Одиннадцать друзей Лафейсона

Holy Ghost

Лафейсон, как бы он не отрицал, всегда заботился о Торе, начиная с их самой первой ночи вместе, начиная с самого первого поцелуя, а возможно и встречи. Саму причину Локи совершенно не хотел произносить вслух, однако он понимал откуда растут ноги. Одной из причин было то, что Тор напоминал Локи его самого в юности, несмотря на то, что был все же старше. «Я, правда, могу остаться?», - Лафейсон помнил, как болело его тело после драки с людьми Марка, помнил соленый вкус крови во рту, помнил, как Тор осторожно протирал раны спиртовым раствором, а после целовал кожу рядом, чтобы отвлечь от боли. Локи помнил, как Тор был рядом, несмотря на все те мысли, что крутились у него в голове.

«Даже

если бы я решился, то не смог бы довести задуманное до конца», - однажды признался Одинсон, и Локи прекрасно знал, что он не лгал. Возможно, Тор отрицал, что он когда-нибудь сможет полюбить мужчину, но никогда не говори «никогда». Лафейсон был для него «первым», конечно не так, как Марк был для Локи, но все же. Тору даже не мешал тот факт, что он хотел убить своего шефа, изничтожить, а в итоге… В итоге все поменялось местами.

– Привет, - краем глаза Тор видит, что Локи вернулся, но ничего не изменилось. Лафейсон одет все в тот же костюм шоколадного цвета, от света уличных фонарей блестят зеленые запонки и зажим для такого же изумрудно-зеленого галстука. Одинсон хочет ответить, задать вопрос, но не может – Локи обо всем позаботился. Кляп. Пока Лафейсон не позволит, Тор не произнесет ни единого слова. – Я бы спросил «как ты?», но, полагаю, в этом нет нужды.

Лафейсон обходит кровать с другой стороны, изучая свою игрушку на сегодняшнюю ночь, в то время как Тор чувствует себя ягненком на жертвенном алтаре черного мага, и маг уже готов приступить к своему ритуалу. Теплые пальцы касаются холодной кожи спины, и Локи проводит ладонью вниз от самой шеи до бедер Тора, отчего Одинсон дергается, непроизвольно пытается вырваться, но профессионализма в связывании людей Лафейсону не занимать.

– Поздно, - Локи наклоняется к самому уху Тора, - И запомни: у тебя больше нет имени. Оно вернется тогда, когда я развяжу ремни, а сейчас… Сейчас ты просто тело, кусок мяса, которым я собираюсь насытиться вдоволь, - в первый раз Одинсон боится Локи. Он начинает дрожать, но больше не принимает попыток вырваться, ибо это одно из самых бесполезных занятий в данной ситуации. Сердце бьется быстрее, чем обычно, в горле пересохло еще с полчаса назад, но Лафейсон не поможет своему Тору. Лафейсона здесь нет.

Первый удар стеком по голой спине заставляет Тора дернуться, что спинка кровати издает странный скрипящий звук. «Не надо, хуже будет», - Одинсон не знает этого незнакомца, но верит ему. Верит в то, что будет хуже, но на странность очередной удар кажется уже не таким нестерпимым, как предыдущий, и Тор, незаметно для себя, издает одобрительный приглушенный стон.

– Нравится? А если так? – Локи замахивается еще сильнее, и на бедрах Одинсона появляется первый красный след. А вот это уже реально больно, но опять же следующие удары проходят более спокойно, нежели, чем первый. «В первый раз всегда больно», - проносится небезызвестная фраза в голове Тора, и если бы он мог, то сейчас бы ухмыльнулся. Лафейсон прекрасно знает что делать – никаких кровоподтёков нет, все более чем терпимо, даже приятно, и жертва расслабляется.

– Тебе повезло, что ты в моих фаворитах, так что я буду чуть аккуратнее, чем с другими, - Локи вновь шепчет над самым ухом своей жертвы, и Тор слышит, как Лафейсон открывает большим пальцем флакон с лубрикантом и добротно выдавливает смазку себе на ладонь. Одинсон начинает ерзать, противиться, хочет возразить, и Локи понимает, чего он хочет. – Как со всеми? Не жалеть тебя, значит?

Под животом Тора становится мокро от предэакулянта. Обычно его немного, это практически незаметно. Возможно, амфетамины

все же внесли свою лепту, но Одинсон никогда не был особо дружен с химией, так что это всего лишь предположения. «Надеюсь, ты будешь хорошо себя вести», - Тор выгибается всем телом и вновь глухо стонет, когда Локи резко и грубо вводит в него два пальца сразу.

– Давай немного поиграем, хорошо? – Лафейсон заставляет Тора приподняться, чтобы положить подушку ему под живот. – Прогнись еще сильней, а то я буду тобой недоволен, - и Одинсон выполняет приказ. Он никогда и ни для кого не вел себя столь по-блядски, никогда и ни для кого так не выгибался, никогда и никого даже в мыслях не умолял поиметь его, как только можно и нельзя. Никогда. Никогда не говори «никогда».

Тор стонет слишком громко даже через кляп, пытается двигать бедрами в такт движениям Локи, но как только Одинсон проявляет инициативу, его бывший шеф останавливается. «Сегодня доминирую я, и ты у меня это не отнимешь», - у Лафейсона волшебные руки. Почему Тор никогда не просил делать этого раньше? Ведь сам же Локи научил его такой незатейливой штуке, как массаж простаты. «Бог ты мой, прошу, еще», - пытается проговорить Тор, но выходит лишь однотонное мычание. Одинсон уже готов кончить, и ему не нужно никакой помощи, но Локи останавливается: «Нет. Я разрешаю тебе кончать только подо мной. Если сделаешь это раньше, то будет очень плохо».

«Черт», - проносится в голове Тора. Все мышцы тела напрягаются, глаза зажмурены, - «Чтоб тебя, Лафейсон!», - теперь под животом очень мокро. Одинсон постарался скрыть оргазм от Локи, но делом это было более чем невозможным.

– Я же предупреждал! – Локи вновь со всей силы прикладывается стеком по спине Тора, но тот даже не сопротивляется. Растекшиеся по телу до самых кончиков пальцев блаженство в контрасте с острой болью поднимает эмоции на «красную отметку». «Бей, мать твою! Сильнее!» - Одинсон даже рад, что не может говорить, иначе бы Локи потом еще очень долго бы припоминал ему все просьбы, - «И засунь в меня уже, наконец, свой член!»

– Ты очень хреново себя ведешь, а я предупреждал, - упираясь рукой в голову Тора, что бедной жертве реально становится нечем дышать, Локи расстёгивает ширинку брюк и устраивается сзади, - Поднимись выше, - не просьба, а приказ, но Одинсон не может даже сдвинуться с места. – Я кому сказал?! – звонкий удар ладонью по красным бедрам, и Тор все же дергается вперед. – Так-то лучше, - Лафейсон выдавливает лубрикант на свой уже давно вставший член. Хотя нет, не выдавливает – льет. В этом смысле Локи никогда не сделает Тору больно. Ну, если только чуть-чуть.

– А теперь кричи, - один одновременный рывок тазом вперед и рукой назад освобождает Тора от кляпа, но заставляет действительно кричать в голос. Неожиданно, неприятно, слишком сильно. Локи не дает своей жертве даже привыкнуть и начинает резко и не часто двигаться. – Сожмись! Давай же!

– Господи, Локи…

– Его здесь нет, - Тор вновь подчиняется приказу и сжимается, на что Лафейсон одобрительно стонет и начинает двигаться быстрее.

– О, черт возьми, да! – видимо, Одинсон забыл про то, что кляпа больше нет, что теперь его слышат.

– Как мы заговорили… - тянет Локи и останавливается. – Ну, и что мне с тобой сделать?

– Глубже, - стонет ответом Тор.

– Так? – Лафейсон вплотную прижимается к бедрам Тора и начинает тихо качать тазом, чтобы двигаться внутри своей жертвы не выходя ни на миллиметр.

– Сильнее…

– Вот так? – Локи делает резкое движение назад, а потом вперед, вызывая тем самым громкий вскрик Тора.

– И чаще…

– Выебать тебя, значит? – вновь опустившись к уху Одинсона, шепчет Локи. – Так и говори.