Один последний вдох
Шрифт:
Закрыв дверь в его ярко-синюю комнату, которую мы покрасили всей семьёй, я спускаюсь на кухню и наливаю себе бокал вина. Отражение лунного света мерцает в бассейне на нашем заднем дворе.
Я всё ещё могу представить Бена и Брэксли, играющих в воде, и себя рядом с ними на надувном матрасе, который теперь лежит пустой на поверхности зеркальной воды. Я не могла заставить себя плавать с тех пор, как умер Бен. Однако Брэксли всё ещё купается, и я благодарна, что он достаточно мал, чтобы не понимать истинной боли смерти и того, что он никогда больше не увидит
Хотела бы я сказать то же самое о себе, но не могу. Я всегда буду помнить момент, когда я потеряла Бена, и месяц, предшествовавший этому.
Направляясь в гостиную, мои ноги тихо ступают по грубому деревянному полу, ещё одно напоминание о Бене. Он планировал отшлифовать и отполировать доски… но, как и на многие другие вещи, у него так и не появилось возможности.
Я ложусь на диван, потягиваю вино и закрываю глаза, ища немного покоя и тишины от постоянных мучений, которым подвергает меня мой мозг. Но всё, что я вижу, это Бена, как он борется, морщины боли отпечатались на его лице, а затем последний глоток воздуха, который он сделал, прежде чем покинуть меня.
Я рыдаю, прикрывая рот, и надеюсь, что однажды я найду хоть малейшее облегчение от мучений, которые меня окружают.
* * *
— Мамочка, — говорит Брэксли, толкая меня в плечо, пытаясь разбудить меня.
— Да, детка? — Я сильно моргаю, глядя в его тёмные невинные глаза, такие же как глаза его отца.
— Я хочу есть.
— Хорошо. — Как в тумане, я встаю и иду за ним на кухню, но я всё равно так рада его видеть. Я заснула всего несколько часов назад, и теперь я функционирую только благодаря нескольким урывкам сна.
Брэксли запрыгивает на табурет у стойки, его коротенькие ножки свисают с края, пока я заглядываю в холодильник.
— Что бы ты хотел съесть? — спрашиваю я.
— Мне всё равно, — отвечает он.
Конечно, ему не всё равно. Он самый простой ребёнок в мире, когда дело доходит до еды.
— Как насчёт лазаньи? — игриво предлагаю я, поводя бровями и вытащила контейнер с остатками еды, который принесла нам мама. Его губы растягиваются в широкой ухмылке, его улыбка — единственное, что меня ещё поддерживает.
— Хорошо, — пожимает он плечами, и я закатываю глаза.
— Брось, Брэксли, я бы не стала кормить тебя лазаньей на завтрак.
— Я съем её, мамочка.
— Ты действительно хочешь? — спрашиваю я.
— Да.
— Окей. — Я ставлю блюдо в микроволновку и завариваю кофе.
— Почему ты спала на диване? — спрашивает он.
— Мне просто там удобнее.
— Потому что папы больше нет в твоей постели?
— Да, милый. — Я достаю лазанью и дую на неё, затем передаю тарелку Брэксли. Я благодарна, что его не беспокоят разговоры о том, что Бена больше нет, и я думаю, это потому, что он на самом деле не понимает, что никогда больше не увидит своего отца. К счастью, он начинает есть свою еду с довольным выражением на лице, а я стою и просто наблюдаю за ним.
Затем раздаётся звонок в дверь, выводя меня из оцепенения, и я прохожу в холл нашего
— Как у тебя дела, Фэй? — спрашивает она, явно обеспокоенная.
— Я в порядке. Что ты здесь делаешь, Джен? — Я провожу её внутрь, и она следует за мной, пристально глядя на меня, изучая, как она всегда это делает.
— У тебя сегодня сеанс психотерапии, помнишь?
Я знаю, и я совершенно забыла об этом. Даже слово «терапия» беспокоит меня, так что вы можете себе представить, как я себя чувствую из-за того, что мне приходится идти и говорить о своих чувствах, что, похоже, никогда не помогает.
Что бы я ни делала, я всё равно изо всех сил стараюсь просто пережить каждый момент.
— Ты уверена, что с тобой всё в порядке? — снова спрашивает она, и я киваю. Брэксли в соседней комнате, так что я не собираюсь показывать ему, что я расстроена. Как обычно, я успокаиваю её.
— Всё в порядке. Проходи, повидайся со своим внуком. Он просто ест.
Когда мы входим на кухню, она бросается к нему, но её волнение сменяется тревогой, когда его красное от соуса лицо улыбается нам.
— Бабушка! — взволнованно восклицает он.
— Что, чёрт возьми, ты ешь?
— Мама приготовила мне лазанью.
— Что за странная еда на завтрак. — Она бросает на меня неодобрительный взгляд.
— Это то, чего он хотел, и он растущий мальчик, не так ли, детка? — Он кивает, когда я провожу рукой по его мягким растрёпанным волосам. — Я пойду оденусь, — говорю я им и направляюсь наверх, нуждаясь в минутке вдали от неё. У неё добрые намерения, и она действительно не хочет ничего плохого, но с Джен либо по её, либо никак.
Заходя в гардеробную, я смотрю в свою сторону, а не на Бена. Я ненавижу смотреть на всю его одежду. Я быстро хватаю пару джинс и футболку с длинными рукавами. После того, как я одеваюсь и укладываю волосы, я чищу зубы, затем спускаюсь вниз, где нахожу Джен, готовящую Брэксли завтрак из целого блюда. Бекон уже шипит, и я спрашиваю её, раздражённая тем, что уже накормила его:
— Что ты делаешь?
— Фэй, лазанья — это не то, чем можно накормить маленького мальчика.
Я целую Брэксли в макушку и игнорирую её комментарий. Я просто хочу сделать его счастливым, и если это означает лазанью на завтрак, то так тому и быть. С ним всё будет в порядке.
— Я вернусь через несколько часов, — сообщаю я и крепко обнимаю сына.
— Пока, мамочка.
— Будь умницей для бабушки, хорошо? — Он кивает, и я целую Джен в щеку, выходя.
— Пока, Фэй.
Я натягиваю пальто, и холодный воздух сильно ударяет в меня. В Сиэтле холодное утро, и я с нетерпением жду более тёплой погоды. Я проверяю время. Моя встреча назначена на девять, и как бы мне не хотелось идти, я должна. Я пообещала Бену, что поговорю обо всём после того, как он уйдёт, и позабочусь о себе. Так что я должна быть как раз вовремя. Пока я веду машину, я тянусь за своим кофе и понимаю, что забыла его дома.