Одиночный шутер

Тимофеев Владимир

От реальности этот мир отличался по двум параметрам (в той части, что касалась конкретно нас – на другие отличия я просто не обращал внимания). Во-первых, боеприпасы для «арок» и пистолетов мы находили с завидной регулярностью, а во-вторых, входящие в состав снаряжения медицинские блоки не просто залечивали повреждения, а полностью восстанавливали здоровье раненого бойца. Хотя и не моментально. Процесс «лечения» занимал от минуты до часа. И чем тяжелее ранение, тем дольше он длился. А ран, в том числе и тяжелых, хватало. Правда, «везло» больше мне, а не моим спутницам. Они, в основном, отделывались «царапинами».

И всё потому, что я отчего-то не мог воспринимать их как «цифровые копии» настоящих Лены и Корни.

Этот вопрос я закрыл для себя сразу. Кто знает, как отразится в реале случившееся здесь и сейчас. Вдруг ранение или гибель «клона» перенесётся в реал. Исключать такого нельзя. Возвращение «на пепелище» – цена для меня непомерная. Обе девушки здесь живые и точка. А копии они или нет, без разницы. Терять я их не хочу, до конца уровни должны дойти все. Видимо, в этом и заключается суть миссии.

Первую серьёзную рану я получил, когда мы нарвались на хорошо замаскированную минометную батарею. Пока Корнелия гоняла по развалинам десяток слабеньких «быров», играющих, скорее всего, роль приманки, по нам с Леной жахнули «липкими» минами. Поначалу мы даже не поняли, что это засада. Подумали, что противник работает на удачу, по площадям, и решили укрыться от шального огня в ближайших руинах. Вот там-то нас и накрыло.

Место оказалось пристрелянное. Мало того, с направлением, откуда стреляли, мы лопухнулись и спрятались не за той стеночкой – выскочили едва ли не под «прямую наводку». Я-то еще успел сообразить, что ошибочка вышла, и потому нырнул в одну из воронок, а вот Лена, к несчастью, замешкалась. Мина шлёпнулась у нее за спиной. Девушка на угрозу не среагировала – то ли не заметила, то ли не поняла. Продолжала стоять, уверенная, что всё под контролем. Спасло её только то, что взрыватель был выставлен не на прямой удар, а, как минимум, на трехсекундное замедление. Сейчас уже сложно сказать, сколько там было конкретно, но времени, какое горел запал, хватило с лихвой.

Мячиком вылетев из воронки, я как заправский форвард наподдал «пыром» по мине, после чего рванулся к Кислицыной и по-регбийному сшиб ее с ног. Взрыв прозвучал едва ли не в тот же миг. Лену, оказавшуюся подо мной, слава богу, не зацепило – основной удар пришелся по мне. Осколок в бедро и пара в бочину. Болью скрутило так, что даже орать не мог – только сипел, хрипел и глазки закатывал словно кисейная барышня. Хорошо хоть, что Корни вовремя сориентировалась, зашла минометчикам в тыл и быстренько всех расчихвостила. Пока она там бушевала, Кислицына вытащила мою тушку из-под огня и занялась лечением раненого командира.

Восстановление длилось сорок минут. Возвратившаяся Корнелия ревела белугой, обливала меня потоками слез, Лена её успокаивала, потом они вместе рыдали, затем разбирались, кто виноват, но в итоге, поняв, что медблок с работой справляется, стали на все лады ругать выздоравливающего. Сразу на двух языках, глинике и русслийском, наплевав на субординацию и ничуть не стесняясь «обсценной лексики». Я им не отвечал. Только слегка постанывал и тихо «балдел» от свалившегося на меня «счастья». Не каждый день над тобой хлопочут две красивые женщины. Хотя, если честно, лучше бы они за обстановкой следили, а не за мной...

Второй случай произошел спустя два часа. На этот раз «героиней дня» стала Корнелия.

Зачистив

очередные развалины, мы решили заново прочесать местность. На всякий пожарный. Тем более, что боеприпасы опять заканчивались, а без их пополнения продолжать путь не было никакого смысла.

Шли «ёлочкой». Мисс Арчет контролировала правую сторону, Кислицына левую, я двигался «головным» и потому первым заметил «свеженький» оружейный цинк, стоящий около чудом сохранившегося каменного гаража. Сорванные с петель ворота валялись поблизости. Внутри всё было забито каким-то хламом. Особой опасности я не чувствовал. Закинул за спину штурмовую винтовку (чтобы поднять ящик, требуются обе руки) и направился прямо к «находке». Глупость, конечно. Не подумал, болван, что Лена, идущая левее и сзади, в гараж заглянуть не может, а Корни за моими действиями почти не следит, её задача – держать правый фланг.

Движение за воротным проемом я едва уловил. В свете, проникающем сквозь щели покрытия, блеснула вороненая сталь. Из смотровой ямы, шурша гусеницами, выполз боевой робот. Лязгнул приводной механизм, пулеметный ствол повернулся в сторону ничего не подозревающий Корни.

Времени, чтобы сорвать «арку» с плеча, у меня не было. Я даже крикнуть не успевал. Оставшихся в запасе мгновений хватило только на то, чтобы шагнуть к воротам и перекрыть собой сектор обстрела.

Выстрелов я не услышал. Грудь и плечо буквально взорвались болью, страшныйудар отбросил меня назад и... темнота...

Сознание возвратилось рывком, словно из омута вынырнул. Дернулся и тут же обмяк, не в силах противостоять старому, давно забытому чувству. В детстве, когда мама хотела меня разбудить, она всегда присаживалась у изголовья кровати и гладила меня по стриженной голове. Сейчас было почти то же самое. Чьи-то мягкие пальцы ерошили мои непослушные волосы. Тело уже не болело, но общая слабость пока присутствовала.

Приоткрыл один глаз. Моя голова покоилась на коленях у Корни. Вечно бы так лежал, не вставая. Заметив, что «пациент» очнулся, девушка приостановила «лечебные процедуры», слегка наклонилась и очень «ласково» прошептала:

– Больше не делай так.

В поле зрения появилось лицо Лены.

– Да. Не надо так делать, – сообщила она «нежным» голосом.

Что дамы имели в виду, я не понял, но на всякий случай опять «потерял сознание»...

* * *

После моего второго ранения Лена и Корни всерьёз взялись за «воспитание» командира. Видимо, им не понравилось, что я постоянно «наступаю на грабли». Запас лекарств в медицинских блоках не вечен, закончится – нечем будет лечить.

Шансов спастись у меня не было. Ни один Буратино не устоит против двух хорошо мотивированных Мальвин – свяжут, чтоб не сбежал, окружат заботой и будут воспитывать до состояния полного опупения.

Как следствие, наше продвижение сильно замедлилось. Если в начале пути мы (с учетом боёв) преодолевали по два-три километра за час, то теперь скорость прохождения упала в разы. Останавливались возле каждого столба, возле любого места, кажущегося моим спутницам подозрительным. А подозрительным им казалось всё. Они контролировали едва ли не каждый мой шаг, разве что по нужде дозволяли иногда отлучаться, да и то со скрипом: сперва проверяли выбранное мной «укромное место» и лишь затем разрешали уединиться на пару-тройку минут.