Одиннадцать тысяч палок или любовные похождения господаря

Аполлинер Гийом

К ней немедленно устремился язык князя, но тут же, ведомый сладострастной яростью, он принялся кусать правую ягодицу. Юная красотка испустила крик боли. Зубы вонзились в плоть, и свежая, замечательно утоляющая жажду кровь хлынула алым ручьем в судорожно сжавшуюся глотку Мони. Он слизывал ее, проникаясь вкусом слегка подсоленного железа. Подпрыгивания Жопопии потеряли вдруг свою размашистость, глаза закатились, оставив на виду одни белки. Из ее запятнанного собранным с тела Мони говном рта вырвался стон, и она кончила одновременно с Моней. На них, скрежеща зубами, рухнула обессиленная и хрипящая, словно в агонии, Алексина, и Моня, прильнув ртом к ее п...де, лишь два-три раза засунул туда язык, как она тоже разрядилась. Затем, после еще нескольких конвульсий, их нервы расслабились, и все трое растянулись среди говна, крови и малофьи. Они так и заснули, а когда проснулись, часы и комнате

как раз били полночь.

— Не двигайтесь, мне что-то послышалось, — сказала Жопопия, — и это не горничная, ей до меня нет дела. Она, должно быть, давно легла.

Холодный пот выступил на лбу у Мони и двух девушек. Волосы встали у них на голове дыбом, и дрожь пробежала по голым, изгвазданным в говне телам. «Там кто-то есть», — добавила Алексина. «Там кто-то есть», — подтвердил Моня. В этот миг двери приоткрылись, и в неверном свете, проникшем внутрь с ночной улицы, стали видны две человеческие тени, облаченные в плащи с поднятыми воротниками и с котелками на головах.

Первый вдруг зажег электрический фонарик. Луч осветил комнату, но грабители поначалу не заметили растянувшуюся на полу группу.

— Это дурно пахнет, — сказал первый.

— Все же зайдем, в ящиках должны быть бабки, — откликнулся второй. В этот момент Жопопия дотянулась наконец до выключателя, и комнату неожиданно залил свет.

При виде их наготы взломщики оторопели. «Бля, говно, — сказал первый, — не будь я Рогонель, ну и вкусы у вас». Это был чернявый детина с волосатыми руками. Еще уродливей делала его всклокоченная борода. «Вот это да, — сказал второй, — во пошутили. Мне это нравится; говно — оно приносит удачу». Этот оказался бледным, как поганка, одноглазым хулиганом, пожевывающим давно погасший окурок сигареты. «Ты прав, Шаланда, — сказал Рогонель, — я как раз в него вляпался, и первой моей удачей, я думаю, станет протянуть мамзель. Но сначала займемся парнишкой». И, набросившись на перепуганного Моню, взломщики заткнули ему рот и связали по рукам и ногам. Потом, повернувшись к дамам, которые, хотя и не могли унять дрожь, проявляли, похоже, любопытство. Шаланда заявил: «Ну-с, девчонки, постарайтесь быть помилее, а не то я пожалуюсь Просперу». В руке у него была тросточка, которую он отдал Жопопии с наказом отколошматить изо всех сил Моню. Потом, пристроившись сзади нее, он вытащил свой е...льник, тонкий, словно мизинец, но необычайно длинный. Жопопия приступила к забавам, а Шаланда В начал с пошлепывания ее по заду, приговаривая при этом: «Ну что, мой толстощеконький, сейчас ты сыграешь на флейте, а желтая землица — она мне подойдет».

Он лапал и теребил этот пухлый, покрытый пушком зад, а просунув вперед руку, занялся также и клитором, потом внезапно всадил свой тонкий и длинный стерженек. Жопопия зашевелила задницей, продолжая охаживать Моню, который не мог ни увернуться, ни закричать, а только извивался, как червяк, при каждом ударе палки, оставляющем у него на коже красный след, быстро наливающийся синим. По мере того, как Шаланда вкалывал ей в зад, Жопопия возбудилась и, все сильнее молотя Моню, вскричала: «Ублюдок, получай, падла... Шаланда, воткни же до конца свою зубочистку». Тело Мони кровоточило.

Тем временем Рогонель сцапал Алексину и швырнул ее на кровать. Для начала он покусал немного ей соски, и те начали вставать. Потом спустился к п...де и всю ее втянул себе в рот, одновременно выдирая с лобка красиво завитые светлые волосики. Приподнявшись, бандит вытащил из штанов свою огромную, но короткую бульбу с фиолетовой

 головкой. Перевернув Алексину, он принялся шлепать ее пухлый розовый зад, время от времени проводя рукой по разделяющей его щели. Потом подхватил красотку себе под мышку, чтобы правой руке было вольготней разгуливать по заднице. Левой же он держал ее за бородку, отчего Алексине было очень больно. Она расплакалась и запричитала, что побудило Рогонеля со всего плеча охаживать увесистыми оплеухами подставленный зад. Ее пышные розовые ляжки ерзали, жопа содрогалась — каждый раз, когда на нее обрушивалась лапища взломщика. В конце концов она попыталась сопротивляться. Своими изящными, ничем не занятыми ручками она принялась царапать бородатую физиономию. Она выдирала волосы у него с лица точно так же, как он драл ее за бородку. «Ну вот», — сказал Рогонель и перевернул Алексину.

Ее взгляд упал на Шаланду, который е...л в жопу Жопопию, в свою очередь избивающую залитого кровью Моню, и это зрелище возбудило ее. Толщенная битка Рогонеля билась ей в зад, но тыкалась напрасно, попадая то левее, то правее, то чуть выше, а то чуть ниже; потом он наконец нащупал дыру и, схватив обеими руками гладкий и бархатистый крестец Алексины, изо всех сил потянул ее к себе. От боли, причиненной разорвавшей ей жопу гигантской елдой, она закричала бы, не будь так возбуждена всем происходящим. Едва засунув х... ей в жопу, Рогонель тут же извлек его наружу и, опрокинув Алексину на кровать, всадил свое орудие уже ей в пузо. Инструмент вошел с большим, ввиду своей необъятности, трудом, но стоило ему очутиться внутри, как Алексина свела вместе, забросив их за спину взломщика, свои ноги и так тесно вжала его в себя, что даже при желании он не мог бы от нее освободиться. Е...лись они яростно. Рогонель засасывал ее сиськи, а его борода щекоткой еще более возбуждала Алексину; та просунула руку в штаны взломщика и засунула палец ему в жопу. Тут они принялись кусаться, словно дикие звери, вовсю работая бедрами. Так же неистово они и разрядились. Но елда Рогонеля, придушенная влагалищем Алексины, тут же начало топорщиться вновь. Девушка закрыла глаза, чтобы полнее насладиться этими повторными объятиями. Она кончила четырнадцать раз, а Рогонель тем временем успел сделать это трижды. Когда она пришла в себя, то увидела, что и из жопы, и из п...ды у нее идет кровь. Ее поранил огромный болт Рогонеля. Увидела она и конвульсивно дергающегося на полу Моню.

Все его тело было одной сплошной раной.

Жопопия по приказу кривого Шаланды сосала, стоя перед ним на коленях, ему х… «Ну же, вставай, сука», — вскричал Рогонель.

Алексина подчинилась, и он с размаху пнул ее в зад ногой, так что она упала прямо на Моню. Связав ей руки и ноги, Рогонель, не обращая внимания на мольбы, заткнул ей рот и, схватив трость, принялся полосовать увесистыми ударами восхитительное, кажущееся на первый взгляд худощавым, тело. Жопа трепыхалась под каждым ударом палки, потом пришел черед спины, живота, ляжек, грудей. Дрыгаясь и трепыхаясь под взбучкой, Алексина наткнулась на вставший, как у трупа, член Мони. По случайности он зацепился за девушкину вагину и проник внутрь.

Рогонель удвоил свои усилия и без разбору колотил по телам Мони и Алексины, которые наслаждались жесточайшим образом. Вскоре под полосами стекающей крови было уже не различить восхитительную розовую кожу молоденькой блондинки. Моня отрубился, почти сразу же отключилась и она. Рогонель, у которого начала уставать рука, повернулся к Жопопии, которая пыталась заточить Шаланде перо, но косой мерзавец никак не мог кончить.

Рогонель приказал темноволосой красотке раздвинуть ляжки. Ему стоило большого труда покрыть ее по-собачьи. Она страшно мучилась, но стоически переносила эту пытку, не выпуская изо рта — и даже продолжая его сосать — х... Шаланды. Полностью внедрившись в п.. .ду к Жопопии, Рогонель велел ей поднять правую руку и начал выкусывать из подмышки волосы, которые росли там буйной порослью. Когда, наконец, Жопопия кончила, наслаждение ее оказалось столь сильным, что, теряя сознание, она изо всех сил вцепилась зубами в штырь Шаланды. Он жутко закричал от боли, но головка осталась у нее во рту — и только она. Рогонель, который как раз кончил, выдернул свой долбак у Жопопии из влагалища, и та без сознания повалилась на пол. Истекая кровью, потерял сознание и Шаланда.

— Бедный мой Шаланда, — сказал Рогонель, — тебя нае.. .ли, уж лучше сдохнуть, — и, вытащив нож, он нанес Шаланде смертельный удар, стряхнув при этом на тело Жопопии последние капли малофьи, свисавшие с его е...льника. Шаланда умер без единого звука.

Рогонель тщательно привел в порядок свои штаны, затем опустошил все ящики, обшарил карманы; забрал он не только деньги, но и драгоценности, и часы. Потом взгляд его упал на валявшуюся без сознания на полу Жопопию. «Нужно отомстить за Шаланду», — подумал он и, снова вытащив нож, с размаху всадил его между ягодиц : так и не пришедшей в себя Жопопии. Там его Рогонель и оставил. Часы пробили три часа утра, и он вышел из комнаты уже знакомым путем, оставив позади себя на полу четыре тела; вся пришедшая в полный беспорядок комната была замызгана кровью, дерьмом, малофьей.

Выйдя на улицу, он легкой походкой направился в сторону Меняльмонтан, напевая на популярный мотив:

а потом:

Жопа жопою пахнуть должна лишь,

А никак не колонской водой...

а потом:

Тори

Тори

Рожок в ночи…

Глава IV

Скандал разразился преизрядный. Целую неделю обсуждали газеты перипетии этой истории. Жопопия, Алексина и князь Вибеску на два месяца оказались прикованы к постели. Как-то вечером, еще не до конца поправившийся Моня наведался в один из баров неподалеку от вокзала Монпарнас. Здесь вовсю керосинили пресытившиеся изобилием напитков — сладостным казался для них лишь местный самогон.