Очерки Русской Смуты (Том 2)
Шрифт:
ГЛАВА XII.
Большевистский переворот. Попытки сопротивления. Гатчина Финал диктатуры Керенского. Отношение к событиям в Ставке и Быхов.
Огромная усталость от войны и смуты; всеобщая неудовлетворенность существующим положением; неизжитая еще рабья психология масс; инертность большинства и полная безграничного дерзания деятельность организованного, сильного волей и беспринципного меньшинства; пленительные лозунги: власть - пролетариату, земля - крестьянам, предприятия - рабочим и немедленный мир.. Вот в широком обобщении основные причины того неожиданного и как будто противного всему ходу исторического развития русского народа факта - восприятия им или вернее непротивления воцарению большевизма. И это в стране, где "степень экономического развития... и степень сознательности и организованности широких
Троцкий имел основание сказать в Совете за неделю до выступления: "нам говорят, что мы готовимся захватить власть. В этом вопросе мы не делаем тайны... Власть должна быть взята н путем заговора, а путем дружной демонстрации сил".
Действительно, весь процесс захвата власти происходил явн и открыто.
Северный областной съезд советов, Петроградский совет, вся большевистская печать, в которой работал под своим именем и скрывшийся Ленин, призывали к восстанию. 16 октября Троцкий организовал военно-революционный комитет, к которому должно было перейти фактическое и исключительное право распоряжения петроградским гарнизоном. В последующие дни, после ряда собраний полковых комитетов, почти все части гарнизона признали власть революционного комитета, и последний в ночь на 22-ое объявил приказ о неподчинении войск военному командованию.
Исполнительный комитет возмущенно протестовал: "только безумцы или непонимающие последствий выступления могут к нему призывать. Всякий вооруженный солдат, выходящий на улицу по чьему либо призыву, помимо распоряжений штаба округа...
явится преступником против революции..." Это воззвание было актом лицемерия. Ибо те же люди, когда они, казалось, обладали властью, в конце апреля говорили петроградскому гарнизону: "Товарищи солдаты! Без зова Исполнительного комитета (Петроградского совета) в эти тревожные дни не выходите на улицу с оружием в руках. Только Исполнительному комитету принадлежит право располагать вами". Не все ли равно, чьими руками хоронилась правительственная и военная власть - апрельской "семерки"*101 или октябрьской "шестерки"...*102 С 17 октября при полном непротивлении служащих из казенных складов выдавалось оружие и патроны по ордерам революционного комитета рабочим Выборгской стороны, Охты, Путиловского завода и друг. 22-го в различных частях Петрограда состоялся ряд митингов, на которых виднейшие большевистские деятели призывали народ к вооруженному восстанию. Власть и командование находились в состоянии анабиоза и делали бесплодные попытки "примирения" с Советом, предлагая усилить его представительство при штабе округа. Только 24 октября в заседании "Совета республики" председатель правительства решился назвать то положение, в котором находилась столица, - восстанием.
Заседание это, не имевшее никакого реального влияния на ход Событий, представляет, однако, большой интерес для характеристики настроений правивших кругов и демократии. Из речи Керенского страна узнала о великом долготерпении правительства, почитавшего своей целью стремление, "чтобы новый режим был совершенно свободен от упрека в не оправдываемых крайней необходимостью репрессиях и жестокостях". Что достоинства этого режима вполне признаны даже организаторами восстания, считающими, что "политические условия для свободной деятельности всех политических партий наиболее совершенны в настоящее время в России" Что до сих пор большевикам "предоставлялся срок для того, чтобы они могли отказаться от своей ошибки", но теперь все времена и сроки вышли и необходимы решительные меры, на принятие которых власть испрашивает поддержку и одобрен Совета.
Только в правой "цензовой" части правительство нашло нравственную поддержку.
Демократия в ней
блока), при 26 воздержавшихся; в числе последних были нар. социалисты (Чайковский), часть кооператоров (Беркенгейм) и земцев.
Мотивы такого решения революционная демократия привела с полной откровенностью устами Гурвича (Дана): предстоящее выступление большевиков несомненно ведет страну к катастрофе, но бороться с ним революционная демократия не станет, ибо "если большевистское восстание будет потоплено в крови, то, кто бы ни победил - Временное правительство или большевики это будет торжеством третьей силы, которая сметет и большевиков и Временное правительство и всю демократию". Что касается левых с. р-ов, То, по свидетельству Штейнберга, накануне открытия "Совета республики" между ними и большевиками состоялось полное соглашение и последним обещана полная поддержка в случае революционных выступлений вне Совета.*103 И так, пусть гибнет страна во имя революции!
Вопрос решился конечно не речами, а реальным соотношением сил. Когда 25-го в столице началось вооруженное столкновение, на стороне правительства не оказалось никакой вооруженной силы. Несколько военных и юнкерских училищ вступили в бой не во имя правительства, а побуждаемые к тому сознанием общей большевистской опасности; другия считавшияся лояльными части, вызванные из окрестностей столицы, после моральной обработки их посланными Троцким агитаторами отказались выступить; казачьи полки сохраняли "доброжелательный" к большевикам нейтралитет.
Весь остальной гарнизон и рабочая красная гвардия были на стороне Совета; к ним присоединились прибывшие из Кронштадта матросы и несколько судов флота.
Снова, как восемь месяцев тому назад, на улицы столицы вышел вооруженный народ и солдаты, но теперь уже без всякого воодушевления, с еще меньшим, чем тогда, пониманием совершающегося, в полной неуверенности и в своих силах и в правоте своего дела, даже без чрезмерной злобы против свергаемого режима.
Описания жизни обеих столиц в эти дни свидетельству ют о невероятной путанице, нелепости, противоречиях и о той непроходимой, подавляющей пошлости, которая, вместе с грязно кровавым налетом, облекла первые шаги большевизма. Вообще самый переворот перейдет в историю без легенды, без всякой примеси героического элемента, заслоняя декорациями из "Вампуки" и подлинные личные драмы, и великую трагедию русского народа. Не многим лучше была обстановка и в противном лагере:
наступление на Петроград войск Краснова, отъезд - бегство Керенского, диктатура в Петрограде в лице глубоко мирного человека доктора Н. М. Кишкина, паралич штаба петроградского округа и метание "комитета спасения", рожденного петроградской думой.
Только военная молодежь - офицеры, юнкера, отчасти женщины - в Петрограде и в особенности в Москве - опять устлали своими трупами столичные мостовые, без позы и фразы умирая... за правительство, за революцию? Нет. За спасение России.
*** Генерал Алексеев в эти дни принимал самое живое участие в работе "Совета республики", предоставляя свой авторитет, свой богатый опыт и знание русской армии - либеральному блоку и, в частности, находясь в постоянном общении с к.
д.-ским центром. Одновременно он проявлял большое участие в судьбе бездомного нищего офицерства, выброшенного буквально на улицу - в результате обстоятельств корниловского выступления и не прекращавшихся гонений солдатской среды. Ему, удалось, в качестве почетного председателя одного благотворительного общества, путем изменения устава его, распространить благотворительную деятельность на пострадавших воинов. Общество с тех пор стало оказывать негласную помощь офицерам, юнкерам, кадетам и другим военным лицам, в целях спасения их от преследования большевиков, а впоследствии и направления их на Дон. Помощь оказывалась самая разнообразная: