Очищение

Человека полностью не одолеют ни ангелы, ни сама смерть, кроме как через слабость его собственной ничтожной воли.

Алистер Кроули

– Подай-ка мне пива, Макс, вон того – холодненького.

– Сейчас, Вась. О, смотри! Ты только осторожно, резких движений не делай. Кажется, кто-то выполз погреться на солнце.

– Опаньки! Змея! Да, в этом году их что-то много развелось.

– Я же говорю, Вась, осторожно. Кто их знает, вдруг она ядовитая.

– Может и ядовитая. Да ладно, всё, она сама, кажется, тебя испугалась. Надеюсь, больше не вернётся.

– Глянь-ка, у тебя клюёт!

– Да не, это не клюёт. Так, пробует. Подождать надо. Так что, Макс, едешь в свою Болгарию, значит?

– Еду, будь она неладна. С Верой спорить, ты сам знаешь, проще согласиться.

– Это да. Ну ничего, отдохнёте там, в море поплаваете. Всё лучше, чем в офисе сидеть, верно?

– Это точно. Что угодно, только не в офисе.

Максим

посмотрел на часы и с ужасом обнаружил, что до конца рабочего дня оставалось всего чуть больше часа, а числа в отчёте даже и не думали сходиться. Он ещё раз проверил все формулы и ссылки, перезагрузил исходные данные, но и это не помогло. Расхождения больше чем в десятки тонн издевательски смотрели на него с монитора, как будто говоря: «Ну что, ушёл домой пораньше? Собрал вещи к завтрашнему отпуску? А может ещё в сервис успел заехать масло поменять?» Максиму просто безумно захотелось изо всех сил выругаться на весь офис, но он покосился на коллег, сосредоточенно щёлкающих по своим клавиатурам, и решил успокоиться и сделать вид, что всё в порядке. В любом случае, отчёт надо было срочно закончить, иначе не получится успеть сделать всё, что он так опрометчиво запланировал на последний предотпускной день. И зачем Егорову понадобились именно эти данные прямо сейчас, когда до двухнедельной свободы было уже рукой подать? Ведь ещё пару часов назад Максим, фактически, видел себя в самолёте, пролетающим над ненавистным офисом прямо к манящему Чёрному морю, прочь от унылых коллег, которым приходится заниматься импортом никому не нужных товаров из никому не нужного Китая.

Егоров сидел за стеклянной перегородкой и всем своим видом давал понять, что просто так он от Максима не отстанет, и без сданного в срок отчёта с работы не выпустит. Макс загрустил. В последнее время всё шло как-то не так, и этот отпуск, из-за которого они опять поругались с Верой, был ещё одним неприятным моментом, который не давал ему полностью насладиться жизнью. Максим ненавидел эти сборы, эту суету и нервотрёпку, огромные очереди в аэропорту, страх забыть или не сделать что-то важное. Он вообще ненавидел всё, что так безапелляционно вмешивалось в привычный ход событий и несло с собой лишь бардак и неизвестность. Ну почему нельзя было просто по-человечески провести две недели на даче, с пивком и свежей воблой, лениво переговариваясь с соседями через забор и периодически совершая ритуал приготовления сухих и обугленных шашлыков? Васька бы точно приехал на пару дней, и они бы пошли на рыбалку, как на прошлых выходных, тем более что погода была просто замечательной. Нет, Вере непременно захотелось на море, и она, не спросив его, забронировала отель в «экологически чистой» деревушке в Болгарии, потому что «на Лазурный Берег ты с твоей зарплатой будешь копить всю оставшуюся жизнь, а отдыхать на твоей убогой даче я больше не намерена».

Максим ещё раз посмотрел на Егорова, похожего на сома в аквариуме, мысленно послал ему лучи диареи и продолжил бездумно тыкать мышкой в ненавистную эксельку. Ну должны же они сойтись когда-нибудь, в конце-то концов? После некоторых сложных, но бессмысленных манипуляций расхождения магическим образом уменьшились – не на много, но и это вселяло оптимизм. Может быть, никто и не заметит эти несколько тонн, потерявшихся где-то по дороге? Подумаешь, пара фур заехала не туда, или была похищена инопланетянами, или телепортировалась в другое измерение, оставив за собой лишь несколько китайских этикеток. С кем не бывает? Максим внёс последние косметические правки и отправил табличку прямо в пасть ненасытному Егорову, надеясь, что он не откроет ее прямо сейчас. Если удастся выйти ровно в шесть, то есть шанс успеть и в сервис, и вещи собрать, и даже Вера, наверное, не будет сильно ругаться. Максим обвёл глазами свой унылый офис. Его, как их принято называть, коллеги, продолжали сидеть, уткнувшись в свои мониторы, как будто занимались какими-то очень важными и неотложными делами. «Коллеги, – подумал Максим, – какое безликое и ничего не значащее слово». Друг, знакомый, даже сослуживец – и то лучше, чем сухое и формальное «коллега», из которого можно понять лишь то, что они по какому-то странному стечению обстоятельств разделяют одно и то же офисное пространство и пьют одну и ту же воду из общего кулера. Их напускная занятость была смешна и не могла обмануть даже ребёнка, ничего не смыслящего в стандартных офисных ритуалах. А тем более Максима. Он прекрасно знал все их «дела», которые, в основном, заключались в чтении новостей и лёгких статеек на развлекательных сайтах, сравнении автомобилей, которые всё равно никто не собирался покупать, и общении со своими вторыми, а иногда и третьими половинками в социальных сетях. Работу по импорту и продаже китайских товаров могли бы с таким же успехом выполнять два-три человека и пара толково написанных программ, но Егоров почему-то предпочитал содержать целый штат бездельников и регулярно выплачивать им зарплату, а иногда даже и премию. Максиму казалось странным, что в то время, когда люди уже научились посылать корабли на Марс и выращивать генетически модифицированные помидоры, миллионам из них приходилось каждое утро приезжать в одинаковые офисы и выполнять там механическую и бесцельную работу, отупляющую их и лишающую хоть какой-то индивидуальности. Как говорил, кажется, Лев Николаевич Толстой: «Все офисы похожи друг на друга, но каждый в них несчастлив по-своему».

А что Максим? Что он, в сущности, умеет? Куда пойдёт, если будет выбор? В космонавты здоровье не позволит, в учёные – ум, в творчество – отсутствие воображения. Выходит, прав Егоров, что не увольняет этот балласт и даёт ему приносить хотя бы видимость пользы от своего существования, которое надоело даже ему самому. Максим постарался стряхнуть с себя эти невесёлые мысли. Он уже привык к тому, что жизнь, проходила мимо него по касательной: каждый день был до мелочей скопирован с предыдущего, и с каждым приходом на работу он всё глубже погружался в болото обыденности и предсказуемости. И только изредка, в основном по вечерам, он вспоминал, как в детстве мечтал стать геологом, или сапёром, или продавцом мороженого в Парке Культуры.

Несмотря на то, что время подходило к шести вечера, и даже на то, что это была священная для всего офисного духовенства пятница, никто из коллег и не собирался покидать своё рабочее место. Это было такое знакомое Максу соревнование: кто просидит дольше всех, тот непременно докажет свою значимость и незаменимость для организации и, возможно избежит сокращения, если таковое случится. Даже Егоров, который на правах начальника мог бы вообще не появляться в офисе, частенько засиживался до восьми, а то и до девяти вечера. Макс тоже время от времени принимал участие в этой увлекательной игре, тем более что дома его обычно ждала Вера – без ужина, но с очередными однотипными претензиями. То ей не нравилось, что он пришёл поздно, то она, наоборот, считала, что он мало работает, то опять забыл купить сыр, то не заправил постель утром. А в последнее время она нервничала гораздо чаще и сильнее обычного. Какой-то очередной муж какой-то очередной подруги свозил всю семью, включая дальних родственников, то ли на Бали, то ли на Майорку, а Макс даже не удосужился поздравить её родителей с годовщиной покупки кота. Макс опять подарил 5 роз, в то время как этот мифический муж притащил домой целый куст орхидей. Макс ещё 15 лет будет расплачиваться за двушку в спальном районе, а подружкин кавалер уже накопил на двухэтажный коттедж в элитном посёлке. Вкратце, все Верины упрёки сводились к одному: Макс – неудачник, халявщик и лентяй, у которого на уме только телевизор, посиделки с друзьями и тупые мемчики в интернете. Даже пиво теперь было в их доме под запретом: жена считала его вульгарным пойлом для плебеев и чуть ли не источником всех их неприятностей.

Как только часы показали шесть, Максим не без удовольствия выключил компьютер, зная, что в ближайшие две недели он к нему не притронется, кинул в сумку телефон и зарядку и ещё раз огляделся вокруг.

– Парни, мне пора, – как бы извиняясь обратился он к коллегам. – Я в отпуск.

– Давай, Макс, – его сосед по оупен спейсу Тёма не глядя протянул ему руку. Пожатие было расслабленным и вялым. Вслед за ним несколько пар глаз поднялись от мониторов и несколько рук взлетело в воздух в знак прощания. Всем было наплевать и на Максима, и на его отпуск.

По дороге к выходу из оупен спейса Макс заскочил к Егорову и сообщил, что отправил ему нужный файл и что две недели его не будет в офисе. Егоров что-то неопределённо пробубнил и обещал постараться не тревожить его по пустякам, хотя, летом торговля шла бойко, и, возможно, его отсутствие на рабочем месте негативно скажется на продажах. Была бы воля Егорова, он бы вообще запретил сотрудникам отдыхать, ну разве что по выходным и государственным праздникам, которых в календаре было более чем достаточно. Егоров, безусловно, являлся типичным примером трудоголика, да иначе и быть не могло, ведь не каждому под силу основать компанию, пусть даже маленькую, но свою, приносящую вполне стабильный доход как ему, так и нанятому им персоналу. А ещё он крутил роман с секретаршей Наденькой, которую сам же и собеседовал полгода назад. Жена Егорова по странному совпадению работала тут же, в бухгалтерии, и, кажется, как-то слишком по-философски относилась к романтическим похождениям мужа. Максим завидовал своему боссу, «понаехавшему» в столицу из какого-то уездного городка и сумевшему очень быстро устроиться здесь лучше, чем он, коренной москвич. Боссу, который мог позволить себе заигрывать с секретаршей прямо на глазах у своей жены. Боссу, который мог наорать на любого сотрудника, или даже на партнёров, и при этом сохранять репутацию честного и справедливого руководителя.

Оповестив Егорова о своём длительном отсутствии, Макс почти бегом спустился на первый этаж, не став дожидаться лифта, прошмыгнул мимо охранника, который так любил не к месту заводить душевные разговоры, и вылетел на улицу, надеясь не попасть в мясорубку пятничного транспортного коллапса. За дверью его чуть не сбила с ног мерзкая июльская жара, о которой он уже успел забыть под трудолюбивыми офисными кондиционерами. Максим решил держаться в тени, но это не сильно помогло. Обливаясь потом, он буквально прополз пару кварталов до того места, где утром оставил свой старенький Опель и обнаружил, что его боевого коня совершенно непозволительным образом запер какой-то чёрный Мерседес, по стоимости, наверное, превосходящий его двушку в спальном районе. Мерседес стоял безапелляционно и нагло прямо посреди улицы и совершенно не вписывался в хиленькую архитектуру близлежащих домов. Максиму захотелось со всего размаху ударить кулаком в его тонированное заднее стекло, но вместо этого он сел в Опель и, чтобы дать хоть какой-то выход своей накопившейся злобе, стал яростно бить по клаксону, распугивая вялых голубей и старушек, мирно сидящих на лавочках под тенью пыльных деревьев. Но на сигнал никто не вышел. Макс сидел в машине под защитой уже плохо работающего кондиционера и уныло наблюдал на экране телефона, как с каждой минутой растут пробки в его многострадальном городе. Наконец, дверь одного из домов открылась, и из неё вышел аккуратно одетый мужчина в белой рубашке с коротким рукавом и свежевыглаженных тёмно-синих брюках. Он подошёл к так ненавидимому Максом Мерседесу, сел на водительское сиденье и бесшумно завёл машину. Через несколько секунд путь для Опеля был открыт, и можно было трогаться с места, но водитель Мерседеса зачем-то выбрался из машины и призывно махнул Максиму рукой, чтобы тот открыл окно. Макс с явным недовольством подчинился этому жесту и приготовил целую тираду, суть которой заключалась в том, что этот нехороший человек проявил исключительное неуважение к окружающим, заставив их потерять целых пятнадцать минут своего драгоценного времени в пустом и томительном ожидании. Но водитель не дал Максиму договорить.