Одержимый
Шрифт:
Дальше обнялся с братом, а от него попахивало, давно в дороге. Поздоровался за руку остальными, видимо тоже знакомы, ну и пригласил их пообедать, велев денщику поставить дополнительные приборы. Кают-компания мала, она ещё и штурманская во время службы, но сядем все. Парни умылись, руки помыли, и в кают-компанию. Что ж задача, не скомпрометировать себя. Пока же представил брата, а ему велел представить остальных, заодно узнал, что тот привёз Дениса Крутова, из поповичей, знать бы ещё, что это такое, и Лазаря Ганько, из семьи дворян, там по военной стезе все шли. Ну а я офицеров своих представил. Дальше стали принимать пищу, парни делали это жадно, хоть худыми не выглядели, не похоже, что оголодали. Ну и Сашка попросился к нам в команду. Вообще, когда в газетах Москвы начали описывать мои приключения по захвату обоих миноносцев, сильный патриотически подъём был, в церквах молебны служили за меня, за православного
– Парни, вы должны понимать, что тут война, и тут убивают. Что я вашим родным скажу, взял и сгубил, если с вами что случится?
Судя по упрямым лицам, мои слова до них не доходили. Поговорив с ними ещё немного, я плюнул и велел Волкову, который один остался и слушал нас не без интереса:
– Оформи всех троих морскими юнгами. Как капитан корабля я могу их принимать в списки команды и увольнять при нужде. После войны и погоним домой, доучиваться. По возрасту с натяжкой в юнги годятся. Отправь под командование боцмана, пусть за месяц обучит чему-нибудь, Сашку в рулевые, Крутова в машинную команду, а Ганько в команду минёров, скажи, сам принимать экзамены буду. А сейчас в городскую баню, переодеть в форму и принять на службу. Выполнять.
– Есть, – козырнул Волков и забрал обрадованных парней с собой. Рано радуются, скоро взвоют. Там спать по шесть часов в сутки будут, чтобы всё освоить.
Наступило тридцать первое марта, эскадра готовилась к выходу. Юнги на борту уже второй день и выглядели осунувшимися, их действительно в команде учили от и до, а боцман приглядывал. Осваивали те науку хорошо, парней хвалили, они уже даже научились правильно мыть палубу. Поверьте, это не просто. Так вот, с рейда сначала выскочили юркие миноносцы, и наш «Ниджи» в том числе, да ещё под флагом командира дивизиона. Обычно тот флаг на «Оборо» держал, но так как последний ещё из ремонта не вышел, через пару дней должны закончить, ко мне перешли. И вот пока я стоял на мостике, рядом и командир дивизиона был, в бинокль изучал выходившие из гавани броненосцы. Я, задумчиво покусывая губу, вспоминал вчерашний разговор. Это довольно важное событие для меня, и он мне запомнился. Я стоял у мостика, общался с Волковым на французском, подтягивал его. Сам только что с флагмана вернулся, там капитанов кораблей собирали, обсуждали сегодняшний выход, когда ко мне Сашка подошёл и спросил:
– Ваше благородие, разрешите обратиться как к брату?
– Научили всё же? Молодцы. Обращайтесь.
– Андрей, почему я не знаю, что ты японским владеешь? Английским ещё? Что ночью видишь?
Разговор можно было посчитать опасным для меня, тем более Волков слушал и вахтенный офицер, что принимал припасы. Поэтому хмыкнув, я спросил:
– А так ли хорошо ты меня знаешь?
– Да отлично, у нас секретов с тобой не было.
– Я тебя разочарую, были секреты и много. Вот ты знал, что я три года жил с японской гейшей? Навещал её почти каждый день.
– Нет, – растерянно ответил тот.
– Что она меня всему научила и много объяснила в японской культуре? Я полюбил японскую поэзию. Вон, храню два томика стихов, нашёл в трофеях, иногда читаю. Также освоил английский, учу французский. Да, ночью в темноте вижу, но это последствия ранения, так что тут гордиться нечем. Почему меня из университета попёрли, ты знаешь. Подстава от жандармов. Я довольно любвеобильный, был, есть и буду, на этом и сыграли, подвели свою девицу, неделю встречались, а та привела к друзьям на квартиру, где, как оказалось, был кружок революционеров. Арест всей группы и меня, я думаю, специально подстроили. Надо сказать, решение отца отправить меня в армию сильно ударило по моим планам, но там уже не вывернешься. А я мечтал о море, учился на моряка у капитана дальнего плавания, освоил штурманское дело, копил деньги. Играл на курсе акций, за год заработал свои первые сто тысяч рублей. Меня вербовал жандарм, не скрою, и я подписал согласие на сотрудничество. Для меня это ничего не значило, плевать хотел. Думал ладно, отслужу два года, стану прапорщиком, с чистым личным делом, и уже осуществлю мечту. Как раз готовились на Дальний Восток отправить партию новобранцев, я доплатил писарю, сообщив, что знаю японский, и меня отправили сюда. Правда, переводчиком так и не сделали, но после окончания службы я хотел отправиться в Японию. Там дальше видно было бы. А тут такое… Война. Так скажи, ты меня хорошо знаешь?
– Похоже,
– У каждого есть свои тайны за душой. Помни это, ну и ещё, я самая мстительная тварь из существующих. Поверь, ту девицу и жандарма найдут, есть у меня нужные люди на прикорме в Москве. Сам руки не буду пачкать, но отомстить – отомщу. Дело принципа. Хотя… За последствия их действий мне их скорее благодарить нужно, но я уже решил, а решений своих не меняю. Жаль, до отъезда не успел. Вот так, братишка. Всё, юнга, свободен.
Волков слушал и мотал на ус, но промолчал, хотя и окинул меня заинтересованным взглядом. Он узнал обо мне много нового. Вот такой разговор случился. Тут меня отвлёк писк планшета в сумке. Я при себе носил, коптер в небе, под тучами висел, видел нас сверху хорошо. Открыв сумку, не доставая планшет, я включил экран и посмотрел, что там привлекло внимание компа коптера. Дело было важным. Резко развернувшись и вскинув бинокль к глазам, я заорал:
– Сигнальщик! Световым кодом на флагман, передать: «Ваш курс ведёт к опасности. Минное поле». Радисту повторить.
Сигнальщик стал прожектором подавать сигнал, ещё и флажки взлетели на мачте, также радист заработал, но я видел, что предупреждение запаздывало, флагман наваливался на часть минного поля фарватера. Как я понял, в памяти компа коптера границы минного поля отмечены пунктирной линией, и, если кто опасно сближался, не только мой миноносец, тот подавал сигнал, что только что и произошло. На флагмане наконец разобрали сообщение, и тот резко лёг в поворот, но было поздно, у борта поднялся водяной фонтан. К счастью, один, броненосец уже уходил от минного поля, заметно кренясь. Все офицеры, тут и офицеры нашего дивизиона были, и из моей команды, напряжённо наблюдали за «Петропавловском», остальные отвернули и не подорвались. К флагману спешили на помочь, там было видно, что идёт борьба за его живучесть. Ну и сигналы взлетали на сигнальных мачтах. Возвращаемся, выход был отменён.
– Прогулялись, – сказал командир дивизиона и выругался, после чего отдал приказ на возвращение.
Пришлось подождать, пока заведут флагман на рейд, там флотский буксир работал, помогая. На корабле видимо провели контрзатопление отсеков противоположного борта, выровняв крен, но броненосец заметно осел в воде. В общем, фигово вышел выход.
Я задумался. А не так ли погиб Макаров с большей частью команды? Может быть, не знаю. Хотя своё слово вставил:
– Не знаю, кто там штурманом на флагмане, но гнать его поганой метлой надо на берег. И вообще не похоже это на случайность, как бы не спланированная диверсия.
Многие задумались, хотя некоторые и покосились на меня странно. Ведь я обвинял в предательстве часть команды. А те явно за честь мундира стояли. Да хоть как стой, предательство оно и есть предательство, а покрывать их подло.
– Может, просто сглупили, ошиблись? – попытался встать на защиту флагманских штурманов мой командир дивизиона.
– Ну да, дураков у нас в России, слава богу, ещё лет на сто вперёд припасено.
Кто-то хмыкнул, но в основном промолчали, решили не продолжать эту тему. Вот так и вышел пыхом наш выход. Флагман срочно в ремонт, тот сам уполз к ремонтным мастерским. Причалы там могли его принять. Остальные вставали на свои старые места стоянок. Я же вернулся к пирсам и встал там, откуда недавно отошёл. Место «Оборо» занял другой миноносец нашего дивизиона, уже русской постройки. Так себе аппараты, надо сказать, я уже изучил. Там отбой, команда занимались по распорядку, а я, прихватив свой рапорт, направился искать Макарова. Пусть подпишет.
Что касается модернизации моего корабля. Мне эти скорострелки в пятьдесят семь миллиметров не нужны. Лучше снять и поставить на носу ещё одно орудие в семьдесят пять миллиметров. С двумя пушками одного калибра миноносец станет куда зубастее. Пулемёты оставлю, их два на борту. А так рапорт – это просто повод глянуть на флагман, узнать, как он.
Ругнувшись, я велел извозчику возвращаться обратно. Пролётку мне нашёл вахтенный матрос.
Я в планшете работал, прикрыв его стенками сумки, и кое-что нашёл, что мне не понравилось. К кому обращаться – не знаю, справлюсь и своими силами. Командование дивизиона продолжало размещаться на борту, но оно мне не нужно. Построив команду на пирсе, я осмотрел строй и показал на десяток матросов и двух унтеров, приказав им получить оружие в арсенале. Также взял одного из офицеров, мичмана Меньшова, и всех трёх юнг. Пропустить их через кровавую бойню, если до этого дойдёт, тоже стоило. Юнгам выдали морские тесаки и револьверы, обращаться уже научили с винтовкой и револьвером, заряжать, чистить, но до практических стрельб ещё не дошло. Оставив Волкова за старшего, я повёл отряд за собой в китайские кварталы. Мичман выстроил матросов строем по одному, юнги замыкали, так и двинулись. Шли те вразвалочку, ходить строем их никто не учил, не солдаты чай.