Одиночка. Трилогия
Шрифт:
Пока Дейв ел добавку, Мини расправилась с овсянкой, а Анна выпила чай.
Я сложил рюкзак, дождался остальных и первым пошел к лестнице.
На лестнице было темно, померещиться могло все что угодно, но мы освещали себе путь фонариками, а Дейв даже достал пистолет. Несколько раз мне чудились какие-то странные звуки, и я останавливался, а за мной и все остальные. Может, вообще не стоило спускаться? Но, переведя дух, мы снова шли вниз. Да, наша вылазка таила опасности, но и привлекала возможностями. Во время спуска только и разговоров было про встречу
Вышли наружу. Площадь перед небоскребом была пуста – ни единой души, ни единого движения. Мне показалось, будто я в большом безлюдном соборе. Ночью землю припорошил снег, еще не успевший растаять под холодным зимним солнцем.
– Смотрите, следы, – сказал Дейв.
Через самый центр Сорок девятой улицы тянулась цепочка следов. За три последних дня здесь почти ничего не изменилось. Пожарные машины стояли там, где и раньше. Двери фургона Спасательной службы Нью-Йорка были распахнуты.
Девять канистр с бензином мы перетащили в вестибюль. Мини с Анной остались внутри, а мы с Дейвом отправились проверить полицейские машины.
– Ты попробуй завести вот эту, – указал Дейв на одну из двух машин, брошенных нос к носу посреди Сорок девятой улицы, – а я займусь соседней.
В «моей» машине стекло со стороны водителя было опущено, и сиденье намокло от дождя, поэтому я повернул ключи в зажигании, даже не садясь за руль. Через пару секунд автомобиль с жутким ревом завелся.
– Отлично! А в моей сел аккумулятор.
Я улыбнулся.
– Пусть прогреется пару минут, – сказал я.
Вспомнилось, как отец учил меня водить. Он усадил меня в наш старый огромный «форд», и я умудрился вписаться в столб на совершенно пустой дороге, потому что у меня не хватило сил повернуть руль. Потом еще года три отец пересказывал всем этот случай. Еще бы не посмеяться: одно-единственное препятствие на всей дороге, и то я с ним не разминулся. Дейв бы точно вертел руль нашего «форда» без особых усилий, но я был уверен, что в такой вот полицейской машине от меня будет больше пользы, чем от него.
– Слушай, а как насчет яхты? – предложил я.
– В смысле?
Дейв сидел в машине и гонял радиочастоты.
– Ну, если мы устанем сидеть наверху, мы можем перебраться на яхту. Там будет безопасно. В случае чего, поднимем трап и…
По Шестой авеню как раз в нашу сторону шел мужчина. Непонятно, откуда он появился. У него за спиной было, самое меньшее, четыре полностью разрушенных квартала, горы асфальта, стекла и бетона. Ну, еще виднелись верхушки деревьев в Центральном парке.
– Дейв! – позвал я шепотом.
Дейв заглушил мотор, вышел из машины и засунул руку под полу куртки.
Мужчина шел к нам. Он двигался по тротуару строго по прямой. Казалось, он смотрит прямо на нас, но в сорока метрах сказать точно было нельзя. Насквозь мокрая одежда висела на нем мешком и словно была на несколько размеров больше.
Чем ближе он подходил, тем лучше было видно, как сильно
– Стоять! – выкрикнул Дейв и нацелил на него револьвер. – Стоять!
Мужчина продолжал приближаться к нам по прямой.
– С ним что-то не так, – бросил мне Дейв сквозь зубы и снова выкрикнул: – Стоять!
Но мужчина не реагировал на слова Дейва. А я, сам не знаю почему, даже не пытался кричать.
Дейв, не опуская револьвера, сделал пару шагов вперед. Мужчина приближался.
– Это охотник, – сказал я. Когда до нас оставалось не больше десяти метров, мы увидели его широко раскрытые, безумные глаза.
– Пожалуйста, остановитесь! – Я помахал ему, а потом, на случай, если он глухой, выставил вперед ладони заградительным жестом.
Дейв снова закричал:
– Стоять! Стоять!
В десяти шагах от нас охотника как подменили. От слабости, изможденности не осталось и следа. Он увидел цель, в безумном взгляде вспыхнул голод, и он бросился к нам.
Раздался выстрел – очень громкий – и эхом разнесся по пустым улицам Манхэттена. В последний момент Дейв отвернул голову и, не глядя, выстрелил в бегущего на нас охотника. Я видел, как пуля ударила мужчину, как тот упал. А потом он сделал то, что можно объяснить лишь безумным отчаянием: он прикоснулся к ране в животе, посмотрел на свою окровавленную руку и облизал ее. Мы не могли произнести ни слова, охотник тоже молчал, помочь ему было нельзя. Но мы ведь предупреждали! Мы ведь кричали: «Стоять!» Он ведь видел у нас оружие! Мужчина опять прикоснулся к ране и слизал с ладони кровь. Казалось, ему совсем не больно. Мы стояли в метре от него. Дейв прицелился и выстрелил еще трижды.
Охотник умер. Я посмотрел на него, потом на дымок, поднимавшийся от дула пистолета, затем назад, туда, где ждали девчонки. Они наверняка все видели – ну уж последнюю сцену точно. Я бросился к сточной канаве – меня вырвало. Затем медленно вернулся к Дейву, взял у него пистолет. Мы пошли обратно к небоскребу. Как прежде уже не будет никогда.
9
Даже восхитительный аромат приготовленной Анной яичницы с ветчиной не заставил Дейва позавтракать. Но понять, что с ним произошла разительная перемена, можно было не только по пропавшему аппетиту. Как же хотелось вернуть время назад, забыть те выстрелы, багровую лужу крови на асфальте. Мы ведь предупреждали его! У нас не было другого выбора!
Вчера, после произошедшего, Дейв взял в каждую руку по канистре и без передышек поднялся до ресторана. А мы, хотя и тащили всего две канистры на троих, постоянно останавливались отдышаться. И руки теперь просто отваливались! Ближе к вечеру того дня я нашел Дейва в мужском туалете: он сидел на полу, разговаривать со мной не стал.
К завтраку Дейв не притронулся. Так и просидел над тарелкой, глядя в окно. Девчонки смотрели на Дейва.
– Я опять пойду вниз. Открою двери лифта, проверю шахту и попробую соорудить подъемник, чтобы поднять остальные канистры.