Очерки по истории русской церковной смуты
Шрифт:
Восходило осеннее солнце над Петроградом, тускло освещая улицы города. Храм все ярче и отчетливее принимал очертания, как бы готовясь к важному моменту. Звонари находились на колокольне, ожидая прихода архиерея.
Туман исчез, и солнечные лучи осветили купол и крест Свято-Троицкого собора. Наступила торжественная минута.
Из лаврских покоев вышел «со славою» на торжество епископ Мануил. Воздух рассек удар колокола. Его быстро подхватили колокола всех присоединившихся к православию городских церквей. Послышался малиновый трезвон. Народное сердце затрепетало от радости. Но зато какой злобой и ненавистью наполнились сердца обновленческих агентов, когда они увидели восходящего
Началась Божественная литургия. Своды храма огласились мощными церковными напевами лаврского хора. Вот закончилась литургия. Духовенство во главе с епископом Мануилом стало чинно выходить на середину храма, на молебен. Порядком руководил старший из протоиереев — настоятель церкви «Общества религиозно-нравственного просвещения» Павел Лахотский. Архиерей взошел на кафедру, а от него в два ряда устанавливалось духовенство, протянувшись через Царские двери в алтарь, за Престол. Ровно пять с половиной минут совершался выход духовенства из алтаря на середину храма. На молебен вышло 49 архимандритов, протоиереев и иереев и 95 архидиаконов, протодиаконов и диаконов. Все были облачены в одинаковое юбилейное лаврское облачение. Царили полная тишина и благоговение. Необычный порядок выхода духовенства на молебен и такое множество священнослужителей поразили обновленческих агентов. В порыве злобы они, смеясь над малым ростом епископа, говорили: «Вот так благодать, от земли не видать».
Теперь перед началом молебна протоиерей П. Лахотский объяснил верующим значение настоящего «Торжества», на которое они собрались.
Торжество Православия закончилось далеко за полдень, в третьем часу дня. Верующие, получив благословение от архипастыря, расходились по домам с полным сознанием, что Православие в Петрограде одержало победу».
Обновленчество, действительно, переживало в это время в Петрограде мучительный кризис.
Обновленческой епархией правил комитет в составе архиепископа Артемия, епископа Михаила (Попова), протоиереев Гремячевского, Боярского, Раевского, Нименского, Смирнова и священника Ларионова.
В.Д.Красницкий, удаленный из Москвы, окопался в Казанском соборе. Неожиданно он объявил о том, что не признает обновленческого Синода. Интриговал, выжидал и что-то подготавливал.
Самым слабым звеном в обновленческой цепи был архиепископ Артемий. В ноябре стали циркулировать слухи о том, что архиепископ Артемий ведет переговоры с патриархом о присоединении. Эти слухи просочились в печать.
«В воскресенье 16 ноябри в церкви Киевского подворья в Петрограде тихоновский епископ Мануил сообщил следующее, — писала «Красная газета» от 20 ноября 1923 года. — Мною получено из Москвы сообщение патриарха Тихона о том, что на днях Петроградский епископ Артемий, нынешний председатель Петроградского епархиального управления, был с покаянием у Тихона и просил простить его за принадлежность к обновленческому расколу, ссылаясь на то, что он, Артемий, был посвящен в епископский сан патриархом Тихоном и сохранил к нему сыновьи чувства. Тихон после продолжительной беседы заявил, что он лично прощает Артемия, но по каноническим правилам он должен быть предан епископскому суду за участие в Соборе 1923 года. Поэтому Артемий должен явиться к заместителю Тихона Илариону и ожидать от него решения своей участи, на что Артемий дал принципиальное согласие.
Однако в 10-х числах ноября Артемий списался с обновленческим Синодом и Евдокимом и взял свое раскаяние обратно. После того Артемий был возведен в сан митрополита Петроградского. Духовенство Васильевского острова и Петроградской стороны, принадлежащее к обновленческому движению, постановило затребовать у митрополита Артемия объяснения».
(Борьба епископов. — Красная газета, 1923,20 ноября, вечерний выпуск, № 276, с. 3.)
Неизвестно, какие именно объяснения давал обновленческий митрополит своей пастве, но декабрь ознаменовался новым грандиозным скандалом. Официальный глава обновленцев Артемий всенародно принес покаяние, при этом он всенародно проклинал свою принадлежность к обновленческому расколу.
«В декабре 1923 г. был обращен в православие видный деятель обновленчества митрополит Петроградский и Лужский Артемий (Ильинский), — вспоминает один из современников. — Поскольку митрополит Артемий являлся обновленческим архиереем Петроградской и Лужской епархии, то к нему епископом Мануилом была применена более строгая форма покаяния. Он должен был приносить покаяние в нескольких храмах, что им и было исполнено. Первое свое покаяние он приносил за всенощным бдением в храме Воскресения, что у Варшавского вокзала. Сколько слез он пролил тогда за свое заблуждение и отступление от Православия! Это были искренние, неподдельные слезы. Плакал вместе с ним и народ.
Такое же всенародное покаяние он принес в день памяти св. великомученицы Варвары, после ранней обедни во Владимирском храме, что на улице Владимирской, и после поздней — в Леушинском подворье, что на ул. Бассейной.
Завершающее свое покаяние он принес в Кафедральном соборе г. Луги перед всем духовенством и верующими.
Принятый в лоно православной Церкви в сане епископа, он остался на покое в Луге».
Таким образом, за два месяца епископ Мануил одержал полный триумф над обновленчеством.
«Если бы мы знали, что ты так активно будешь против нас действовать, ни за что не допустили бы тебя в Петроград», — заметил однажды епископу Мануилу случайно встретившийся с ним А.И.Боярский — его давний товарищ по Совету Братств.
За 144 дня пребывания епископа Мануила в Петрограде им была воссоздана сильная православная епархия, и Питер перестал быть цитаделью обновленчества: из 115 обновленческих храмов 83 прихода перешли в ведение патриарха.
Вслед за Александро-Невской Лаврой перешел к патриарху (в январе 1924 года) Новодевичий монастырь. В православие перешли почти все храмы центральной части города, все храмы села Смоленского, Московс-ко-Нарвского района и Выборгской стороны.
Как мы выше указывали, особенно велики были успехи «мануилов-тцины» в заводских, фабричных районах, в районах, населенных питерской беднотой. Чтобы не быть голословными, приведем следующие данные: районе Лиговки (окраинной части города, в которой ютилась питерская беднота, интеллигенция и сколько-нибудь состоятельная часть населения здесь не селилась, так как эта часть города пользовалась одиозной репутацией) все храмы были патриаршими: Волкове кладбище, храм Иоанна Предтечи, Пекинское подворье, Покровская церковь на Боровой улице. К патриарху перешел храм Милующей Божией Матери в Галерной Гавани (сплошь рабочем районе, где не было буквально ни одного интеллигента и ни одного буржуа).
Интересно проследить расположение храмов на Васильевском острове: в передней части Васильевского острова, где очень многочисленна была интеллигенция, ввиду близости Университета, и буржуазная прослойка (Андреевский рынок), все храмы были обновленческими (церковь Великомученицы Екатерины, церковь Благовещения Пресвятой Богородицы и Андреевский собор).
Цитаделью тихоновцев было Киевское подворье (15-я Линия) — храм, который помещался в той части Васильевского острова, которая была населена почти исключительно рабочими.