Очищение Духом
Шрифт:
– А что такое «не очень любящее день посольство»? Терон – его глава, как мне объяснил Дейвис.
– Что-что? Посольство? Хм, – Адест молчал больше минуты. – Да, я слышал об этом. Есть такая вещь – Ночное Посольство. Вот.
– И? – спросила Ривелсея.
– И это всё, что я слышал, – сильно разочаровывая её, ответил Адест. – В Анрельте я с рождения живу, но про это слышал пару раз, и то случайно. По всему видать, эта организация не выставляет себя напоказ и вообще предпочитает держаться в тени. Чем она занимается, я даже предполагать не возьмусь. Но я уверен, городская Стража имела бы много к ним вопросов.
–
– Думаешь, я ещё что скажу? – спросил тот. – Сказал бы, с удовольствием бы сказал, но только что? Я тебе не Стекольщик, сомнительными делами не занимаюсь, с тёмными людьми не имею никаких общих дел. А Ночное твоё Посольство, из названия ясно, ничего благовидного не делало никогда. Вот есть, конечно, знакомый у меня один, он живёт неподалёку, от него я, кстати, и сам про Посольство узнал, у него не худо бы спросить. Мне, конечно, сейчас нету времени лишнего по городу болтаться, но для ратлерского клана постараюсь, ведь я же союзник!
– Орден не оставит без внимания вашего усердия, – пообещала Ривелсея таким тоном, словно всем кланом руководила она. Впрочем, в этом она не сомневалась. К тому же, Адест зря строил из себя такого бескорыстного. Веттар Нарт однажды во время одного из занятий отвлёкся ненадолго от основной темы и рассказал ей, немногословно, но зато по-ратлерски доходчиво, как устроен и функционирует Орден рыцарей разума. Союзники клана – все, кто верно и достойно служит Повелителю – каждый год в девятнадцатый день осени (день основания Ордена) получали по триста золотых монет от Совета Разума, что составляет семь с половиной анреллов. Любому из союзников сей подарок приходился очень кстати, поэтому все они старались как можно дольше удержаться в клане. За дополнительные же заслуги и старания, не входящие в число прямых обязанностей, Орден вознаграждал дополнительно, в зависимости от значительности оказанной помощи. Таким образом, сказать, что Адест совершал самопожертвование, было никак нельзя.
Следующим утром он действительно ушёл из дома раньше, чем Ривелсея проснулась, и вернулся только к полудню. Он сразу крикнул Сайе, что пора завтракать, и позвал Ривелсею.
– Вот что я смог узнать. Ночное Посольство – тайная, но очень широкая организация. Их дела мало кому известны, об этом я не смог ничего узнать. Но я знаю, что люди, которые встают на пути данной общины и каким-либо образом им мешают, очень часто погибают и сходят по непонятной причине с ума. Захочешь поговорить с кем-то из них – иди на улицу Славы, там в восьмом доме Зенрис живёт, вот к нему и обращайся. Он там, конечно, не главный, но доверенный, по крайней мере. Вот и всё, Ривелсея. Я думаю, про Терона он знает. Удачи тебе и процветания Ордену!
– Орден вас не забудет, – повторно сказала Ривелсея, готовясь переодеться вновь во вчерашний наряд. Ей опять предстояла прогулка по Анрельту.
Улицу Славы искать пришлось довольно долго, хотя и находилась та почти что в центре города и идти пришлось через Золотую площадь. Когда в своё время, давным-давно, шло строительство Анрельта, этой площади ещё не было, построили её всего сотню лет назад как венец всего города в то время, как происходило стремительное его возвышение и обогащение. Памятник Рейлингу Славному, градоправителю, при котором это происходило,
Памятник и Стражей окружал замкнутый в кольцо водоём, глубокий настолько, что дна в нём не было видно, и в его прозрачной, как хрусталь, воде плавали красивые огромные рыбы. С четырёх сторон были переброшены невидимые почти стеклянные мосты, по которым только и можно было попасть в центр. Вокруг росли цветы и деревья, а с разных сторон к площади примыкали различные здания: нефритово-белый строгий Монетный дом, из оранжевого камня Городской Совет, украшенный многими флагами и скульптурами, и совсем бесхитростное и угловатое серое здание городской Стражи.
Улица Славы была перпендикулярна примыкавшей к Золотой площади улице Великих Строителей. Восьмой дом был из серого гранита, высокий и не особо дружелюбного вида.
Стоящий у дома человек выглядел случайным и, казалось, просто смотрел на плывущие облака, но при приближении Ривелсеи он сразу скользнул взглядом по ней. Было понятно: что-то он охраняет.
– Мне нужен Зенрис. Он сейчас здесь? – спросила Ривелсея голосом, абсолютно свободным от эмоций. Самым убедительным, как полагали ратлеры.
Тот посмотрел на неё хмуро и неприветливо. Пускать он явно никого не желал, а пробиваться по-ратлерски не было смысла. Это было то же самое, что добровольно и сознательно провалить всё задание и показать всем, что доверяли ей зря.
– Зенрис не любит гостей, исключая тех, кого он видит часто и кому доверяет. Случайным людям он не будет сильно рад, – хмуро сказал человек.
– Хорошо, я не случайный человек, и разговор к Зенрису у меня недолгий и очень важный, – сказала Ривелсея, решительно подходя к двери.
Охранник посмотрел на неё более неприветливо и уже с раздражением.
– Ты, случаем, не из Стражи городской будешь? – спросил он. – Они всегда так вламываются, без спросу и нагло.
– Из стражи, из стражи, – ответила Ривелсея. «Ратлеры – рыцари и стражи Разума. В этом их самая суть, мощь и смысл». Так говорил Веттар Нарт. – И потому – давай побыстрее. Зови Зенриса или я сама войду.
– Заходи, заходи, – сказал тот очень неприязненно. – Войти легко, выйти не всегда удаётся.
– Не пытайся рассмешить меня – не выйдет, – произнесла Ривелсея, заходя внутрь.
Меч она не взяла, но заменила его на свой кинжал, который легко прятался под любой одеждой и, как известно, был очень острым. Также захватила и удобный для метания симметричный «Союзник».
Зенрис находился в комнате на втором этаже, где стены были серого цвета, с тусклым орнаментом слабого оранжевого и чёрного. Сам Зенрис непонятным образом, казалось, сливался с этим фоном, с этими серыми стенами, несмотря на то, что одежда его имела цвет зелёно-синий. На Ривелсею он взглянул бесцветно и так же бесцветно спросил: