Одиннадцать минут
Шрифт:
Запись в дневнике Марии, сделанная в тот вечер, когда она потеряла мужество выходить из дому, жить и ждать, когда наконец зазвонит онемевший телефон:
Сегодня я проходила мимо парка с аттракционами. Я не могу тратить деньги впустую и потому принялась просто разглядывать посетителей. Долго простояла перед «русскими горками»: я видела, что люди ищут острых ощущений, но, когда все это приходит в движение, умирают со страху и кричат: «Остановите!» Чего же им надо? Если они выбрали для себя приключение, разве не следует настроиться на то, чтобы идти до конца? Неужели они считают, что благоразумней будет пройти мимо этих крутых подъемов и отвесных спусков да сесть на карусель, которая крутится на
Сейчас мне так одиноко, что я и думать не могу о любви, но необходимо убедить себя —все наладится, все будет хорошо, я устроюсь, и здесь я —потешу, что выбрала себе именно такую судьбу. «Русские горки» —это моя жизнь. А жизнь — это пряная, ослепительная игра, это —прыжок с парашютом, это —риск, ты падаешь, но снова встаешь на ноги, это — то, что называется «вылезти вон из кожи», это — тоска и досада, если не удается совершить намеченное.
Трудно жить в разлуке с близкими, не иметь возможности говорить на языке, которым можешь выразить самые тонкие оттенки чувств и ощущений, но с сегодняшнего дня, как только мне станет грустно, я вспомню этот парк аттракционов. Что бы я почувствовала, если бы заснула и внезапно проснулась на «русских горках»?
Ну, наверное, прежде всего — что попала в какую-то западню, что мне страшно, что меня тошнит, что я хочу убежать отсюда. Однако если поверить в то, что рельсы — это и есть моя судьба, а вагончиком движет Бог, то кошмар станет восторгом. «Русские горки» надежно и бережно доставят тебя в пункт назначения, а пока путешествие длится, гляди по сторонам, вопи от восхищения.
Облекать в слова мысли, казавшиеся ей очень мудрыми, Мария могла, а вот следовать собственным советам получалось не очень-то: подавленность накатывала на нее все чаще, а телефон молчал по-прежнему. Чтобы отвлечься и чем-то заполнить пустые часы и попрактиковаться в языке, она стала покупать журналы со статьями о знаменитых актерах, однако вскоре поняла, что это обходится слишком дорого, а потому записалась в ближайшую библиотеку. Там ей сказали, что журналы не выдают, но предложили несколько книг, которые помогут ей полнее овладеть французским.
— Нет, книги мне читать некогда. — Некогда? Чем же вы заняты?
— У меня много дел — учу язык, веду дневник и… «Жду, когда зазвонит телефон», хотела добавить она, но решила промолчать.
Милая, вы еще так молоды, —сказала ей библиотекарша. — Перед вами вся жизнь. Читайте. Забудьте всё то, что вам наговорили, и читайте. — Да я прочла уже много книг.
И в эту минуту Мария вспомнила, как охранник Маилсон говорил: «Нужно, чтобы токи шли». Библиотекарша казалась ей человеком добрым, кротким, участливым, готовым прийти на помощь. Надо обольстить ее — она может стать Марии подругой. И, мгновенно перестроившись, она сказала: — Но хочу прочесть еще больше. Пожалуйста, посоветуйте мне что-нибудь.
Библиотекарша принесла ей «Маленького принца». Вечером Мария стала его перелистывать, рассматривать рисунки на первых страницах — там, где изображена шляпа, которая, по словам автора, никакая не шляпа, а удав, проглотивший слона. «Да он что — ребенком не был? — подумала Мария. — По-моему, это больше похоже на шляпу». Телевизора у нее не было, и со скуки она принялась следить за странствиями и приключениями Маленького принца, хотя начинала грустить всякий раз, как в книжке говорилось о любви — она запретила себе даже думать на эту тему, ибо от подобных мыслей —• впору в петлю лезть. Книжка ей понравилась — если не считать грустно-романтических сцен с лисенком и розой, — а главное отвлекла: без нее она каждые пять минут смотрела, не разрядилась ли батарейка в мобильном телефоне (страшно подумать, что главный в жизни шанс может быть упущен из-за такого пустяка).
Мария стала захаживать в библиотеку, вести разговоры с этой женщиной — такой же одинокой, как и она сама, расспрашивать ее о книгах и их авторах, и так продолжалось до тех пор, пока она, подсчитав свои финансы, не поняла: еще две недели —и ей не на что будет купить билет.
Но поскольку жизнь любит нагнетать мрак для того, чтобы потом ярче блеснуть своей светлой стороной, — телефон наконец зазвонил.
Да, когда после того, как в лексиконе Марии появилось слово «адвокат», прошло три месяца, в течение которых проживала она вырванную у Роже неустойку, раздался звонок, и некто, представившийся сотрудником модельного агентства, осведомился, нельзя ли попросить к телефону мадемуазель Мари. «Можно», — с отрепетированной за столь долгий срок холодностью ответила она, надеясь, что ее голос не дрогнул от волнения. И узнала, что некоему арабу, известному у себя на родине модельеру, очень понравились ее фотографии и он желал бы пригласить Марию принять участие в дефиле. Она вспомнила о недавнем разочаровании, но также и о деньгах, в которых нуждалась отчаянно.
Встреча была назначена в фешенебельном ресторане. Мария увидела перед собой элегантного господина — «Уда более привлекательного и лощеного, чем Роже.
— Знаете, чья это картина? Хоана Миро. Знаете, кто такой Хоан Миро? — спросил он.
Мария промолчала, делая вид, что всецело занята едой — угощение, надо сказать, сильно отличалось от того, чем кормили в китайских ресторанах, — а про себя отметила: «Надо будет взять в библиотеке книжку про этого Миро».
Однако араб оказался настойчив:
— Вон за тем столиком любил сидеть Федерико Феллини. Вы любите фильмы Федерико Феллини?
«Обожаю», ответила Мария. Араб хотел было приступить к детальному разбору, но она, чувствуя, что ее образование не позволит ей сдать этот экзамен, решила перейти прямо к делу: — Не стану притворяться: я знаю только разницу между «пепси» и «кока-колой». Может быть, мы поговорим о показе?
Ее откровенность явно произвела на араба хорошее впечатление: — Поговорим, но не сейчас, а после ужина, когда выпьем по бокалу шампанского.
В наступившей тишине они смотрели друг на друга и представляли, о чем сейчас думает каждый из них.
— Вы очень красивы, — настойчиво сказал араб. — Если согласитесь выпить со мной в моем номере, получите тысячу франков.
Марии все стало ясно. Кто виноват — модельное агентство? Она сама? Почему не разузнала поточнее, что за ужин ей предстоит? Да нет, никто не виноват — ни агентство, ни она, ни араб: просто вся эта механика устроена именно так, а не иначе. Внезапно она ощутила нестерпимое желание оказаться в Бразилии, дома, рядом с матерью. Она вспомнила, как на пляже Маилсон говорил ей, что за ночь меньше трехсот долларов не берут — тогда ей это показалось забавным. А сейчас она с предельной ясностью поняла —у нее никого нет, ей не с кем посоветоваться, она абсолютно одна в чужом городе, и все ее двадцать два года относительно счастливой жизни никак не помогут ей решить, каков должен быть правильный ответ.
— Налейте мне, пожалуйста, еще вина.
Пока араб наполнял ее бокал, в голове Марии мысли неслись стремительней, чем Маленький принц перелетал с планеты на планету. Да, она приехала сюда в поисках острых ощущений, денег, мужа, она знала, что в конце концов получит предложение подобного рода — не девочка уже и могла бы привыкнуть к тому, как ведут себя мужчины. И все равно в ней еще совсем недавно теплилась надежда на модельное агентство, на артистическую карьеру, на богатого мужа… Дети, внуки, туалеты, триумфальное возвращение в родной городок… Она воображала, что у нее хватит ума, шарма, силы воли, чтобы преодолеть все трудности.