Очертя сердце
Шрифт:
— Два черных кофе.
Вдруг издателя не окажется в его конторе. Лепра цеплялся за эту надежду. Это так похоже на Еву — внезапный порыв, желание как можно скорее покончить с делом. Как убедить ее, что у комиссара, даже если он склонен их подозревать, никогда не будет улик, а так они сами снабдят Мелио решающей, смертоносной уликой? Надо ждать, чего бы это ни стоило! Даже если каждый день придется выдерживать пытку почтой. Другого выхода нет.
Лепра выпил свой кофе, выкурил последнюю сигарету из пачки. Его решение принято. Он не пойдет к издателю.
На верхней ступеньке показались ноги Евы, длинные, соблазнительные. «Возможно ли, — думал Лепра, — что я так люблю ее, точно я зверь, а она моя самка!» Ева сошла вниз, пылая молодым задором с подновленной косметикой на лице.
— Все в порядке, — сказала она. — Завтра вечером он нас примет, в десять часов. О, ты заказал кофе! Чудесно!
— В десять часов?
— Да. Это единственное время, когда он бывает один.
— Он не удивился?
— Нет… Скорее смутился… был уклончив. По-моему, он ждал от меня этого шага. Жан, дорогой, не строй такую мину. Я чувствую себя в ударе. Это реакция, конечно. Мне было так страшно, когда я входила в полицию. Твердый орешек этот Борель. Рядом с ним Мелио щенок.
7
Около восьми часов качался дождь. Теплый, стремительный ливень, после которого в городе вдруг запахло портом. Теперь низко над горизонтом загорелся узкий серп луны. Опустив боковое стекло такси, Ева в застегнутом наглухо плаще подставляла лицо ветру. Она чувствовала себя в Париже словно в громадном знакомом лесу. Ей нравилось, проезжая мимо, видеть девиц на пороге баров, проглядывающие сквозь решетку витрины, бегущий отсвет рекламных огней на фасадах старых домов. Улица Камбон была безлюдна. Ева приехала первой. Она прошлась перед магазином, увидела на углу бульвара высокий силуэт Лепра в плаще с поднятым воротником и почувствовала, как в ее чреве, словно дитя, встрепенулась любовь.
— Извини меня, — запыхавшись, сказал Лепра. — Меня очень долго обслуживали.
— Ты хорошо поел? Что ты ел, расскажи?
— Пережаренный бифштекс… А ты сама? Говори же.
— Ну так вот, Блеш был просто очарователен. Он настроен самым благожелательным образом. Думаю, твой концерт дело решенное. Я сказала ему, что на днях ты к нему зайдешь… Завтра, если хочешь, мы это обсудим.
Лепра остановился у подъезда.
— Ты не передумала?
— Нет.
— А я — да. Мы собираемся сделать глупость, Ева.
— Не стоит начинать все сначала.
— Вот именно стоит. Со вчерашнего вечера у меня было время поразмыслить.
Он увел Еву подальше от подъезда к магазину, на витрине которого была уже опущена решетка.
— Выслушай меня… В последний раз… Если это не Мелио, понимаешь ли ты, какие мы вызовем у него подозрения… А если он, тогда его связывает обещание, данное твоему мужу. Он пойдет до конца. В обоих случаях мы обречены на проигрыш.
— Мой милый Жан, когда
Она возвратилась к подъезду. Подождала Лепра.
— Ну как? Или ты хочешь взвалить весь груз на меня? Сунув руки в карманы, Лепра подошел к Еве.
— Говорить буду я, — сказала она. — Тебе бояться нечего.
Справа от них начиналась лестница. Поручни были мокрыми. Горевшая на площадке лампочка отражалась в медной дверной дощечке «Издательство Мелио. Входите без стука».
Ева повернула ручку, толкнула дверь. На потолке горела неоновая трубка.
— Я вижу, ты не в своей тарелке. Я тоже, — шепнула Ева. — На меня вдруг страх напал. Как бывает на сцене.
Они прошли через холл и, остановившись снова, уже перед дверью в кабинет Мелио, обменялись взглядом. Ева изобразила на лице улыбку, постучала и вошла. Лепра, шедший позади нее, прикрыл дверь. Кабинет был пуст. Растерявшись, Ева медленно двинулась вперед.
— А ведь мы с ним условились… — начала она. Лепра тоже шагнул вперед. И вдруг они увидели Мелио и застыли как пригвожденные к месту. Ева ухватилась за руку Лепра. Мелио был распростерт на полу за своим креслом. Лампочка на потолке освещала его белое как мел лицо и разинутый рот. Мертвец, казалось, все еще кричит. Воротничок его был порван, узел галстука полураспущен. Он сжимал кулаки. Один застывший глаз был выпучен, в другом виден только белок.
Ева отстранилась от Лепра и на цыпочках сделала несколько шагов.
— Его задушили, — сказала она. Голос странно прозвучал в тишине.
— Он мертв, — добавила она.
Мгновение они оставались так — неподвижные, безмолвные.
— Уйдем, — заговорил Лепра. — Если нас здесь застанут…
— Подожди, — возразила Ева. — Запри дверь. Покусывая большой палец, она разглядывала стол.
— Знать бы, почему его убили, — прошептала она. — Может, это совпадение. Но мне что-то не верится.
Она решительно обошла тело и стала открывать один за другим ящики стола, тщательно их обшаривая. Потом подошла к книжным полкам, нашла на одной из них несколько пластинок, прочитала наклейки.
— Ничего? — спросил Лепра.
— Ничего. Но вряд ли он прятал бы улики здесь.
— А где же? У себя дома?
— Конечно.
Она присела на подлокотник кресла.
— Завтра сюда явится полиция, — сказала она. — Все опечатают… в его квартире тоже… Тогда будет поздно… надо пойти туда сейчас… Который час на твоих?
— Четверть одиннадцатого.
— Если нам повезет!…
Она покачнулась, оперлась о край стола.
— Ладно, — проговорила она, — сейчас не время падать в обморок!…
Она опустилась на колени перед трупом, кончиками пальцев обыскала его карманы.
— Помочь тебе?
— Нет… Молчи… Если ты будешь молчать, может, я справлюсь.
Связка ключей оказалась в кармане брюк. Ева вытащила их короткими рывками, протянула руку Лепра. Встать без его помощи она не могла.
— Возьми их, — выдохнула она.