Одержимость
Шрифт:
– Капитан полиции Иванов, – представился он.
– Я оставлю вас, – сказала директриса, проходя мимо меня. Я же с недоумением рассматривал удостоверение сотрудника правоохранительных органов и, возвращая его назад, осведомился:
– Чем обязан вам?
– Мне говорили, что вы большой специалист в области мировой истории, а, кроме того, знаете несколько языков. Это так? – спросил капитан по фамилии Иванов, и в его пристальном взгляде я прочел какое-то недоверие.
– Ну, не будем преувеличивать! Не такой уж я и большой специалист, а что касается языков, – мои успехи еще более скромные. Английский и китайский – на среднем уровне, и совсем немного…
Я не докончил, он перебил меня:
– А как насчет старославянского?
В первый миг я несколько растерялся, но потом нашелся:
– Как вам сказать? Мне доводилось изучать древнерусские летописи, и я, конечно же, со старославянской лексикой знаком. Впрочем, там нет ничего такого сложного… А к чему этот вопрос?
– Да, вы садитесь, господин Арсеньев, – обратился он ко мне как-то совсем неучтиво. – Нам с вами долгий разговор предстоит!
Тогда я сел на стул, а он пододвинул свой чуть ли не впритык к моим ногам и заговорил так, как, наверное, ведут допрос подозреваемого в совершении преступления.
– Где вы были в этот понедельник около десяти часов вечера?
Его выражение лица и грубость произнесенной фразы заставили меня вздрогнуть.
– А к чему этот вопрос?
– Отвечайте! – вдруг резким тоном проговорил он.
– Где я был в понедельник? – я запнулся, с трудом соображая. – Как и всегда, по вечерам в это время дома – смотрел телевизор…
– И кто-нибудь это может подтвердить?
– Ну, не знаю… Я живу один.
– Стало быть, алиби у вас нет.
– Какое алиби? В чем, собственно, дело? – проговорил я раздраженно.
– Дело в том, что в понедельник вечером в нашем городе произошло убийство…
– А я тут причем?
– Вам знакомо имя Алексея Ледяева?
– Нет. А кто это?
– Майор ФСБ в отставке, начальник службы безопасности в банке… – говоря эти слова, капитан Иванов пристально смотрел на меня, изучая мою реакцию. (Все-таки надо отдать должное тем, кто работает в правоохранительных органах – часто среди них можно встретить тонких психологов!).
– Не припомню, чтобы я хоть где-то пересекался с этим человеком, – качая головой, отвечал я. – Да у меня вообще мало знакомых в этом городе, где я живу совсем недолгое время…
– Да, я слышал об этом. Кстати, а что вас заставило переехать сюда?
Я развел руками:
– Думаю, что это мое личное дело!
– Как сказать… – усмехнулся мой собеседник. Я долго держался, но под конец вспылил:
– Если вы меня в чем-то обвиняете, скажите прямо, а не ходите вокруг да около!
Он сделал паузу, а потом сдержанно рассмеялся:
– Никто ни в чем вас не обвиняет, господин Арсеньев! – при этом он отодвинулся от меня и заговорил уже каким-то более доверчивым тоном. – Просто сейчас мы расследуем это дело об убийстве… А вы разве не слышали о нем?
Я качнул головой:
– Новости я не смотрю, тем более, местные…
Капитан Иванов не дослушал и снова прервал меня:
– Так вот, у этого дела есть особенности, скажем так. Майор Ледяев был убит в своем доме, – его обезглавленное тело нашли на следующий день. Убийца орудовал каким-то клинком с длинным лезвием… Как говорит эксперт, это может быть сабля или острый меч. Отрубленная голова была насажена на плафон люстры, висящей в гостиной. Да-да, – он посмотрел на меня. – Можете себе представить такое зрелище? Тело, распластанное посредине прихожей, залитой кровью, и голова, висящая на люстре… Но это не все. Убийца оставил после себя еще кое-что. Вот, взгляните… – с этими словами он достал из своей кожаной папки и протянул мне фотографию.
Это был снимок с изображением стены, на светлом фоне которой чья-то рука вывела надпись буквами кириллицы (среди них были и те, что уже давно не использовались), сложенными в следующую фразу.
(Современная орфография).
Сей муж
Достоин смерти,
Поелику пришел на чужую землю
И захватил ему не принадлежащее.
Приговор привел в исполнение собственноручно.
Сама по себе уже эта надпись выглядела более чем странно – мало того, что она была сделана на старославянском языке, но еще и вещество, которое использовал автор этой надписи, было красного цвета, что сразу бросалось в глаза. Но удивительнее всего было то, что этот человек оставил не только фразу, но и свое собственное имя. Фраза заканчивалась подписью, при прочтении которой у меня мурашки побежали по коже (настолько это было неожиданно!).
Итак, после слов «Приговор привел в исполнение собственноручно» стояла подпись: Влад Дракул.
Я с трудом мог поверить своим глазам и некоторое время вглядывался и в текст, и в два последних слова. Наконец, полицейский, про которого я забыл, с увлечением рассматривая эту надпись на стене, напомнил мне о себе и громко проговорил:
– Что думаете?
Я оторвался от фотоснимка и посмотрел на него:
– Так вы говорите, что это оставил после себя убийца? Удивительно! Ничего подобного мне еще не доводилось видеть…
Я задумался.
– Что скажете про эту надпись? – мой собеседник явно терял терпение и пытался меня поторопить. Я посмотрел на него, а потом заговорил, глядя, по своему обыкновению, в сторону.
– Ведь вы, как я понимаю, ждете от меня какой-нибудь зацепки, которая привела бы вас к преступнику. Но, боюсь, я ничем не могу вам помочь. Единственное, что можно утверждать наверняка, что автор этой надписи – явно знаток старославянского языка. Он использует не только «ять», но и те символы, которые были в ходу еще в допетровское время, даже более того – во времена написания наших летописей, то есть в 14-15 века. Иначе говоря, вы ищите человека образованного… Другой вопрос – для чего он вообще оставил эту надпись? И почему – Влад Дракул?