Одиночка
Шрифт:
— Да соседей наших не устраивает, что мы их шары берем, — подсказывает циклоп номер один, явно ему подыгрывая.
— Мне кажется, надо охрану зала позвать, — чеканю я, тщетно пытаясь скрыть дрожь в голосе. Она вызвана не страхом, а возмущением, что обычное замечание вылилось вот в это.
Циклопы перестают играть и полностью переключают внимание на происходящее. Они там все как на подбор: короткие, уложенные гелем волосы, неестественно широкие плечи, обтянутые безвкусными толстовками,
— Как дела? — слышится совсем рядом бодрый голос Роберта. — Смотрю, вы тут общаетесь.
Я беззвучно выдыхаю. Робсон — это спасение. Он умеет быстро ориентироваться в ситуации и решать всёмирным путем.
— Подмога прибыла, — ухмыляясь, замечает второй циклоп. — Вечно так. Одна рот раскроет, а остальные потом разбираются.
— Да ты и сам до хуя рот раскрывать любишь, — раздается рядом еще один голос. Он звучит предельно снисходительно, будто говорящий делает собеседнику одолжение. — Твои братки на тебя тоже так жалуются?
В ушах начинает шуметь от усилившегося сердцебиения. Слишком часто я была свидетелем того, что следовало после подобных слов. Адиль знает, что и как нужно сказать, чтобы получить мгновенный результат.
— Бля-я, ты смотри, какой говорливый, — недобро скалится тот, первый. — Тебе отдыхать с друзьями надоело и приключений захотелось, что ли?
Я больше не могу делать вид, что Адиля не существует, и, развернувшись, впиваюсь в него глазами. Его кепка по-прежнему надвинута на глаза, поза обманчиво расслабленная, но в развороте плеч читается вызов. Одно резкое движение, и он ударит. Я видела, знаю.
— Тебе в школе эти понты дешевые преподавали? — Адиль движением плеча сбрасывает ладонь Роберта, призывающую его остыть, и кривит рот в брезгливой ухмылке. — Ты у меня, блядь, еще сигу стрельни. Если размяться хочется — пошли выйдем. Мне спектакль перед твоими друганами ломать на хуй не нужно.
— Адиль… — шепотом выходит у меня. — Хватит.
Лицо циклопа заметно багровеет, и в следующую секунду он передает шар в руки своего приятеля. Не будь ситуация столь критичной, меня бы разобрал смех. Даже сейчас он не готов лишиться этого гребаного шара.
— Играйте пока без меня, — бросает циклоп, глядя на Адиля исподлобья. — Ебало ему начищу и вернусь.
Робсон отводит Адиля в сторону, что-то втолковывает. Тот делает вид, что слушает молча, но смотрит мимо. Все знают, что убеждать его бесполезно.
— Блядь, от придурков нигде спасу нет, — зло выплевывает Дима, выглядя растерянным.
Он не знает, как себя вести в этой ситуации. Просто Дима другой, не такой как Адиль. Привык решать конфликты мирно. За десятилетие знакомства я ни разу не видела, чтобы он дрался.
Глава 20
Ни
Я же места себе не нахожу, расхаживая из стороны в сторону. Тело колотит мелкой дрожью. Черт дернул меня сделать замечание. Теперь вечер безвозвратно испорчен, девчонки в панике, а Адиль ушел на улицу выяснять отношения с придурком шире его в полтора раза.
Замерев, я в десятый раз смотрю на входную дверь. Невыносимо находиться здесь, а не снаружи, невыносимо бездействовать. Моя злость на Адиля бесследно испарилась, и вместо нее вернулась забытая тревога за него. Сколько раз я вот так же с замиранием сердца ждала, когда закончится очередная разборка? Тогда я, по крайней мере, могла находиться с ним рядом.
— Ты как? — Подошедшая Ксюша трогает мое запястье и успокаивающе его теребит. — Приличное вроде место, а такие гопники попались, да?
Я машинально киваю. Мысли не здесь. За любого бы так переживала, не только за Адиля. Все, что касается членовредительства, неизменно вызывает во мне содрогание: не получается не думать, насколько это больно, когда кулак врезается в плоть, рассекая кожу и кроша кости. Я в детстве как-то нос сломала, упав с качелей. Никогда не забуду эту острую боль, от которой звенит в висках и неконтролируемо текут слезы. Не представляю, как можно пойти на нее добровольно. А Адиль… Тот парень ведь очень крупный. Это он из-за меня?
— Да нормально все будет, — продолжает свою утешительную миссию Ксюша. — Не в первый раз же. Адилю, думаю, такие приключения только в радость.
— Он конченый дебил, по-твоему? — Я намеренно отвожу взгляд, чтобы спрятать вспышку злости.
Разве время сейчас так шутить? Адилю, может быть, сейчас лицо в кровь разбивают. Из-за меня.
— Ладно, не злись. Просто обстановку пытаюсь разрядить.
На звук хлопнувшей двери оборачиваются, кажется, все, включая циклопов. По залу прокатывается неясный шум и насмешливое «Ну кто бы сомневался». Это Роберт.
Мне стоит труда по привычке не рвануть Адилю навстречу. Козырек его бейсболки искривлен, губа разбита, но выражение лица расслабленное, почти отрешенное.
Я заставляю себя стоять. Нельзя. Адиль давно не мой парень. К нему подходит Роберт, и обострившийся слух улавливает обрывки их незамысловатого диалога:
— Живой? А борзая фитоняшка где?
— Там остался. Ебало чистит.
Я прикусываю губу, чтобы спрятать улыбку, пробившуюся сквозь озноб. Если Адиль позволяет себе иронию, значит, с ним все в порядке.