Очищение. Рикошет

Гибель Гоголя надолго выбила из колеи обычно спокойного Виктора. Внутри проснулась даже не злость, а притупленная долгими неделями на передке злоба, когда боевая работа воспринимается как нечто рутинное, обыденное, и смерть ходит совсем рядом. За месяц в Балаклее он видел немало смертей. Со своими прощался лично, трупы врагов с интересом рассматривал на фотографиях, которые приносили разведчики из рейдов. В редкие выходы фотографировал сам. Еще в Мали, когда сообщили о переводе, внутренне готовил себя к тому, что здесь идет кровавая война. Но реальность все же оказалась гораздо жестче. Даже

для него, человека с опытом, это был серьезный стресс. Каково тогда бойцам, которые попали в его отделение на боевое слаживание прямо с гражданки после пары недель в тренировочном лагере.

А ведь на этом участке было относительно спокойно. Линия боевого соприкосновения оставалась стабильной с начала мая. Контактный бой – редкость. Только разведосы 1 в зеленке вдоль Северского Донца постоянно кошмарили ДРГ противника. Ну и сами частенько нехило получали под хвост. Вся движуха сейчас была южнее, в районе Попасной и Северодонецка, где готовился большой прорыв на Лисичанск. Курсанты Виктора после слаживания как раз туда и отправятся. Он сам несколько раз просился в пекло. Но не пускало начальство из-за недавней контузии и перелома ребер. К тому же остро не хватало подготовленных инструкторов. Большая их часть до сих пор работала в Африке, а здесь ЧВК в основном полагалась на трехнедельный курс подготовки в своих тыловых лагерях.

С другой стороны, тут тоже скучать не приходилось. Взять хотя бы случай, когда он очень удачно пересекся с капитаном Шерно, которого Гоголь приволок из очередного рейда 2 . Виктор спас француза в начале мая в Мали, после того как повстанцы сбили над бушем его вертолет. После этой встречи все и завертелось. Оказалось, что Шерно был вовлечен в тайные операции и носил с собой какую-то очень важную хрень. Эту хрень группа Гоголя в последнем рейде затрофеила 3 и прикопала в лесу на территории противника вместе с остальными ништяками. Судя по тому, какой тогда кипиш поднялся в Балаклее, там было что-то весьма важное.

Это потом, после того как разорвалась информационная бомба, Виктор узнал, что француз, сам того не подозревая, возил с собой по Украине портативное американское ядерное устройство. Этот заряд пиндосы хотели взорвать в Киеве, чтобы потом обвинить Россию.

Так или иначе, Гоголь с небольшой группой снова отправился в тыл к своему схрону. То, за чем ходили, принесли, но из пяти разведчиков домой вернулись только двое. Сам командир группы тоже остался лежать в Гомольшанских лесах в малиннике у дороги.

Позже ребята потиху связались с хохлами и обменяли тела своих погибших на пару пленных из недавно уничтоженной украинской ДРГ. Обмен был незаконным, но контрразведчик не подал виду, понимая, какой подвиг совершили разведчики, доставив из схрона ценный груз.

Похоронили Гоголя с причитающимися

воинскими почестями в его родном горняцком поселке под Донецком. Ходили слухи, что кто-то очень важный написал наверх представление на Звезду Героя посмертно, но оттуда пока было тихо. Зато от ЧВК платиновую звезду за доблесть он получил сразу, а она ценилась так же, как и золотая от Кремля.

Как только немного притупилась горечь утраты боевого товарища, проснулась злоба. Виктор собрал ребят из группы Гоголя, взял пару своих курсантов и пошел в глубокий рейд в район схрона. Без всякой цели пошел. Просто, чтобы отомстить. Ничего серьезного они там не выходили – сожгли две легкие брони, задвухсотили около десятка противников, но на душе стало легче.

Видя, что Виктор рвется в бой, начальство отправило его подальше от передка в госпиталь на медкомиссию, а заодно дало недельку отпуска, чтобы снять стресс. Типа, если врачи скажут, что готов, то пойдешь в штурмовые группы, а нет, так будешь продолжать в роли инструктора.

Осмотр показал, что ребра еще не срослись. Из-за постоянных нагрузок и жесткого окопного быта прогноз в этом плане был далеко не оптимистичный. Ничего страшного нет, но боль при движении будет постоянная, а при резком механическом воздействии может пойти ухудшение вплоть до повторного перелома с риском перфорации левого легкого.

Зато с устранением заикания на букве «п» нарисовалась перспектива. Этот неприятный недуг возник после контузии, полученной в Мали, одновременно с переломом ребер. После осмотра врач заявил, что случай нетяжелый и с помощью современных методик можно попытаться его откорректировать. Правда, для этого нужно вмешательство профильного специалиста. Ближайший опытный невролог нашелся совсем рядом, в Ростове.

Пока Виктор размышлял про то, стоит ли ввязываться в этот наверняка долгий процесс, военврач написал рапорт начальству, а то в приказном порядке направило его на лечение.

В Ростове приняли без очереди. После тщательного обследования оказалось, что травма спровоцировала несколько нервно-мышечных зажимов в области шеи, которые и привели к заиканию. По словам доктора, от этого неприятного недуга, возможно, удастся избавиться за несколько сеансов рефлексотерапии. Пришлось неделю походить на иглоукалывание и электрофорез. Потом – к психотерапевту, потому что даже после устранения физиологических причин Виктор уже по привычке подвисал на букве «п». В результате, и к несказанной радости, через десять дней заикание удалось искоренить почти полностью.

Довольный, что избавился от назойливой болячки, наемник уже хотел возвращаться в расположение, чтобы продолжить работу в роли инструктора, но его попросили задержаться на день, чтобы встретиться с кем-то важным из руководства. К вечеру выяснилось, что этот «кто-то» не кто иной, как «Николаич» – один из неформальных замов и давний соратник основателя и бессменного руководителя ЧВК. И, кстати, Герой России. В компании он занимался контрразведкой и безопасностью, так что встреча с таким важным начальником могла иметь самые далеко идущие последствия.

Встретились вечером в тихом кафе в пригороде под пристальным наблюдением пары охранников, присевших за соседние столики в разных концах террасы.

– Как к вам лучше обращаться? По одному из позывных или по имени? – рукопожатие сухой жилистой ладони Николаича было коротким и крепким, как разряд тока.

– Можно Виктор. Я за год в Мали уже привык, – сдержанно улыбнулся наемник и спросил: – Чем вызван интерес к моей персоне? Уж не моим ли знакомством с французом, который сейчас валит пиндосов в СМИ.