Один последний вдох

Коллинз Л. К.

— Каким видом искусства ты занимаешься? — Он продолжает смотреть на меня, пока говорит, заставляя моё сердце биться ещё сильнее.

Наблюдая за тем, как он облизывает губы, я говорю ему:

— Тяжело дышу. Чёрт, прости, я имела в виду живопись. — Я отвожу взгляд.

Но его, похоже, не смутил мой промах.

— Ты можешь заработать на этом деньги?

— Да, пожалуй. Я занимаюсь этим уже много лет, и есть много галерей, которые продают мои работы.

— У тебя здесь есть что-нибудь?

Допиваю бокал вина, алкоголь, кажется,

делает меня более уравновешенным и более спокойной.

— Мммм. Я покажу тебе, когда мы закончим есть. — Я встаю со стула и беру ещё вина, наполняя наши бокалы.

После того, как мы закончили есть, я спрашиваю его:

— Готов? — А затем веду его в свою студию. Повсюду на стенах, от пола до потолка, висят картины. Есть некоторые из моих любимых, с которыми я просто не могу расстаться.

— Ух ты! — восклицает Тан, принимая всё во внимание, а затем останавливается перед одной из картин с изображением спящего Бена.

Он сглатывает и скрещивает руки на груди, рассматриваю сцену.

— Бен никогда не сидел спокойно достаточно долго, чтобы я могла нарисовать его, а потом, когда мы ждали новостей о результатах его тестов, он уже так устал, что мы и не заметили. И я боялась, что результат окажется положительным — я думаю, в глубине души мы оба знали, что он болен. Я молилась, чтобы он был отрицательным, но я не могла спать или делать что-либо, кроме как беспокоится. Я знала, что если у него рак, наша жизнь никогда не будет прежней, даже если он пройдёт через это, поэтому я нарисовала его спящим, как напоминание о том, каким он был в тот момент. Когда солнце поднялось над утренним небом, я закончила картину, и он проснулся от телефонного звонка, которого мы так боялись.

— Господи, Фэй… я… я даже не знаю, что сказать.

— Тебе не нужно ничего говорить; я даже не знаю, зачем я тебе всё это рассказываю. — Я замолкаю и чувствую себя полной дурой из-за того, что излила ему свои чувства.

— Не прекращай говорить, — подбадривает он, и я, уставившись в пол, говорю:

— Через месяц после того, как я написала эту картину, Бен скончался.

Глава 4

Тан

Фэй, возможно, самая сильная женщина, которую я когда-либо встречал. Если бы я прошёл через четверть того дерьма, через которое она прошла, я был бы в грёбаной психиатрической лечебнице. Но Фэй, она находит позитив в жизни. Самые мрачные вещи, из которых она выкарабкивается, и я восхищаюсь этим. Я действительно так думаю.

— Папа, можно я останусь здесь ночевать? — спрашивает Джек, пробегая по коридору.

— О, приятель, я так не думаю.

— Пожалуйста! — умоляет он.

— У тебя здесь нет ни одежды, ни зубной щётки, может быть, в следующий раз.

Он кивает, слушая меня, как раз в тот момент, когда Брэксли кричит:

— Фильм начинается! — И он убегает по коридору,

оставляя меня посмеиваться.

— Иногда мне интересно, что происходит в их маленьких умах, — говорю я Фэй, когда она зевает рядом со мной, в то время как мы оба сидим на диване. Я смотрю на часы, уже поздно, мы здесь весь день, и мне нужно идти, но часть меня этого не хочет.

— Мы должны идти.

— Да, — соглашается она, и пока мы стоим, я просто хочу поцеловать её великолепные губы, но знание о её прошлом заставляет меня колебаться. Я не хочу давить на неё.

— Спасибо, что повеселились сегодня и позволила Джеку прийти, — говорю я, и прежде чем она успевает ответить, я крепко обнимаю её, и, к моему удивлению, она прижимается ко мне. Пока я сдерживаю её, я сражаюсь со своим членом, чтобы сдержать его. Он хочет её всеми мыслимыми способами.

— Спасибо за обед и за то, что просто… выслушал. Надеюсь, ты не считаешь меня сумасшедшей.

Я целую её в макушку, вдохнув её сладкий запах, такой свежий, как летний дождь.

— Сумасшедшая — это последнее слово, которое я бы использовал, чтобы описать тебя. Ты сильная, Фэй. — Затем я отпускаю её, и мы вместе направляемся к мальчикам, которые оба лежат на полу в комнате Брэксли и смотрят свой фильм.

— Что вы, ребята, смотрите? — спрашивает их Фэй.

— Новый фильм про Лего.

— Что ж, нам пора, Джек.

— Нет, пожалуйста, дай мне досмотреть. — На что Фэй делает паузу.

— Уже поздно, приятель. Скоро у нас здесь будет ещё одна игровая встреча.

— Пожалуйста, папочка, я никогда раньше не видел этот фильм? — Их маленькие брови сходятся вместе, когда они оба бросают на нас умоляющие взгляды, и я смотрю на Фэй, которая тоже не может им отказать.

— Мальчики, вы проголодались? — спрашивает она.

— Да, — синхронно отвечают они.

— Я могу заказать пиццу, — предлагаю я, чувствуя себя плохо из-за того, что мы пробыли у неё дома весь день.

— Нет, ты не должен этого делать. Ты уже купил обед.

— Пожалуйста, это не имеет большого значения. Брэкс, какую пиццу ты любишь, парень?

— Пепперони.

— Хорошо. Джек, ты всё ещё хочешь двойной сыр?

— Угу.

— Что тебе нравится, Фэй?

— О, мне всё равно. Я уверена, что двух пицц будет достаточно для нас четверых.

— Просто скажи мне, какая тебе нравится! — настаиваю я, и она качает головой, не сдаваясь.

— Эй, Брэкс. — Я опускаюсь на колени. — Какую пиццу любит твоя мама?

Он улыбнулся мне, демонстрируя отсутствующий передний зуб, и отвечает:

— Она любит пиццу с овощами.

— Хорошо, значит овощная пицца.

Она закатывает глаза, а я достаю свой телефон, чтобы сделать заказ. Она делает паузу в их фильме, и я следую за ней обратно на кухню.

— Я могу заплатить, — предлагает она, и я бросаю на неё игривый взгляд с другого конца комнаты, который, как она ясно понимает, означает, что я не принимаю её предложение.