 г. Н. П. Дубинин был избран действительным членом АН СССР, награждён Ленинской премией и стал директором вновь созданного Института общей генетики АН СССР. Генетики праздновали победу!

Первые вести из Института общей генетики

Институт начал формироваться на основе той структуры, которая была выработана расширенным временным учёным советом АН СССР по генетике. Прокофьева-Бельговская получила предложение Н. П. Дубинина перейти с ее лабораторией кариологии из ИМБ в ИОГен. Это приглашение Александра Алексеевна вынесла на обсуждение лабораторного семинара и семинар единогласно (включая её саму) решил отказаться от этого предложения…Почему?

Формальная причина отказа была в том, что мы тогда работали в хороших условиях, в удовлетворительных помещениях, в оборудованном и более или менее обеспеченном институтуте, который интенсивно развивался, а ИОГен находился в ужасных условиях в отношении лабораторных помещений и оборудования. Ясно было, что это положение будет исправлено, но когда? Все мы тогда заканчивали наши кандидатские диссертации, а некоторые из нас уже приступили к экспериментам по будущим докторским диссертациям, и возвращаться в разруху значило потерять темп и время. Но были и другие, «долгосрочные» или «стратегические», и поэтому более важные аргументы.

Н. П. Дубинин (справа) и Б. Н. Сидоров у временного помещения лаборатории радиационной генетики Института биофизики АН СССР (1950-е годы).

До организации ИОГен, кое-кто из нас (И. В. Вешнева, С. И. Слезингер) уже работали в лаборатории Н. П. Дубинина в Ин-те биофизики, А. Б. Иорданский побывал сотрудником московской группы ИЦиГ СО РАН (в лаборатории А. Н. Луткова), О. Н. Капитонова была сотрудником ВНИИ антбиотиков в группе Прокофьевой-Бельговской, Ю. Ф. Богданов несколько лет сотрудничал с новосибирским ИЦиГ, заложенным Н. П. Дубининым, и все мы бывали на семинарах лаборатории Н. П. Дубинина в Москве. Что мы вынесли из этого опыта?

Радостное настроение сотрудников только что созданного Института общей генетики АН СССР в 1966 г. Слева направо: неизвестная, Борис Николаевич Сидоров, Нина Николаевна Орлова.

Мы уже знали, что у Н. П. Дубинина есть существенные трения с соратниками 30–40-х годов, ставшими сотрудниками его нового института (документ я приведу ниже). Мы наблюдали, как Н. П. Дубинин поддерживает слабые работы своего фаворита В. Щербакова, как он поддержал и, несмотря на полный провал, продолжал защищать молодого сотрудника И. Л. Гольдмана, от которого недавно с облегчением избавилась наша лаборатория в ИМБ, а И. Л. Гольдман выступил с безграмотной работой на семинаре лаборатории Н. П. Дубинина. И. Л. Гольдман утверждал, что, якобы, открыл редукционное деление хромосом в культуре соматических клеток человека (лейкоцитов или фибробластов). Это была бы сенсация, если бы это было доказано, но он отказался предъявить свои цитологические препараты, а фотографии, на которых в некоторых метафазных пластинках было 20 хромосом, а в других 23 или 24, выглядели как обрывки клеток на плохом препарате, и не было доказательств (например, фотографий), из которых бы следовало, что так «почти редукционно» расходились хромосомы в ходе анафазы. Однако Николай Петрович Дубинин настаивал (!), что это – замечательная работа. Кстати сказать, до того, как И. Л. Гольдман пришёл работать (или прикомандировался) к Дубинину, он в течение года (в период между 1962 и 1964 гг.) стажировался в нашей лаборатории у Прокофьевой-Бельговской. После года этой стажировки директор института, В. А. Энгельгардт, и его заместитель Б. П. Готтих заявили, что ни в коем случае не оставят И. Л. Гольдмана в институте, даже если А. А. Прокофьева-Бельговская будет очень просить об этом (кстати, она и не просила), настолько Гольдман скомпроментировал себя манерой работы в коллективе:

«Ира сделает мне препараты, Оля их сфотографирует под микроскопом, ты мне их напечатай, а я тебе оформлю справку медкомиссии на автомобильные права»…(он был врачом по образованию). В общем, от понятий научной этики он был далёк.

Но приступим к описанию событий в Институте общей генетики.

Что было потом

Вскоре после организации ИОГен’а, примерно в 1967 г. на заседании учёного совета Института молекулярной биологии, на котором я присутствовал, было оглашено письменное распоряжение Президиума АН СССР за подписью Президента Академии М. В. Келдыша, в котором директору ИОГен Академику Н. П. Дубинину объявлялся выговор за попустительство при представлении в печать фальсифицированных научных данных, а соавтору академика Н. П. Дубинина – И. Л. Гольдману запрещалось впредь работать в учреждениях Академии Наук СССР. Я не помню, было ли это продолжением старой истории с «редукционным» делением соматических клеток, или это была новая затея Игоря Гольдмана, но он дал на подпись соавтору, Н. П. Дубинину, рукопись статьи, в иллюстрациях к которой (микрофотографиях хромосом) была ножницами отрезана часть метафазной хромосомы, которая ему мешала, и из хромосом двух разных клеток он склеил иллюстрацию кариотипа (так называемую «раскладку» хромосом по их размеру и другим признакам), которая должна быть обязательно сделана из одной метафазной пластинки. Эта фальшивка должна была что-то доказать! Фантастически безграмотная подделка была легко разоблачена рецензентом (кажется, им был сотрудник ИБР АН СССР, к.б.н. Ю. С. Дёмин), и А. А. Прокофьева-Бельговская сообщила об этом факте на учёном совете ИОГен. Распоряжение Президента АН СССР о выговоре директору института академику Н. П. Дубинину зачитывалось на учёных советах в биологических и небиологических институтах АН СССР, но только не в Институте общей генетики… Так было в 1967 г., через год после организации Института.

Директор Н. П. Дубинин и его соратники. Конфликт

Теперь я вернусь к событиям более ранним и приведу полностью два документа, датированных 1966 годом. Эти документы – рукописные оригиналы письма и официального заявления заместителя директора по научной работе Института общей генетики АН СССР, доктора биологических наук Бориса Николаевича Сидорова на имя директора Института академика Н. П. Дубинина – передал мне сам Борис Николаевич, когда я стал заместителем директора ИОГен в 1982 г. Передал для хранения и последующего опубликования, что я и делаю. Машинописные или рукописные тексты этих документов были в своё время вручены Б. Н. Сидоровым Н. П. Дубинину и должны были бы храниться в его архиве. Цитирую по рукописному тексту Б. Н. Сидорова:

«Глубокоуважаемый Николай Петрович!

Поскольку вопрос о формировании Учёного совета института представляется мне в высшей степени важным, а принятое Вами решение по этому вопросу кажется мне ошибочным, я хочу ещё раз спокойно сформулировать и мотивировать свою точку зрения, высказанную мною на совещании дирекции 1/VI 1966 г.

Я прошу Вас еще раз как следует обсудить эти вопросы, прежде чем обращаться в ОБН АН СССР.

Мои соображения о составе Учёного совета следующие.

1. Мне кажется, что безусловно целесообразно сразу же включить в состав совета Д. М. Гольдфарба и В. П. Эфроимсона, которые уже в этом году (через 1–2 месяца!) будут работать в институте, а вскоре и А. А. Малиновский придет к нам на работу, так что и его следует сейчас же включить в учёный совет. Все названные лица москвичи и охотно уже сейчас включатся в работу учёного совета.

2. Мне кажется также, что было бы целесообразно включить в учёный совет несколько человек не из сотрудников института, специалистов по вопросам генетики, не представленным пока в институте (или плохо представленным), которые, однако, в недалёком будущем будут разрабатываться в И.О.Г. (я имею в виду биохимическую генетику, онкологию, цитогенетику человека и т. п.). Это могли бы быть А. А. Прокофьева-Бельговская, Е. Е. Погосянц, Р. В. Хесин, и м.б. С. И. Алиханян. Можно привлечь и других лиц, которые охотно помогут нам в работе.

3. Мне совершенно непонятны мотивы, которые руководят Вами при включении в состав совета явно неквалифицированных лиц (В. Д. Турков, В. К. Равин, Голуб и м.б. некоторые другие). Я обращаюсь к Вам ещё раз с настоятельной просьбой пересмотреть это решение, которое может, как мне кажется, серьёзно повредить репутации института.

Наконец последний вопрос, имеющий, как мне кажется, исключительно важное значение, – это вопрос о назначении заведующего кабинетом спец. работ. По-видимому, по этому вопросу на дирекции произошло серьезное недоразумение. Сейчас мне совершенно ясно, что Вы не поняли Д. В. Шаскольского, который, как Вы сказали на дирекции, якобы отказался от заведывания этим кабинетом. Дело в том, что уже после дирекции М. А. Арсеньева, К. П. Гарина и я имели разговор с Дм. Вл. Шаскольским, и он заявил, что Вы не делали ему предложения заведовать кабинетом спец. работ. Более того, он сказал, что безусловно согласился бы занять эту должность, если бы Вы ему её предложили. Я надеюсь, что и в этом вопросе Вы исправите положение и не допустите, чтобы во главе важного кабинета стояло столь научно некомпетентное лицо как В. Д. Турков. Мне кажется, что мы не разойдёмся с Вами во мнениях в вопросе об оценке Д. В. Шаскольского, который как вполне квалифицированный генетик был бы вполне на месте в должность зав. кабинетом.