Очищение духом
Шрифт:
Зенрис молчал и только смотрел. Отрешённо и сосредоточенно в одно и то же время. В углу щёлкали часы, за окном пела какая-то птица.
Ривелсея соображала и говорила, в то же время пристально, но незаметно следила за малейшими колебаниями в мимике Зенриса, каковых, впрочем, пока ещё ей не удалось зафиксировать. Ей хотелось и к тому же очень важно было знать, получается ли у неё выглядеть достаточно искренней и верит ли Зенрис хоть в часть того, что она говорит.
Ей удавалось быстро входить в роль, она словно бы и не лгала, хотя имела на это сейчас право, поскольку всё, что она делала, было напрямую и очень крепко связано с её целью, и ратлерская мораль это оправдывала.
– Откуда ты пришла в Анрельт? – спросил Зенрис, впервые
– Дело в том, что я из Келдара, – сказала Ривелсея. – И в городе этом сейчас неспокойно. Кому, как не мне, знать об этом, я работала пару лет в Страже и только разочаровалась в этом.
– Вот как? Почему? – спросил Зенрис быстро и как-то резко, тоном, который шёл вразрез с его безразличием – показным или природным?
Ривелсея быстро вообразила себе отставного Стража города – и прониклась им, поскольку ей нетрудно было представить себя в этой роли. Стражей в Келдаре она знала сразу двух: первый был другом её отца, периодически посещавшим домик в Росолесной, и подолгу тогда он сидел у них в гостях и рассказывал про всякие сложные и запутанно-изощрённые происшествия, каковых в Келдаре (как, тем более, и в Анрельте) всегда хватало с избытком. Второй – практически ровесник самой Ривелсеи, старше года всего на два или три, с которым они виделись пару десятков раз в самом Келдаре, когда ездили с отцом туда по делам. Знакомый Страж был высокий, худощавый, смуглый парень с суровым и немного мрачным лицом, и Ривелсея всего несколько раз видела, как он улыбался. Самое же главное, что хотя он и отличался характером, так же как и внешностью, от первого знакомого, который был среднего роста, всегда выбрит, добродушен, смешлив и любитель поесть, оба они часто говорили одно и то же, и вот эту самую фразу сейчас Ривелсея, вспомнив, и произнесла.
– Городские Стражи, на мой взгляд, занимаются не тем, чем должны бы. Они усмиряют лишь самых мелких и незаметных нарушителей. Тех же, кто и вправду мешает жить, они не трогают – либо про них не знают, либо боятся. А с другой стороны, – это Ривелсея добавила уже лично от себя, – часто очень они покушаются на тех людей, которые ничего плохого не сделали, на тех, кто по-настоящему пытается установить справедливость и порядок. У вашей организации ведь, например, со Стражей тоже проблемы, не так ли?
Зенрис усмехнулся – в первый раз.
– Да что же тебе известно о нашей организации, девушка? Ты считаешь, правда всё то, что ты говоришь?
– Знаю я мало, – ответила Ривелсея. – Что всё это правда, я тоже не уверена. В наше время выявить правду становится всё сложнее, да и правда сама день ото дня делается всё неопределённее. Что касается меня, то я просто хочу быть полезной.
– Кому? – спросил Зенрис.
– Вообще, – сказала она. – И к тому же – Ночному Посольству. И Терону, как его руководителю.
Зенрис прерывисто закашлял.
– Ночному Посольству, говоришь? Что ж, интересно, конечно, тебя послушать, очень интересно и увлекательно. Служба в Страже, по всему видать, принесла свои плоды. Пойдём, – сказал Зенрис и посмотрел на неё по-особенному остро. – Я хочу показать тебе то, что показываю лишь избранным, самым лучшим из тех, кто бывает в моём доме. И тебе, в числе лучших, поскольку ты меня заинтересовала. Идём, – Зенрис поманил её пальцем за собой.
Ривелсея удивилась немного и даже, вспомнив мрачное предостережение мужчины у дверей, коснулась незаметно рукой кинжала «Союзник». Острый, как бритва. «Если Зенрис хочет причинить вред ученице Веттар Нарта, то шансов у него нет, и самое главное, он об этом не знает», – подумала Ривелсея. Ощущение опасности ещё возросло, когда Зенрис отпер ключом толстую дверь и стал спускаться по лестнице вниз, куда-то в подземелье. Впрочем, через два десятка ступеней лестница уже кончилась, и было это никакое не подземелье, а просто небольшой погреб, подобный которому был и дома у Ривелсеи, в Росолесной,
– Эта статуэтка, – сказал Зенрис, указывая пальцем, – досталась мне от моего отца, и в нашем роду она уже переходит шесть поколений. Скажи, ты знаешь, кто это?
Ривелсея приблизилась и подумала, посмотрев секунды две, что это может быть абсолютно кто угодно – лица-то ведь не видно, а фигура обыкновенная и сгорбленная.
– Нет, – сказала она. – Не знаю.
– И я не знаю, – со вздохом сказал Зенрис. – И отец не знал. И даже дед мой не знал, хотя он-то был самым умным человеком на свете. Сейчас, конечно, уже не то, а тогда у нас всё было просто замечательно, про Ночное Посольство никто не знал, а уж кто знал, те уважали. А сейчас мне хотелось бы знать: откуда тебе стало известно о Ночном Посольстве и что конкретно ты знаешь о Тероне. Для пришедшей издалека, а тем более недавно, ты осведомлена о слишком многом.
Ривелсея секунду подумала и не нашла ничего лучше, как мило улыбнуться.
– Мои небольшие секреты, уважаемый Зенрис, разрешите мне оставить при себе. Но пришла я не просто так; поверьте, кстати, что далось мне это очень нелегко. Я хочу помочь, ведь вам сейчас тяжело: так же, как и мне.
Зенрис посмотрел испытывающе и по-особому пронзительно. Но, кроме счастливой улыбки, озаряющей лицо девушки, высмотреть ему было нечего и просто невозможно.
– А имя твоё можно узнать? – спросил Зенрис.
– Ривелсея, – и она улыбнулась ещё прекраснее.
– Так вот, Ривелсея. Ты для меня представляешь собой странную личность и трудный случай, и чтобы решить, что же с тобой делать, придётся показать тебя одному из тех, кто имеет власти больше меня. Похвально, конечно, что ты рвёшься помогать нам, но доверять кому-то, в особенности сейчас – это начало всех бед и основа поражения.
Ривелсея кивнула.
– Вы собираетесь показать меня Терону? Я буду только рада такой чести, – сказала она.
Зенрис прошептал – или даже прошипел:
– Потише ты про Терона. Что про него ты знаешь? Кто-то тебе что-то сказал, это понятно, но кто-то и сам не особо осведомлённый. Вот скажи: ты знаешь вообще, чем он занимается, где проживает, как его найти?
Ривелсее, вопреки её желанию выглядеть осведомлённой, пришлось промолчать.
– Не знаешь, – констатировал Зенрис, – вот потому и помалкивай. Завтра ты должна прийти сюда же, только не утром, а вечером. Когда начнёт темнеть. Теперь, можешь не сомневаться, пропускать тебя будут более охотно. Ты придёшь?
– Приду, – сказала Ривелсея. – Можете рассчитывать наверняка.
– Вот и хорошо, – сказал Зенрис, вновь приближаясь к лестнице и начиная путь наверх. – Ведь согласись, – сказал он через полминуты, когда его голова была уже на уровне верхней двери, – что статуэтка сделана бесподобно, в лучших традициях древнего мастерства, не так, как делают сейчас. Нельзя не насладиться чудным сверканием серебра, а также властностью и мощью, запечатлёнными на его челе.
Ривелсея усмехнулась. Слово «мощь» она давно уже отвыкла употреблять без особого повода, а Зенрис даже не знал, что на самом деле означает это слово.