Одиннадцать

Бутаков Эрик Юрьевич

– Попробуй, оставь! – Машка тоже плюнула.

– Хорош грызться! – Ефим оттолкнул плот.

Река подхватила плот, завертела…. Но Ефим и Вова налегли на весла, а Машка, как заправский рулевой, выровняла деревянный «ковчег» на стремнине.

– Ты где научилась? – с удивлением спросил Володя.

– В Караганде! – зло ответила Машка. – Оставишь – расскажу!

Вова выдохнул громко и опять смачно плюнул в реку!

– Ох, прибудем на тот берег, я таких тебе там дам! – пообещал он.

– А я – нет… тебе больше! – пообещала Машка.

– Харэ! –

крикнул на них Ефим. – Рулите к берегу, любовнички! А то – потонем!

Плот несся по реке, но медленно и верно, пересекал её!

Вечером опять всё сушили! Но ходили уже по противоположному берегу… полностью одетые! Вова с Машкой потихоньку рычали друг на друга, а ведь первым-то предложил оставить Машку не Вова!

Вот так-то, братцы! Секс и дружба… в походе – не совместимы!

– Почему вы такие дебилы, мужики? Стоит вам дать, как вы считаете, что теперь и ноги о нас вытирать можно? – Машка готовила ужин, рассуждая вслух.

– Тебя кто-то обидел, Маша? – спросил Ефим.

– Издеваешься?! Вы и обидели!

– А почему вы такие дебилы, бабы? Стоит с вами переспать, как вы считаете, что о вас мы ноги вытираем? – задал встречный вопрос Ефим.

Вова искренне засмеялся – хороший встречный вопрос.

Маша посмотрела на обоих:

– А это не так? – спросила она.

– Не так, милая! Не так! Это ты теперь все близко к сердцу принимаешь! А мы просто движемся дальше – вперед! Прости, если чем обидели! Не переспали бы мы прошлой ночью – ты бы и не дергалась, а выполняла бы все… советы, как миленькая! Не так?

Маша задумалась. Вспомнила, что было до этого – до прошлой ночи. Выяснилось, что Ефим-то прав – они ей всю дорогу что-то указывали… и довольно грубо…

Она согласилась:

– Ладно, согласна! Но и вы не хамите!

– Больно надо! – пробурчал Вова.

– Давай, ты не будешь нам указывать, что нам делать! – предложил Ефим. – Либо мы друзья, как и прежде, либо мы… шведская семья, и уже со всеми заморочками семейной жизни: ссоры, упреки, я это не буду, ты это не делай…. Херня же ведь! Правда?

Машка улыбнулась:

– А ты – не простой… мужик Ефим!

– А то! – улыбнулся в ответ Ефим. – Главное, что ты признала, что я мужик!

И они оба рассмеялись.

Вова тоже им помог посмеяться, хрюкая в рукав.

Утром залихватски светило Солнце! Порхали бабочки, жужжали пчелки и мошки, дрожали листики деревьев. Благоуханье речной травы и трав лесных, смешивалось с запахами сосновой хвои и ещё не нагретой земли. На небе где-то высоко-высоко болталось два белоснежных облачка, подчеркивая необычную синеву небес. Птицы пели на все голоса, журчала речка. «Благодать-то какая!»

Утро разбудило нашу троицу в хорошем настроении. Вчерашний «постсексуальный» угар испарился. Все немного застенчиво улыбались друг другу, готовя завтрак, и только красный шлем, надетый на воткнутое в землю копье, как голова проигравшего в сражении папуаса, тупил Ефима и Володю. Однако предстоящий путь, судя по всему, ожидался не сложным, так как сосновый бор, который они видели с обрыва, оказался довольно сухим, «чистым» и вполне проходимым. Сосны годами наперегонки тянулись к небу, не оставляя внизу своих сухих ветвей, что давало возможность гулять по нему, как по парку. И почва, выстеленная сосновыми иглами, была мягкой и «теплой». Птички где-то высоко в кронах поют! Так чего не идти по такому «парку»? Наверняка, ещё и белочки будут скакать по деревьям! А это уже свежий белковый продукт.

– Жрать надо чего-нибудь раздобыть, – сказал Вова, расстелив на мешковине остатки копченого мяса. – Совсем мясо «худое» стало!

Ефим подошел, посмотрел сверху вниз на мешок, оценил проблему и произнес:

– Ты прав!

Развернулся, отошел и сел на земле, упершись спиной в ствол сосны.

Вова повернул к нему голову:

– И что это значит?

Ефим поднял на него непонимающий взгляд:

– Что «это»?

– Это всё, что ты хотел сказать?

– А чего ещё надо? Ты – прав!

– А-а! – Вова улыбнулся. – В этом смысле.

И ничего не говоря, выпрямился, подошел к Ефиму, присел напротив на корточки и посмотрел ему в глаза.

– Что? – Ефим кивнул головой.

– Что с тобой?

– А что со мной?

– Я всё хотел спросить, чего ты там копал на обрыве?

Ефим улыбнулся, не разжимая губ:

– Да я видимо наклейку-ценник проглотил…

– И?…

– И! А пластик, знаете ли, долго не переваривается!

Вова через несколько секунд врубился, что имеет ввиду Ефим и начал ржать, когда врубился,… как конь!

– Так ты решил, что тебе кто-то знак оставил? – сквозь смех говорил Вова.

– Вот именно!

– И все там перекопал? – Вова хохотал до слез. – Всё с говном смешал!

Ефим тоже засмеялся:

– Да, именно так – все смешал!

– И глубоко выкопал?

– Полметра, наверное!

– А корни?

– Корни, камни, всякая дребедень – не земля, а издевательство! Всё выкопал, как бульдозер! – Ефим махнул слезинку. – Очень хотел найти! И знаешь что?

Вова понял «что» и сморщился, держась за живот:

– Не надо – я догадываюсь!..

Маша подошла к ним и молча смотрела, как они ржут. Потом незаметно и сама стала похихикивать.

– Когда Вова увидел, как она похихикивает, его вообще «порвало». А Машка подняла брови и спросила:

– Что?

Вова махнул рукой и ушел к костру.

Машка пожала плечами и ушла на берег посмотреть, как сверкает вода.

Ефим поднялся, подошел к копью и стал размышлять, рассматривая, висячий на нём шлем.

Потом он резко отстранился от шлема и копья, проходя мимо костра, хлопнул Вову по плечу и сказал: «Пошли!»