Одержимый
Шрифт:
– Я тоже не ожидал, – хрипло сказал Захарчук. – Такого внимания к моей скромной персоне. От такой светлой личности. Кстати, запиши где-нибудь – бабки не всем легко даются. Тебе вот повезло, а мне нет. Ну, не повезло – что теперь делать?! Кстати, фотография твоя мне как будто кого-то напоминает, а кого – никак не соображу. Подскажи! Только не рассчитывай, что должок я тебе прямо сейчас отдам. Мелких при себе не ношу, имей в виду...
– Да что ты заладил – деньги-деньги! Ничего ты мне не должен. В твоей пьяной башке перепуталось чего-то. А вот тебя кое-кто ищет, имей в виду!
Захарчук с сожалением посмотрел на остывающие щи, потом поднял
– Ты, что ли, ищешь? Говорю, не припомню, где тебя видел. Вроде что-то такое...
– Ну ты и придурок! В самом деле не помнишь меня? – с горячностью сказал незнакомец, наклоняясь так, что между ним и Захарчуком осталось не более полуметра. – Я же Чижов! Костя Чижов. Рядовой Чижов. Как тебе больше нравится. Ну, вспомнил, придурок?
Захарчук всмотрелся в него с каким-то даже страхом.
– Постой! Ты хочешь сказать, ты тот самый, что ли?.. С которым мы службу тянули? Нет, в натуре, правда, что ли?
– Да посмотри внимательно, кретин! Я это!
– Ничего себе! Охренеть! Столько лет!.. Слушай, за это надо выпить! Может, возьмешь себе чего-нибудь? Ты ведь эту парашу пить не станешь, я уже понял. Но здесь можно и приличной водки взять... А как же это ты меня нашел?
– Язык до Киева доведет, – туманно объяснил Чижов. – А водки я заказывать не стану. У меня еще дел полно. А тебя я нашел по одной простой причине. Помнишь Архиповск?
– Ну, помню, – пробурчал Захарчук. – Смутно, но помню. А что?
– А Титаева помнишь?
За столом воцарилась гнетущая тишина. Они долго смотрели друг на друга неприязненным взглядом. Потом Захарчук неохотно сказал:
– Ну, допустим, помню. И что дальше?
– А дальше ничего хорошего. Он еще у тебя не появлялся?
– Он?! У меня? Ты что плетешь? Он, что, живой, что ли?
– Как Ленин. Живее всех живых, – усмехнулся Чижов. – А вот ты и дня не проживешь, если он до тебя доберется. Это уже не тот мозгляк, которого мы гнобили в свое удовольствие. Меня он, например, спеленал в один момент. Я остался в живых только чудом, хотя рядом со мной мои люди были. А тебя в твоем нынешнем положении он, как блоху, пальцем раздавит.
– Да ладно меня пугать! – недовольно сказал Захарчук. – Столько лет прошло. Может, это и не он вовсе. Откуда ему взяться? Ты хоть раз про него с тех пор слышал?
– Он меня чуть на тот свет не отправил! – зло кривя губы, бросил Чижов. – Ты совсем тупой, что ли? Он вернулся, понятно тебе?!
Захарчук опустил глаза, подрагивающей рукой взял ложку, принялся вяло возить ею в тарелке.
– Ну вернулся и вернулся, – пробормотал он. – Какое кому дело? Чего ему надо?
– Так он долги возвращает! – язвительно заметил Чижов. – Твоя идейка, между прочим, была – отправить Титаева в плавание!
– Не помню, чья была идейка! – мрачно заявил Захарчук. – Может, твоя? Все балдели, а теперь решили на меня все повесить?
– Дурак! – с глубочайшим презрением сказал Чижов и, с треском отодвинув стул, наконец сел напротив Захарчука. – Если хочешь знать, Зарапин уже убит, Кащеев убит, Меркулов убит, Смирнов убит... Троих покалечили... Чего тебе еще? Очередь за тобой.
– И чего ты от меня хочешь? – заволновался наконец Захарчук. – Ты для чего мне все это рассказал?
– А чтобы ты ушами не хлопал. Я тут кое-какие справки навел. Ты, оказывается, кое-кого из местных бандитов знаешь?
– Никого я не знаю. Какие бандиты? Я живу сам по себе, скромно, на тусовки не хожу.
– Я вижу, – сухо сказал Чижов. – А когда-то ты орел был! Красавец. Мы все тебе завидовали. Каждое слово твое ловили. Не роди ты тогда эту оригинальную идею, никто бы до нее не додумался. Глядишь, сейчас и заботиться ни о чем не надо было бы, и ребята все живы были...
– Да пошел ты! – сказал Захарчук. – Ты не следак – дело мне шить. У тебя самого рыло в пуху. Вот ты и прискакал сюда – чтобы на меня стрелки перевести. Не получится.
– Получится, Володя! – возразил Чижов. – Ты кашу заварил, ты теперь и расхлебывай. Отсидеться в стороне не получится. Прикончит тебя Титаев. Так что или в ментовку иди, сознавайся и проси защиты, или бродяг каких-нибудь найми, чтобы замочили Титаева, как только он здесь появится. И поспеши, потому что он появится здесь со дня на день. В Москве у него пока дел нету.
Чижов встал, сунул руку в карман и вдруг швырнул на стол перед носом Захарчука пачку денег.
– Это тебе за работу, – сказал он. – Найми людей, я тебя прошу! Иначе у нас у всех, кто остался, есть шанс сыграть в ящик. Я не шутя тебе говорю. Знаешь, как выглядит смерть? У нее лицо Титаева. Только учти, от того Титаева в нем почти ничего не осталось. Ты его можешь не узнать. Так что смотри в оба. Как только услышишь, что тебя ищут, так сразу кончай этого человека, не раздумывая. Тогда, может быть, уцелеешь.
Чижов ушел, растаял в морозной дымке. Захарчук не успел даже спросить, как он теперь живет и чем занимается. Хотя, по правде сказать, не очень ему было и интересно. Он хватанул залпом стакан портвейна, запил пивом. Пухлая пачка денег подтверждала, что все происшедшее не было сном. Захарчук вороватым движением смахнул ее со стола, сунул в карман. По-настоящему ему надо благодарить этого Титаева за то, что тот появился. Теперь Захарчук богач. Таких денег он не держал в руках уже целую вечность, с тех пор, как продал квартиру. Теперь можно отожраться маленько, поправить могилку родителей на кладбище, из одежонки кое-что купить. Но сначала он хорошенько выпьет, чтобы привести в порядок нервы. Надо же, он, оказывается, зачинщик! Это он придумал отправить того ублюдка в плавание!.. А эти сволочи все в стороне как будто... Еще товарищи называются! Армейская дружба, мать их!..
В тот день и еще дня три Захарчук был почти счастлив. А потом вдруг обнаружил, что деньги кончились, и нужно снова что-то думать. Снова пришлось идти на поклон к Тамарке. В этот вечер его знобило и трясло, ему негде было ночевать, и он собирался проситься остаться на ночь у Тамарки. Но он даже не успел выклянчить у нее стакан вина, потому что вломился этот скот Придонов и заявил, что Захарчука разыскивает один человек.
У Захарчука и так в голове все смешалось, а тут этот гад, который настойчиво предлагал ему встретиться с каким-то человеком. По правде говоря, Захарчуку стало страшно. Все так тяжело наложилось на трехдневное похмелье, что нервы не выдержали. Они с Придоновым сцепились (тот тоже был на взводе). Придонов стал звать на помощь. Захарчук понял, что его караулят за дверью. Он сам не помнил, как пырнул Придонова столовым ножом. Увидев кровь, напугался не столько того, что наделал, сколько крика Тамарки и тяжких ударов во входную дверь. Выскочил в окно, едва не свернув себе шею. Но шею свернул не себе, а какому-то ухарю, который поджидал его на улице. Все сложилось так удачно, будто сама судьба сдала ему прикуп.