Одержимый

Поселягин Владимир Геннадьевич

– А кто вам отдал приказ на атаку японцев?

– Штаб флота, ваше высокопревосходительство. В приказе на охрану фарватера так и написано: в случае появления японцев действовать на своё усмотрение. Дымы, как стемнело, я на горизонте увидел, значит, японцы появились, и действовал на своё усмотрение.

– Ясно. Вывернули приказ под свои желания. Скажите, лейтенант, мичман Волков может принять командование миноносцем?

– Более чем, он по уровню знаний во всех дисциплинах выше меня на голову.

– Буду иметь в виду. Да, как вам удавалось подбираться к японцам?

– Ночь тёмная была, в двух кабельтовых уже ничего не рассмотришь. А я вижу ночью хорошо, те слепые как кроты, а я их ещё на горизонте дымами вижу. Это и обеспечило успех, так и результативность высокая. Если бы японцы шли при всей иллюминации с включённым прожекторами, шансы удачной атаки были бы сведены

к нулю.

– Понятно, вижу откуда ваши успехи. Каково состояние корабля?

– Я в этом слабо разбираюсь, да мне и не нужно, для этого подчиненные есть. Копия рапорта старшего механика, кондуктора Вяткина, у вас на столе. Основной рапорт направлен в ремонтные мастерские. На две недели ремонт, как сказал стармех. Наградные тоже тут, как и прошение произвести кондуктора Вяткина в прапорщики по Адмиралтейству.

– Что ж, лейтенант, можете вернуться на борт своего корабля и приступить к служебным обязанностям. Ваш «Ниджи» первым делом в ремонт, я распоряжусь. По остальному будем решать. Два броненосных крейсера, среди которых «Асама», это большое событие, даже ваше самоуправство можно забыть.

Козырнув, я покинул кабинет, меня сопроводили на палубу, где тут же окружили офицеры флагмана, жаждущие рассказа. Тут же и командир корабля был, дымил трубкой. Я описал кратко, что и как было. Рассказ произвел эффект разорвавшейся бомбы, офицеры обещали вечером в ресторации меня залить водкой. Сказал, что буду, и вскоре отбыл к своему кораблю.

Ну а дальше потянулась служба. Я особо не торопил проведение ремонта и модернизации. Солдат спит, служба идёт. Меня всё устраивало, и я сам отлично проводил время. Да, постоянно в ресторацию или в дворянский клуб звали. В последний ходил с охоткой, там девочки очень ничего. Да и к Анне я каждую ночь бегал, посещал её, благо муж куда-то под Мукден отбыл, строить укрепления, так что вопрос с женским полом пока решён. Всех офицеров и команду нашу чествовали, осыпали дождём наград. Я получил капитана второго ранга – Макаров продавил под недовольство чиновников из-под шпица. Плюс три ордена: Святого Станислава третьей степени с мечами за «Косугу»; второй за «Асаму», орден Святого Владимира, тоже третьей степени и с мечами. За утопленные транспорты – орден Святой Анны третьей степени с мечами. То есть за военные заслуги. Какое разнообразие наград. Впрочем, я остался командовать «Ниджи». Волков получил чин лейтенанта и награды, два ордена, как и другие офицеры, Вяткин – патент прапорщика, остался моим старпомом, думаю, его и сделают капитаном, если меня куда переведут, намёки на это были. Не хотелось бы. Мне и на своём месте хорошо. Вот двух других офицеров с повышением перевели на другие должности, а на их места двух мичманов. Как я слышал, за эти два места чуть не драки шли, настолько «Ниджи» и наша команда были прославлены.

Вот так прошли две недели. Я быстро набрался опыта и на торжества ходил, посветить лицом, но вскоре покидал вечеринки, а то напоить пытаются, а я этого не люблю. Пел песни, в последнее время на мои песни пошла мода, многие перепевали их, у двоих так куда лучше, чем у меня, выходило. Также ночами тайно посещал Анну, как уже говорил, и наконец прошёлся и собрал все кубышки военных инженеров и наших предателей. Всё в большом хранилище спрятал. В принципе всё.

Макаров за две недели уже дважды выводил эскадру из бухты, без нас, мы на ремонте, манёвры проводил. Судя по всему, он был сильно недоволен результатами, потому и шли постоянные учения. Ремонт повреждённых броненосцев и крейсера «Паллада» почти закончили. Эссена сняли с «Новика», с повышением в чине перевели командовать броненосцем «Севастополь». Бедолага, с гончей – на носорога медлительного. Однако, как бы ремонт и модернизация ни шли, с тем авралом всё же сделали, и корабль был полностью готов, я даже ходовые испытания провёл, покинув через фарватер бухту. Нормально. И минные аппараты двухтрубные теперь стоят, четыре мины в залпе, уже кое-что.

«Ниджи» снова встал к причальной стенке, осадка малая, это не крейсер, может подходить к лодочным причалам, и вот снова на своём месте встали. Ну и пошла служба. Нас, миноносников, постоянно гоняли на разведку, но так как я работал в группе, состоящей из четырех миноносцев, то покидать её и снова учинять безобразия у японцев мне категорически запретили. Семь выходов сделали до конца марта. Также дважды выходила и эскадра. Учёба шла, даже учебные стрельбы выполнили.

Японцы старались сблизиться, тут и броненосцы Того, но Макаров бой не принимал, рано пока, мы не готовы, и уводил корабли под прикрытие пушек береговых батарей. Сам я тоже

получал опыт, и он рос, я это замечал. Также меня штурманскому делу учили, тут у военных моряков много своих нюансов, вот и подтягивали. А учился я с большим удовольствием. Макаров не бросил своих дел и, несмотря на сопротивление, менял командиров кораблей одного за другим, троих уже сменил. Ставил энергичных, не боявшихся ответственности, а не справившихся гнал взашей. Одному даже выдали краткую характеристику: «… к военной службе крайне непригоден».

За это время в моей жизни случились два события. Первое: японцы наконец сподобились попытаться уничтожить свои бывшие миноносцы, оба. К счастью, я настроил коптер так, чтобы отслеживать ситуацию вокруг стоянки, и меня поднял писком планшет. Я тут же объявил тревогу, подняв команду. На бой боевого колокола была поднята и команда «Оборо». Заработали пулемёты, пушки. Мощный взрыв осветил всю гавань, но отбились. Действовали японцы по двухкомпонентной схеме. Группа вооружённых бойцов со стороны берега и две джонки-брандера от воды – подойти и подорвать их хотели. Джонки на подходе расстреляли из пушек, одна рванула, при этом «Оборо» здорово волной к причалу приложило. Мы избежали разрушений, с другой стороны стояли, только тумбу причальную вырвали. Из пулемёта прочесали тех, что на берегу. Бойцы явно должны были отвлечь наше внимание от джонок, если их рано заметят. Дальше семафор световой с «Петропавловска», запрашивали, что случилось. Нам ответили, что «Оборо» на неделю на ремонт встал, корпус повреждён.

Второе событие в моей жизни началось так. Был обед, когда вахтенный матрос вызвал меня к сходням. Нежданные гости прибыли. Я был в недоумении, но, промокнув салфеткой губы, всё же покинул каюту-компанию, где обедал со своими офицерами, и прошёл на палубу. Кстати, сегодня я выставил тарелку с десятком своих солёных огурцов, и офицеры высоко их оценили. Я и сам такие нигде в обеих жизнях больше не пробовал, фирменный засол. Тут, в Артуре, они уже считай экзотика. Везут конечно, но мало. А эти ещё и высокого качества, и вкусные. Отличный засол. К сожалению, огурцы быстро заканчиваются, я ещё и рассол потратил, пару раз с бодуна пил, и даже подумывал слетать к тому городку, где их купил, и закупить ещё. Что там метнуться на три-четыре тысячи километров, но отбросил эту мысль. На такие глупости тратить ресурс мотодельтаплана не хочется, да и пропадать из Артура дней на пять опасно. Ладно, вроде до конца войны хватает, на год, буду экономить, а поеду обратно, обязательно на той станции всё что нужно закуплю. В общем такие мысли были, пока на палубу поднимался.

А у сходней стояли трое парнишек, лет шестнадцати от силы, да ещё в зимней форме гимназистов и с вещевыми сумками в ногах. Сам я в форме был при всех наградах, так положено, и кортик свисал на цепочках. Шинель не брал, конец марта, тут в это время тепло. Где-то плюс пятнадцать градусов, солнце прогревало. Ветерок ледяной иногда налетал с моря, но это мелочь.

Окинув быстрым взглядом парнишек, я уже внимательно пробежался по лицам: двое ничего, с любопытством таращатся на меня, а третий лыбится как родному. Что-то было знакомое в его чертах. Точно, на меня похож. Тут стоит рассказать о семье Андрея. Я с ними переписываюсь, раз в неделю стабильно письма отправляю и сам получаю куда больше. Родственников много. Так вот, родная семья. Это отец, Евгений Семёнович, помощник градоначальника в Москве, если я правильно называю. Матушка, Ольга Васильевна, две старшие сестры, Настя и Таня, обе замужем. Имеют по двое детей обе и пишут тоже обе. Причём Насте повезло выйти замуж за бедного дворянина, там любовь была, живут на его зарплату в Киеве, он чиновник. Потом уже Андрей, в теле которого теперь я, за ним шёл Александр, гимназист семнадцати лет, в этом году должен был гимназию закончить, и ещё одна сестра, Лукерья, десяти лет. Ну там бабушки и дедушки, многочисленные дядьки, тётки, кузины и остальные, это понятно. Я как-то посчитал, что мне пишут восемнадцать человек. Я всегда отвечаю, но их родные вставляют в письма свои строчки, так что на связи куда больше. С кем бы поспорить, что этот парень с наглой лыбой мой младший брат Сашка. Проверим.

Сделав свирепое лицо, я зашипел, подходя к сходням:

– Сашка, гадёныш. Знаешь, что я с тобой сделаю, что сбежал от родных? Сидеть неделю не сможешь.

– Андрей, мы к тебе, – залепетал брат, значит угадал. – Хотим добровольцами.

– Вы сначала поинтересуйтесь, нужны ли тут такие красивые. Вы хоть родным сообщили, когда сюда сбежали?

Те потупились, явно такого не было. И мне не сообщили, а могли ведь телеграмму срочную отбить. Покачав головой, я сказал:

– Позже поговорим. Вахтенный, пропустить.