Одиночка
Шрифт:
— Твои дни сочтены, жид, — молодой наконец опустил пистолет, напоследок наподдав слесарю по ребрам. Тот, застонав, откатился в сторону. — А теперь проваливай отсюда и считай, что тебе повезло. Быстро!
— Слушаюсь! — Ройзман поднялся и встал на четвереньки, получив от эсэсовца еще один пинок в зад, из-за чего опять упал на землю лицом в грязь. Блюм бросился к нему и помог подняться.
— Спасибо большое. Вам обоим, — Блюм поднял оглоблю и потянул платформу прочь. Ройзман еле тащился, опираясь на Натана, харкая
И все-таки они прорвались.
— Неужели пронесло. Ты как? — встревоженно спросил Блюм, как только они отошли на приличное расстояние от охранников. Несколько заключенных и эсэсовцев остановились понаблюдать за происходящим.
Ройзман закашлял и кивнул. А потом победно подмигнул Блюму.
— Пара тычков под ребра — лучше, чем пуля в башке, если бы он открыл дверцу. И повезло, конечно… — ухмыльнулся он. — А все потому, что я столько раз подмазывал этого козла, что ему очень не хочется потерять навсегда такой источник дохода.
Блюм заглянул в глаза хитрецу-слесарю и не смог сдержать улыбки.
— Да и кому тут нужны зубы? — Ройзман сплюнул кровью. — Все равно кормят только супом.
И он опять засмеялся.
Они дотащили тележку до ремонтного сарая. Убедившись, что поблизости никого нет, Блюм открыл дверцу и прошептал:
— Лиза, можно вылезать. Опасность миновала.
Они слегка отпустили шланг, чтобы она выбралась из кожуха. Лиза повисла на Блюме и не хотела его отпускать. Потом она обняла Ройзмана.
— Держи, — Натан протянул сестре полосатый костюм, который ему достал Шетман. — Быстро переодевайся, вон там.
Она зашла за машину и, сняв с себя платье, надела мужскую робу.
Роба была великовата и висела на ней, как на вешалке, отчего Лиза казалась совсем тощей. Блюм отдал ей свою шапочку. С обритой головой и гладкими щеками Лиза походила на паренька лет четырнадцати-пятнадцати. Но этого было достаточно.
— Постой, — Ройзман взял пригоршню пыли, растер ее в ладонях и вымазал Лизе лицо. От этого она стала выглядеть на пару лет старше. — По крайней мере, теперь тебя возьмут на работы. Добро пожаловать в мужской лагерь.
— Спасибо тебе, — Блюм крепко пожал ему руку.
Он ни не представлял, что будет так рад снова оказаться в этом аду.
Ждать оставалось всего четыре часа.
Глава 56
— Курт? — Грета Акерманн удивленно обернулась, когда супруг вошел в спальню.
Было всего три часа, она собиралась идти в лазарет. Муж редко появлялся дома в это время дня. Она только что причесалась и выбрала скромное платье.
— Не слышала, как ты пришел. Ты обедал?
— Я не хочу есть, — он обошел ее и со спины наблюдал, как жена надевает платье поверх белья. — Давай я тебе помогу.
— Я попрошу Гедду собрать на стол. Думаю, у нас в холодильнике еще осталась курятина.
— Я уже пообедал, — произнес Акерманн, не спуская с жены глаз. Он приблизился и обнял ее сзади. — О, ты хорошо пахнешь. Давно мы не были вместе.
— Не сейчас, Курт, пожалуйста… — Она попыталась отодвинуться от него. — Я ухожу в лазарет на пару часов. Обещала помочь медсестрам…
— Жалко тратить твой чудесный аромат на этих хворых жидов, — ответил Акерманн, не разжимая объятий. Он уткнулся носом ей в шею. — Они так и так скоро умрут. Или у тебя свидание с твоим евреем? Ты для него так вырядилась? Расстегнешь пуговку-другую и бросишь взгляд украдкой? Не думай, что мне ничего не известно…
— Что тебе известно, Курт? Не городи ерунды, — она попыталась опустить платье. — Да он совсем ребенок. К тому же сегодня четверг. А мы с ним играем по вторникам. И вообще, ты же просил меня больше с ним не встречаться.
— Это правильно, — обрадовался он. Одну задачу решили. Теперь дальше. Он снял фуражку и бросил ее на постель. Потом расстегнул верхние пуговицы кителя. — Мы давно не были вместе. Ты не спала со мной с той ночи, когда мы ходили в гости к фон Холленсам. Прошло уже несколько месяцев.
— Да, и насколько я помню, в ту ночь ты был пьян. В любом случае, Курт, пожалуйста, мне пора идти. Меня ждут, — она попыталась выскользнуть из его объятий.
Он прижался к ней сзади, держа одной рукой под грудью, а другой — за плечо.
— Пожалуйста, Курт… Возвращайся на службу, если ты ради этого пришел. Сейчас не время.
— Сейчас не время, а когда время? — Он лизнул мочку ее уха, обняв еще сильней, и зашептал ровным голосом: — Но ты была бы готова сделать это с ним? Со своим шахматистом-жиденком? Разоделась и поимела бы его, да? Но не меня. Своего мужа.
— О чем ты говоришь, Курт? Я… Ты делаешь мне больно. Прошу, отпусти меня, — она стала вырываться, но он только сильней сжимал ее. Он не отпустит. Она ненавидела его, когда он был таким. Обычно это бывало, когда он напивался. Она чувствовала, что он возбужден и готов к бою.
Грета действительно не подпускала его к себе уже несколько месяцев. Она едва могла стерпеть, когда он случайно касался ее в постели. За ужином ей приходилось выслушивать его вымораживающие отчеты: сколько поступило, сколько обработали, план выполнили. Она ходила в гости к его коллегам и, заставляя себя улыбаться, смотрела, как он и его сослуживцы-офицеры напивались и орали свои идиотские песни. Терпела бесконечный бубнеж о его жертвах ради карьеры, об амбициях и о том, чего он на самом деле стоил, о его мечте занять место Хосса, которого скоро повысят, а еще о том, что он использовал эту адскую дыру, чтобы обеспечить их благополучное будущее. Она ненавидела его голос, его прикосновения и стыдилась своего незрелого решения поддаться мимолетному порыву и выйти за него замуж. А теперь она в ловушке. И когда он после всего отворачивался от нее в постели, она испытывала ужас от того, что может забеременеть. А вдруг она носит его ребенка? Что тогда?