Одиночка. Трилогия
Шрифт:
В обед мы устроили настоящую пирушку, наготовив всякой всячины. Откуда в плитах газ, мы понятия не имели: то ли он поступал в систему, как обычно, то ли догорали остатки. На всякий случай, чтобы не потухла малая горелка, от которой зажигаются все остальные, Дейв по очереди залез под плиты и перекрыл вентили, оставив только один.
Вообще, мы постепенно стали действовать более обдуманно – видимо, смирились с тем, что проведем здесь не один день и ресурсы нужно экономить.
Стемнело, и мы разошлись спать. Я соорудил себе лежбище из подушек, устроился поудобнее и просто слушал, о чем говорят мои друзья. Их болтовня успокаивала меня, давала надежду. Сквозь сон я думал, как же мне повезло. Пусть Дейв иногда бесит меня, Анна иногда кажется настоящей уродиной, а Мини ведет себя как нытик – главное, они рядом. И весь этот ужас мы переживаем вместе.
Ночью аварийное освещение погасло. Сложно сказать, когда именно, – мы все спали. Что света нет, я заметил в четыре утра, когда встал в туалет. Даже красная надпись «Выход» не горела. Темно было почти по всему городу. В большинстве зданий аварийное освещение отключилось полностью или мигало, как неоновая лампа, которая вот-вот перегорит. Улицами завладела темнота. Мне страшно хотелось, чтобы вновь загорелись таблички с надписью «Выход» – наверное, именно так моряки искали в небе Полярную звезду. До рассвета я просидел у темного окна, погрузившись в счастливые воспоминания. С первыми лучами солнца пришлось возвращаться в реальность.
За завтраком мы снова обсуждали причины катастрофы. Мини обвиняла во всем китайцев и старалась в который раз объяснить Дейву, что Тайвань не входит в КНР.
– Это вообще могли
устроить
цэрэушники, – выдала вдруг она.
Первой засмеялась Анна, потом и все мы.
– Но пока у нас нет против них веских доказательств, – заключила она.
– Хотя чисто теоретически это могло быть и ЦРУ, – сказал я, и Анна снова прыснула. Мне показалось, что смеется она не над моими словами, а именно надо мной.
– Русские! Это точно, стопроцентно устроили русские, – сказал Дейв.
– Да уж, миру повезло, что у тебя нет чемоданчика с ядерной кнопкой, Дейв. А то нанес бы ответный ядерный удар, да? – спросил я.
– Смейся-смейся. Только вот у моих родителей в школе проводились специальные учения на случай ядерной атаки со стороны русских: еще в начальных классах их учили залезать под парты и закрывать голову руками, как в самолете.
– О да, во время ядерного удара уж точно выживешь, если закроешь голову руками. Как, впрочем, и если самолет рухнет с десяти тысяч метров, – отбрил я и вызвал у Мини и Анны очередной приступ смеха.
Но Дейва было сложно переубедить.
– Россия – единственная страна, способная на удар такой силы. Они сбросили бомбы с каким-то веществом и превратили людей в охотников.
– У французов тоже полно оружия, – сказала Анна.
Похоже, Мини была с ней согласна: по крайней мере, выражение лица у нее немного изменилось после слов Анны.
На обед у нас был торт. Постепенно мы уничтожали запасы десертов в ресторане, утешая себя тем, что они все равно испортятся, так чего на них смотреть. Именно в тот момент, когда Мини вырвало очередным шоколадным пудингом, я решил больше ни разу в жизни не прикасаться к шоколаду в любом виде. Отвратительная, густая, зловонная масса хлынула у нее через нос и через рот сразу прямо на окно возле нашего любимого столика. Вслед за Мини фонтаном стошнило Дейва, я вовремя успел вскочить со стула. После этого он как-то сжался, уменьшился, стал почти как я.
Слава богу, воды у нас хватало, поэтому мы без проблем все отмыли. Вернее, вода в кранах кончилась еще день назад, но Мини вовремя вспомнила про пожарную сигнализацию на потолке. Мы добрались до пожарных шкафов и открутили вентили, вылив сотни литров воды, остававшейся в трубах.
В ресторанном туалете мы с Дейвом набрали из пожарных шлангов несколько ведер воды: он направлял толстый тяжелый шланг, а я придерживал ведро. Именно тогда Дейв рассказал, что его отец сдавал в Квинсе дом на несколько квартир и пару раз брал его с собой помогать с ремонтом.
– У твоего отца есть голова на плечах, раз он вложился в недвижимость в Нью-Йорке.
В ответ Дейв пожал плечами:
– Город сильно изменился с тех пор, вырос, особенно в той части. Все подорожало, люди стали другими…
Я хотел было напомнить Дейву, чтобы он покрепче держал шланг – вода лилась прямо мне на ноги. Но он как раз стал рассказывать об отцовских квартирантах.
– Они просто взяли отца за яйца. Подловили его на каком-то ерундовом нарушении правил аренды, теперь ни выселить их, ни денег взять. Эх, может, у них там с мамой всё нормально… Черт! Он всегда учит меня держать ситуацию под контролем, а сам… Его никогда нет дома. А… чего тут рассказывать, ничего уже не исправишь… Они все равно скоро разведутся из-за этого Лео…
Дейв сплюнул, опустил шланг и посмотрел на пол.
– Хуже всего, что отцу, похоже, гораздо больше нравится торчать в Квинсе, чем дома, – сказал он тихо и ушел опустив голову.
Через некоторое время я нашел Дейва на открытой смотровой площадке: он изучал восточную часть города. Я сел рядом и вспомнил родителей. Интересно, в их разводе тоже поучаствовал какой-нибудь Лео? Хотя вряд ли. Мама ушла, когда мне было четыре, но до того времени они с отцом казались мне вполне счастливыми.
После обеда мы отправились на разведку – в наших планах было осмотреть, проверить пять этажей под нами. В надежде найти живых людей мы стали одну за другой осматривать квартиры и офисы. Первые пару дверей мы открывали или взламывали с замиранием сердца, но ни за одной из них людей не было. Каждая новая дверь приносила только разочарование. Мы решили, что вполне можем забирать из квартир нужные нам вещи; все полезное мы аккуратными рядами складывали в коридорах. Внутри мы старались управиться как можно быстрее; главное было не смотреть на семейные фото – в рамках на стенах, на дверцах холодильников, на створках шкафов, – на фото счастливых людей, в чьих ящиках мы рылись, чьи вещи примеряли, чью еду пробовали.
А еды было много. Не осмотрев еще и половины квартир между шестьдесят пятым и шестидесятым этажами, мы поняли, что экономить припасы не придется. Меня поразило, как много у людей было еды, а еще больше – как долго ее можно хранить. Молоко длительного хранения можно пить еще два года. Большинство консервов вообще не имели срока годности, а запихивали в эти банки все что угодно: фрукты, мясо, овощи, бобы, чечевицу, молоко, сгущенку, даже сыр.
Свежие продукты мы забирали и относили на крышу: на уличном морозе они были как в холодильнике. Мусор и испорченную еду сбрасывали с одной стороны небоскреба. Непонятно, почему этот процесс нас так веселил.