Очищение

Ковингтон Харольд А.

Кики отключила телефон и передала его обратно Тузу.

— Ну, товарищ, похоже, этот текст был напечатан сегодня, раньше, чем бомба успела взорваться, а? — спросила она, передавая ему бумагу. — Откуда ты мог знать заранее, что всё, что я только что зачитала, произойдёт по плану?

— Она уже сработала. Я только что получил подтверждающий звонок, — ответил Туз. — А мы знали заранее, потому что у Красного барона не бывает осечек.

— «Красного барона»? — переспросила Кики.

— Он — лучший в Добрармии изготовитель бомб, устанавливаемых в автомашинах, — с гордостью произнёс Туз. — Он не только делает их, но и привозит на место действия. Может быть, однажды ты с ним встретишься.

Мгновение

спустя Кики почувствовала, что её мобильный телефон завибрировал. Она догадалась, что Мартинес испытала «оргазм» при мысли о близости к главному специалисту Добрармии по взрывчатым веществам, и посылает ей намёк, что она должна развить эту тему, но Кики пренебрегла намёком. Кики ещё не совсем забыла об электродах и уколах, но её совесть и бунтарская жилка снова начали просыпаться и подпитываться чувством свободы и почти что счастья, которое она начинала ощущать, когда бывала на заданиях и наносила ответные удары.

После каждой «прогулки» с добровольцами Кики осторожно извлекали из её привычной жизни, как только это становилось возможно, и отвозили в Центр юстиции для тщательного «разбора полётов», везли на различных неприметных машинах, таких же разнообразных, как и автомобильный парк Добрармии, в машинах без особых обозначений с тонированными стеклами, грузовиках ремонтных служб и фургонах, в такси с водителями — тайными агентами, а один раз на восемнадцатиколёсном тягаче, доставлявшем материалы в Зелёную зону. Обычно Кики поднимали на одном из задних лифтов в ту же комнату для опросов, где её пытали, и вели до запертой двери целевой группы с надписью «Только для обслуживающего персонала».

Но во время одной из поездок Кики в Центр юстиции для разбора с Мартинес и слоняющимся Джарвисом, который, похоже, всё меньше и меньше помогал работе, возникло несколько вопросов по некоторым тюремным снимкам, что она просматривала в попытках определить имена лиц из Добрармии. И Кики, наконец, допустили в святая святых — сам оперативный центр. Два следователя в углу склонились над какими-то компьютерными распечатками, и ещё двое что-то делали на компьютерах за длинным столом у стены под обязательными снимками президента Хиллари Клинтон и шефа Линды Хирш в рамках. Один из них крикнул: «Акулья приманка на палубе!», и все четверо долго разглядывали её с откровенным любопытством, а потом вернулись к своим занятиям.

— «Акулья приманка»? — повторила Кики.

— Это твоя здешняя кличка, — пояснила Мартинес.

— Что ж, это ободряет! — раздраженно бросила Кики.

— По крайней мере, не «конфетка-малолетка» [37] , - пробурчал Джарвис.

Кики оказалась перед самой большой белой доской, какую она когда-нибудь встречала в жизни. Доска висела на окрашенной стене из шлакоблоков и занимала почти всю стену комнаты. На доске разноцветными стираемыми маркерами была изображена грубая и запутанная, но, судя по подчисткам и каракулям на полях, постоянно растущая организационная структура, в форме, давно излюбленной ФБР и другими правоохранительными бюрократами для отслеживания банд и других преступных организаций. От заголовка таблицы «Первая портлендская бригада» отходил квадратик с правой стороны с обозначением «Вторая бригада?» Ниже основного заголовка находилась целая паутина из многослойных квадратов, спускающаяся к нижней части доски.

37

Игра слов: Акулья приманка» — «Sharkba.it», а «Соблазнительная малолетка» — Jailbait. Происходит от англ. «jail» (тюрьма) + англ. «bait» (завлекать, искушать, приманивать) — Прим. перев.

Первый слой состоял

из рот с обозначениями от А до Ж. Большая часть квадратов была заполнена вопросительными знаками. Только в квадрате роты «А» было проставлено имя командира роты, Билли Джексона, с несколькими старыми полицейскими снимками Джексона, прикреплёнными к его гнезду. Под Джексоном стояло имя «Джеймс Уинго» с набором снимков из тюрьмы «Ангола» и пометкой «Командир группы». Под квадратом Джимми крепились четыре квадрата — один с пометкой «Мистер Роджерс?», два — «Предмет Один?» и «Предмет Два?» соответственно, и один — только с вопросительным знаком. Это был результат первого задания Кики в Добрармии — воспитательного избиения Грегори Бута.

Ещё больше квадратов отходили в разных направлениях от основного ствола с гнёздами для Лавонн, Кевина и так далее и тому подобное. В стороне находился квадрат со старыми полицейскими снимками женщины возрастом за тридцать и надписью «Расин Уингфилд, вербовщица женщин, жена Картера Уингфилда, ФБР № 288995-3». Кики не сразу узнала на них старушку, которая расспрашивала её в доме в Грешаме: снимкам было лет тридцать.

Некоторые другие квадраты уже были заполнены именами и фотографиями. Кики была удивлена, узнав, что настоящее имя «Туза» — Феликс Бидерман. И она постаралась это запомнить, чтобы не ошибиться и не назвать его Феликсом. На другой стене висел ряд планшетов на крючках, каждый с вложенной папкой и клеющимися листочками для пометок, с обрывками сведений, случайными замечаниями, сделанными во время прослушек Кики. Они могли помочь установить личность говорящего, список разных преступлений, совершённых или в присутствии Кики или приписываемых данному человеку, участвовавшему в разговоре, по найденным результатам надзора, и другие заметки.

— Медленно, но верно мы строим нужную нам картину, кто эти люди, и где они находятся, и однажды, когда она будет готова, мы сделаем свой ход, — с гордостью объяснила Мартинес. — Мы прихлопнем их всех одним сильным ударом. Конечно, кроме Локхарта. Он сразу пойдёт своим путём. Что о нём слышно? — многозначительно спросила Мартинес.

— Ты должна знать, — угрюмо сказала Кики. — Ты слышишь всё, что и я.

— Да, но шеф начинает давить на нас, требуя результатов, — призналась Мартинес.

— Я видела Локхарта только раз, в «Логове Юпитера», — повторила Кики. — Сейчас они начинают доверять мне. Если я начну задавать вопросы о нём или о ком-нибудь конкретно, как будто стараюсь кого-то выследить, они снова начнут колебаться и станут по-настоящему подозрительными.

— Я это понимаю, как и ты, Кристин, — вздохнула Мартинес. — Но пойми, мы — полиция, а полиция должна арестовывать людей, которые совершают преступления. Очень трудно торчать здесь день за днём как идиотам, когда по всему Портленду свистят пули и грохочут бомбы. Я говорю об этом, потому что давление сверху, начать показывать ощутимые достижения, становится всё сильнее. Мы собираемся начать проводить облавы на основе твоей информации, или, в основном, благодаря тому, что мы смогли установить благодаря ей.

— О, замечательно! — простонала Кики, уткнув лицо в ладони. — Как только я начала проникать вовнутрь, вы указываете им прямо на меня! Ну, большое спасибо!

— Верь-не верь, Кристин, на этот раз я сочувствую тебе, и я на твоей стороне, — проворчала Мартинес. — Самое худшее, что может случиться, это предупредить Добрармию, что в этом замешана ты, до того, как мы будем готовы к арестам. А с такими успехами, что мы достигли, этот день по-прежнему далеко. Если мы начнём аресты, которые не сможем объяснить, это их предупредит. Я постараюсь сдерживать шефа, как можно дольше и сделаю всё от меня зависящее, чтобы тебя не заподозрили. Просто будем надеяться, что этого достаточно.