Очевидцы бессмертия
Шрифт:
И так было у всех храмов, и кротких и величественных, ослепляющих красотою своих форм и отделки, всюду мы были желанные и возлюбленные гости.
Я спросил моего Старца: «Дедушка! А всё-таки скажи мне, какая в этой стране вера — самая правильная и самая лучшая?»
Старец поглядел на меня добрыми глазами и молвил: «Здесь все веры правильные и хорошие, и тут не говорят об этом. Все радуются пришедшим сюда гостям, спасшимся от смерти. Они — все гости, а гостя никто в обиду не даст. Здесь не спорят о вере, а говорят только о спасении людей, которые веровали и от добра Божеского родились…»
ГЛАВА 12
Храм-памятник
Вскоре перестали нам попадаться дома и сады, и мы очутились среди широкой дороги, пролегавшей через бескрайнее поле. Поле незаметно перешло в водную гладь, блестевшую, как зеркало, а дорога наша была, как мост, переброшенный через ширь воды.
Я всё думал, куда может вести этот мост? А Старец указал рукою вперёд; и я увидел нечто, подобное огромному зелёному холму, над которым высится очень высокий столб с белым флагом.
Старец сказал, что там стоит Собор Сына Божия Христа, и мы туда идём.
Господи, как мне радостно и широко стало в груди, как эта бесконечная гладь вокруг нас!
Дорога сияла под нашими ногами отблесками, будто кто усеял её сверкающими лепестками.
Вскоре мы приблизились, и я увидел высокую гору, всю в чудной зелени, поросшую яблонями в цвету. Между деревьев струятся ручьи и полосками зреет хребный колос, но такой необычайной величины, какой я никогда ещё не видел. А на самой вершине холма — голубой столб, на нём белый флаг с золотой каймой; на флаге изображены две синие птицы; одна, подобная голубю, несёт в клюве розу; другая имеет человеческие руки и голову и несёт в правой руке золотую чашу, а в левой — кисть винограда.
Сердце моё затрепетало, когда я подумал, что увижу Собор Сына Божия. Но я не видел ещё, где он стоит.
Я оглянулся. Вокруг зелёного цветущего холма лежало безбрежное море…
Старец окликнул меня: «Смотри, вот — памятник дверей храма Сына Божия!» И я увидел огромное изображение Иисуса Христа из белого, как снег, мрамора. Оно стояло у подножья холма под деревом, полным плодов. И от этого памятника струилась вода… Золотая пыль влаги исходила от головы Его, оседала, орошая все сады и травы. Рука Его была поднята, словно Он призывал к Себе. В другой руке — чаша, из которой лилась через край прозрачная, искрящаяся вода.
Когда мы подошли ближе, я увидел, как высок и огромен памятник Христу. Он стоял ногами прямо на земле, и от земли поднималась ступенями лестница к Его груди, на которой я заметил маленькие двери.
Мы стали подниматься вверх по лестнице. Она была влажная и скользкая от выпавшей росы. Тьма пчёл кружилась и липла к ступеням, припадая к влаге…
Старец легко и быстро поднимался по ступеням, а у меня скользили ноги, не за что было ухватиться руками, и я боялся, что пчёлы меня изжалят.
Старец подал мне руку и повёл наверх.
Мы очутились у маленьких дверей и с трудом протиснулись в них.
Первое, что я заметил, был юноша в белой одежде, стоявший у входа. Он склонил голову перед нами, я поклонился ему, он отступил в сторону — и я увидел внутренность Храма.
Перед моим взором предстала такая божественная красота и величие, что я остолбенел, и слёзы радости и восхищения выступили у меня на глазах!
Океан лампад и свечей мерцал в Храме, как звёзды на небе летней ночи. Он был так обширен, словно стены его уходили до горизонта. В нём было много молящихся, но в огромном просторе Храма, казалось, их горсточка… Какая-то неземная тишина и покой царили в Храме, струились мне в душу, пока в ней не стало тихо и спокойно. И все люди там были тихи и спокойны, словно благоговейно к чему-то прислушивались. Все-были облачены в белые одежды, и лица их сияли радостью и счастьем.
Они были рады моему приходу и поклонились Старцу за его любовь и заботу обо мне. Я почувствовал, как сливается моя душа с их душами и наполняется их радостью и покоем.
Я спросил Спутника моего: «Почему они так рады нашему приходу?»
«Видишь, как велик священный Храм, и как мало в нём людей. Но все они пришли сюда из любви. И жизнь их, и Бог, и вера — Любовь. А радость их ты познаешь после…»
Когда я стал посреди Храма, мне показалось, что я стою в раю.
У меня не было чувства, будто я стою в помещении. Свод Храма был усеян звёздами, но похож на бездонное небо, покрытое светилами. Казалось, в нём нет стен, а матовые колонны поднимаются прямо в тёмную небесную высь. Это был, скорее, чудесный сад. В нём виднелись и деревья и цветы, тихо шелестели фонтаны, и стояли вдали всевозможные храмы. Всё мерцало и сияло в полутьме Храма. Под куполом этого бескрайнего Собора были все церкви нашей грешной земли.
Я спросил Старца: «Кто построил Храм?»
«Он сооружён силами всех праведных душ. Они строили его, кладя камни веры всей своей жизни».
То, что я увидел в Храме, я не всё уразумел и не всё в силах описать. Казалось, сами глаза мои стали там иными, видели глубже и шире, чем в жизни.
Порою мне казалось, будто отделывали этот Храм такие великие художники, с таким неземным искусством его расписывали, что, может быть, и стены, и крыша в нём есть — а мне кажется, будто под открытым звёздным небом уходят ввысь колонны, а кругом бескрайний ночной волшебный сад с мерцанием лампад и огней…
Меня очень растрогало то, что я услышал от Старца. Приходят люди со всех концов земли, разных вер, разных языков и… встречают друг друга, как своих близких родных, как будто давно знакомы и давно любят друг друга. И выходит, что и язык, и вера, и любовь у них — одни? И я их уже любил, и они мне были родными…
И был посреди того Храма большой стол, а вокруг него восседали Старцы, И Старцы, и люди, стоявшие вокруг, как будто чего-то ожидали.
Мой седовласый Водитель сказал, что там собрался Собор Христа Сына Божия, и мы приблизились к восседавшим.
На столе лежало семь огромных книг, и Старцы раскрывали их и просматривали. А книги были на семи языках, и Старцы, читавшие их, были каждый из другой земли, разных наук, разных языков, и лица у них были разные, но одинаковая одежда на них была, одна вера и любовь в них жила, и они понимали и книги, и друг друга.
Старцы что-то выписывали из шести книг в седьмую и давали читать молодым, стоявшим за их спинами, а те садились уже за другие столы и писали что-то золотыми буквами.
И всюду в Храме на мраморных колоннах висели свитки белой бумаги, покрытые вязью золотых букв, и люди читали и разумели те мудрые слова.