Один за двоих
Шрифт:
— Смотри в оба, — велела полковник и открыла дверь.
Ничего, пустой коридор, полутемный — в конце все лампы будто перегорели. Я нервно сжал ствол автомата, ладони стали холодными.
— Дан Райт, — услышал я свистящий шепот, в испуге оглянулся, отыскивая источник звука. Никого. Звук везде и нигде.
— Дан Райт… Райт, Райт, Райт….
Мерзкий шепот продирает морозом по коже.
— Спокойно, — резко прозвучал голос Кромвер, — они пугают. Говорят из рубки.
Я выдохнул. Мы пошли дальше. Позади свет мигнул — погас и снова включился.
— Полковник! — крикнул я. Никто не отозвался. Лампы загудели и зажглись. Я оказался один, женщина-врач исчезла, будто ее здесь и не было. Мне показалось, что я схожу с ума.
— Дан Райт… Райт….
Ключ так и торчал в замке. Я провел им по прорези и толкнул дверь. Внутри был полумрак, мигали светодиоды на допотопном оборудовании, такого нет уже даже на старинных пограничных миноносцах, где я проходил учения.
Не теряя времени, я бросился к аппаратуре. В несколько щелчков включил
компьютер и уперся взглядом в монитор. Протер глаза и снова глянул, чувствуя, что внутри все сжимается. Мы вошли в приграничную область империи, путь до Оримы займет немногим больше пятнадцати минут. На что надеялась полковник Кромвер?
Я облизнул пересохшие губы и, оглянувшись на дверь, произнес в микрофон:
— База! База! Вызывает борт 002. База, отвечайте!
В эфире царила мертвая тишина. Я стиснул микрофон и повторил громче. Тишина. Ударил кулаком по столу и заорал:
— База! База, отвечайте! Ради всего святого!
Тут распахнулась дверь. Вскинув автомат, я нажал на гашетку. Очередь прошлась по двери, разлетелись куски дерева и пластика.
— Дан Райт….
– шепот заставил меня скрипеть зубами от злости и бессилия, — сладкий мальчик…
Алисия. И тут же голос Шейн:
— База, отвечайте, мы погибаем, SOS! — передразнила нелюдь, поразительно похоже копируя мой голос. Мимикрия, как сказал Корд.
Я ждал, а они все не шли. У них много способов выкурить меня с переговорного пункта, а я один, у меня только автомат и силы на исходе. Меньше чем через пятнадцать минут госпиталь упадет на Ориму, или, если повезет, его собьют ракетой неподалеку от столицы. Я уже ничего не теряю.
Перехватил автомат и вышел. В пустом коридоре все так же мигают лампы. Сзади шорох — поворачиваюсь, стреляю. Отдача отбрасывает меня к стене. Звон, сыплются какие-то осколки, издевательский шепот в ушах:
— Дан Райт… Дан Райт…
Стреляю, уже не соображая во что. Лампы гаснут, бью на шорох. Слышу крик и сразу же сдавленный стон — свой собственный. Кто-то сжимает мое горло, потом перехватывает за шиворот и тащит по полу, как мешок с картошкой. Пытаюсь нажать на курок, но раздаются лишь бесполезные щелчки, я опять потратил патроны впустую. Я никудышный солдат. Надеюсь, Корд не узнает об этом….
Меня втащили в освещенное круглое помещение с окном и множеством мониторов, очевидно в рубку. Бросили под ноги кому-то. Ясно кому — начищенные сапоги Геймана, из которых торчали тощие ноги заккарского лидера, я хорошо запомнил. Кроме него здесь были трое: Френтон (он и притащил меня) и двое серых лефтхендов с автоматами наперевес. Рядом с тщедушным лидером они смахивали на два горных пика.
Водянистые глазки Геймана взирали на меня с нескрываемым торжеством. Носком щегольского сапога он поднял мой подбородок, я в бешенстве отдернулся, за что и получил по губам этим же самым сапогом. Стирая кровь рукавом, попытался подняться, но Френтон схватил за волосы и больно дернул на себя.
— Не дергайся, сосунок!
Гейман оскалился и нажал что-то на дисплее, как оказалось, громкую связь.
— Эй ты! Твой братишка у нас. Если не хочешь получить его в виде гуляша, придешь на свидание в рубку. Двигай, двигай ножками, через три минуты будет поздно.
Френтон заржал и сильнее стиснул мои волосы, так что глаза у меня полезли на лоб. Дьявол! Дьявол, они позвали сюда Корда! Пусть он не придет, каким бы ни был мой брат, а я ни на минуту не сомневался в нем, ему не справиться с такой толпой заккарийских головорезов.
У меня поджилки тряслись и вовсе не от страха за себя. Я тогда и не знал, как пытают пленных лефтхенды… А Корд знал и пришел.
Он возник в проеме под мой приглушенный стон.
— Брось оружие! — рявкнул Френтон, подтаскивая меня к себе. Двое горных пиков подняли свое оружие: ручной пулемет «винтарс», популярный в окраинных мирах.
Я дернулся, увидев мрачное лицо брата. Поймал его взгляд и почувствовал, как что-то кольнуло шею. Корд сжал губы, отбрасывая автомат. По его рукам стекали струйки крови. Куртка была мокрой насквозь.
— На колени! — приказал Гейман.
Тут корабль тряхнуло. Что-то глухо хлопнуло, пол под ногами мелко задрожал.
— На колени!
Корд медленно опустился на одно колено, Гейман пнул его по ноге, и брат свалился на второе. Теперь коротышка был даже чуть выше Стального Сокола.
— Ты сдохнешь с этим поганым госпиталем, завоеватель! — с несказанным удовольствием глядя на униженного врага, проговорил лидер оппозиции. — Сокол… и додумаются же назвать. Вы не соколы, вы стая воронья, налетевшая в чужой огород. И вы все сдохнете за свое вероломство.
Корд молчал. Что-то снова хлопнуло, брови брата сдвинулись на миллиметр. Гейман, разозленный отсутствием реакции, ударил его ногой в бок. Не удовлетворился, вырвал у лефтхенда пулемет и ударил им. Корд упал.
— Убью! — не своим голосом заорал я. Дернулся, уже не обращая внимания на нож у горла. Френтон сжал мою шею, но я ухитрился ударить ему локтем под ложечку.
Он охнул, нож прочертил по моей шее.
— Дан! — услышал я окрик и обмяк в медвежьих объятьях Френтона.
Брат поднялся на колени. Его взгляд прожигал меня, не прося — требуя не вмешиваться. У террористов не так много времени, может, у Корда есть план.