Один в поле
Шрифт:
— Ба, да это твой приятель! — изумился бывший инженер, не собираясь между тем выпускать из рук извивающегося уголовника. — Прямо дня без тебя не может!
— И ночи тоже, — добавил Ботало. — Вы, случаем, не того? А, Капрал? Не сладкая парочка? И с подарком притопал!
На доски нар со стуком упал нож.
— Вот ведь как тебя любит…
— Ты лучше скажи, что дальше будет? — раздался голос: каторжники, охочие до бесплатных развлечений, послезали с нар и толпились вокруг. — За такое дело отвечать принято.
— Пусть идет к чертям, — буркнул Рой.
— Не получится, — с сожалением произнес тот же голос. — Тебе вызов бросили, а ты в кусты. Это не по понятиям. Значит,
— Точно, Капрал, — подтвердил Горбатый. — Если не хочешь на самое дно опуститься, придется драться. Иначе спать тебе отныне под нарами и шустрить перед всеми.
— А то и вместо бабы! — хохотнул Ботало. — Сам понимаешь, дело такое…
— У меня даже ножа нет.
— Ну, это не проблема, — в руку Рою легла наборная рукоять. — Это тебе завсегда одолжат…
Клеща и Гаала окружила плотная толпа предвкушающих зрелище людей. По этому случаю из тайников были вытащены все свечки, которые были, и освещение получилось не хуже дневного. Между зрителями шныряли букмекеры, собирающие ставки «за» и «против». Не часто каторжникам выпадало такое развлечение, как драка насмерть, и все были возбуждены до предела.
Обнаженные до пояса бойцы — все должно было быть по-честному — стояли друг против друга в центре «ринга», а избранный арбитром Червонец (так звали поборника воровской чести) объяснял им правила поединка. Собственно говоря, правил никаких и не было — дозволялись какие угодно приемы, а завершалась драка только смертью одного из участников.
— Я тебя на ремни порежу! — шипел Клещ, ловко перебрасывая нож из руки в руку. — Медленно у меня сдохнешь, сапог!
— Не дрейфь, — послышалось из толпы. — Запугать он тебя хочет!
— Да что этот вояка против вора! — отвечали другие.
— Начали! — махнул рукой рефери, благоразумно отступая в сторону.
Роя в свое время учили владеть ножом, но все его умение бледнело против виртуозного мастерства противника. Клинок Клеща выписывал сложные фигуры, рисуя в воздухе сверкающие кривые, и казалось, что он вовсе не один, да и рук у вора больше, чем две. Схватка только началась, а руки и плечи бывшего солдата уже украсились несколькими порезами. Не серьезными, но опасно кровоточащими.
«Если так дальше пойдет, — подумал он как-то отстраненно, будто не о себе, а о чужом человеке, — я просто кровью истеку, ослабну, и этот хлыщ прирежет меня, будто животное на бойне. Надо собраться…»
«Вы избранные! — зазвучал у него в ушах голос капитана Фогуту. — Вы видели то, чего никогда не увидят миллионы людишек там, внизу. Вы — лучшие на свете! Вы…»
— …горные егеря! — прохрипел Рой и устремился в атаку…
Клещ, уже считавший себя победителем, — делов-то, умеючи подрезать сопляка, понятия не имеющего о блатных приемчиках и тюремном «кодексе чести», — вынужден был перейти к обороне.
Да, ножом он владел виртуозно, но и у его противника был в рукаве свой козырь. Всю сознательную жизнь проведший в тюрьмах и на воровских «малинах» уголовник мало что знал о приемах армейской рукопашной борьбы — «имперского стиля», который так здорово преподавал бойцам фельдфебель Набигобу. Охраняемый в свое время контрразведкой Империи, а потом — режима Неизвестных Отцов едва ли не строже ядерных технологий комплекс приемов, основанный на древних единоборствах, только сейчас начал просачиваться в массы в виде тонких брошюрок с неумелыми рисунками борющихся и классов «мастеров имперского боя». Последние, кстати, о нем сами знали мало, поскольку каждый посвященный в тайны этого боевого искусства давал клятву свято хранить его секреты. За «импбой» выдавались и цугэту — боевое искусство островитян, прилично изученное еще в прошлом веке, и «те-катеноджорак-хотогаро» —
Своего главного преимущества — ножа — Клещ лишился уже на первом приеме, проведенном Капралом. Он и понять толком не смог, отчего вдруг так удобно лежащая в ладони рукоять выскользнула из руки, а неодолимая сила, закрутив тело вокруг своей оси, с такой силой швырнула уголовника о стойку нар, что наспех сколоченное сооружение сложилось, как карточный домик, придавив нескольких зрителей.
Обезоружив противника, окровавленный боец и сам избавился от ножа. Неудобного и непривычного. Он вовсе не горел желанием убивать Клеща, хотел только достойно проучить наглеца, а для этого ему обе руки нужны были свободными.
— Так нечестно! — пискнул кто-то в толпе, но ему живо заткнули рот: на то и бой без правил, чтобы понятия «честно» и «нечестно» не признавались.
Какой-то доброхот швырнул Клещу свой ножик, но и тот почти мгновенно последовал за первым. Рой вошел во вкус, и уголовнику пришлось несладко: против отработанных приемов неизвестной ему борьбы он мог противопоставить лишь то, чему с подзаборного детства его учила улица: пытался выцарапать противнику глаза, подставить ногу… Даже укусил один раз, но Капрал будто даже не почувствовал его крысиных зубов, красиво завершив бросок, стоивший Клещу двух сломанных ребер и отбитого локтя.
Мало сказать, что шансы уравнялись: Рой уверенно лидировал в поединке и, происходи это на настоящем ринге, секундант уголовника давно бы выбросил полотенце, признавая полное и безоговорочное поражение своего подопечного. Или судья прервал бы бой, объявив техническую победу Гаала. Но это — в благородном мире спорта. Здесь же призом была не медаль, кубок или изукрашенный блестящей фурнитурой почетный пояс. Здесь на кону стояла жизнь, и сдаться — означало умереть или пережить позор поражения и стать изгоем в обществе, живущем по волчьим законам, что уголовник считал гораздо более худшим исходом. Поэтому, как бы ни тяжко приходилось зачинщику — физически он уступал Рою по всем показателям, — как бы ни понимал он, что симпатии зрителей давно не на его стороне, ему оставалось лишь одно — драться, пока он еще может стоять на ногах. Поэтому он каждый раз упрямо поднимался, пусть лишь для того, чтобы снова и снова оказаться на полу.
Бой уже походил на избиение: поврежденная рука Клеща висела плетью, лицо и грудь были залиты кровью из рассеченной брови и расквашенного носа, один глаз почти полностью скрылся под огромной опухолью. Не имея сил вздохнуть полной грудью, он хватал перекошенным ртом воздух, но из-за духоты тот не насыщал кровь так необходимым мозгу кислородом. Капрал выглядел немногим лучше соперника, но все-таки превосходил его.
Толпа орала во весь голос, подбадривая то Клеща, то Роя, призывая одного держаться, а другого — прикончить побежденного. Каторжники, целиком и полностью отдавшись зрелищу, совсем забыли об осторожности, а оставленные «на шухере» давно покинули свои посты и присоединились к зрителям, поэтому ворвавшиеся в барак надзиратели свалились как снег на голову.