Одиннадцать
Шрифт:
Дождь бил в лицо! Часа через два, это случилось. И если честно говоря, и по-русски, то дождь не бил, а …уярил в лицо, да ещё с такой силой, что казалось, будто в каждой капле собрался стакан воды – не меньше! И вот это все… и в лицо! Ефим пёр, как танк, промокший до нитки и промерзший до костей! Но пёр, как танк! Пока не услышал свист позади себя. Ефим оглянулся.
Вова стоял метрах в ста позади, держал за руку промокшую Машку и показывал пальцем куда-то на скалу:
– Вы
Ефим посмотрел туда, куда показывал Вова.
В расщелине между скал чернела пещера. Плоский огромный камень, упавший сверху, зацепился за старую лиственницу и край скалы, образовав над пещерой некое подобие козырька. Сама пещера, насколько было видно с этого места, была «выстлана» «ковром» из рыжих иголок лиственницы, скопившихся здесь за множество лет. Место, и вправду, очень хорошее.
Ефим, не говоря ни слова, развернулся и пошел к пещере.
– Довольно приличная дырка! – оценил он. – Лишь бы камень не подмыло, а то этот булыган нам на шарабаны свалится!
– Если будем внутри – не свалится! – Вова под камнем распаковывал вещи – там не было дождя, было сухо.
– Ночуем здесь? – спросил Ефим.
– Естественно! – Вова же уже распаковал вещи.
Машка дрожала от холода.
– Раздевайся! – скомандовал Ефим. – И укутайся в одеяло – я дров нарублю!
Он взял топор и пошел рубить старые, сухие хлысты стланика и ещё одну «угнетенную» лиственницу рядом.
Когда в пещере трещит огонь, когда накаляются камни и каменные стены «дыры», как выразился Ефим, отдают тепло, да так, что парит сырая одежда, то стук дождя за пределами пещеры только умиляет слух и не пугает своей холодностью, сыростью и…. хрен знает чем ещё, короче – не пугают!
Но это романтика, для тех, кто лежит на диване с книжицей в руках. А в пещере…
Одежда и обувь, развешенная вокруг огня, воняет, когда парит. Огонь, сука, тоже едко дымит! Но и это не беда! А вот, жрать охота! Ну, да ладно, – главное, сверху не льёт, а одеяла и бараньи жилетки спасают от зяби.
Ребята, практически голые, сидели, укутавшись в них.
Вода закипала.
– Чай? – спросил Вова.
– Первым делом! Потом, разберемся! Вяленное мясо ещё есть?
Маша покопалась в мешке:
– Есть! Ещё много…. Но воняет уже.
– Ничего! С душком – тоже нормально.
– Кошка протухла! – сказал Вова.
– Выкини её! Только – с обрыва! А то на её запах падальщики налетят! А мне сегодня боксоваться – сил нет!
Вова вытянул из мешка за лапы тушку рыси, понюхал для верности (а чего было нюхать – вонь, как на помойке!), определился, что выкинуть надо, и вышел с ней «на улицу»!
– Маня, как ты насчет секса? – спросил Ефим, ломая о колено хворост.
– Положительно! – не задумываясь, ответила Маня.
– Я так и знал! – Ефим подбросил в огонь.
– А что? – поинтересовалась Маня.
– Да так – просто спросил!
– Нет, серьезно?
– Не искушай, старушка, я в печали!
– Издеваешься?
– Нет, Маша! Не издеваюсь! Я бы тоже не прочь – вот только молода ты больно!
– Другим это нравилось.
– Другие,… – и Ефим промолчал.
– В сырой земле лежат! – за него договорила Машка.
– Я этого не говорил! – заметил Ефим.
– Ты об этом думал.
– Откуда ты знаешь?
– Да-а! Не трудно догадаться.
– Догадливая ты моя…
– Короче, ты секса хочешь?
– Маня, я просто спросил – так сказать, языком болтаю!
– Ну и дурак!
Ефим рассмеялся:
– Терпи до дому, малышка. Немного осталось!
– А что насчет августа?
– Августа?
– Насчет августа ты говорил.
– Я говорил насчет августа?
– Говорил-говорил! Когда мне восемнадцать исполнится…
– Вот в августе и поговорим.
– А сегодня? Нет?
– Сегодня – нет! – Ефим посмотрел на Машу. – Прости, милая.
– Почему? – не унималась Маша.
– По кочану! Подрасти, дочка! Вырастишь – мы с тобой таких дел наворочаем! – пообещал Ефим.
Маша подумала минутку и заявила:
– А с чего ты решил, что я малолетка?
– Так ты же сама сказала! – Ефим сморщил лоб.
– А я наврала! Девушки всегда врут, сколько им лет! Ты же сам говорил, что девушки в «моем возрасте» не думают! А я – думаю! Так может мне не семнадцать? А? Если я наврала – согласишься?
Ефим деланно засмеялся (хорошая идея).
– А чем докажешь? Паспорт есть?
– Откуда? Промежность зато есть! – Маша, чувствовалось, начала шалить!
– И что она мне докажет?
– А всё! Хочешь узнать?
– Хочу! – Ефим криво улыбался.
– Пожалуйста! – Маша скинула одеяло и слегка раздвинула…
– Чего ссоритесь? – Вова вернулся «вовремя»!
Маша мгновенно прикрылась одеялом.
Ефим громко выдохнул через губы, обтер ладонью лицо!
– Да так – об личном разглагольствуем, – сказал он.
– О сексе, что ли?
– Ты угадал! – тут же вставила Машка.
– И чего надумали?
– Машке сколько лет? – спросил Вову Ефим.
– Года двадцать два, – почему-то ответил Володя, хотя он и слышал, что Машка заявляла, что ей семнадцать почти, восемнадцать – в августе будет.
– С чего ты взял? – не понял Ефим.
– А ты на неё посмотри! В семнадцать лет девчонки такие, что ли? Подумай сам: тридцать три, сорок четыре, двадцать два – всё в елочку, и делится на одиннадцать.
Ефим посмотрел на Машку.