Одиночный выстрел
Шрифт:
Прошло полчаса.
Пятница 23 января 1942 года начиналась как день абсолютно тихий. На сухопутных рубежах возле Севастополя ни одна из сторон боевых действий не вела. Молчали пушки, минометы, пулеметы. Не поднялись в небо бомбардировщики, истребители, штурмовики. Война как будто затаилась. Но она не закончилась, не остановила своей противоестественной жизни.
Прислушиваясь к необычной тишине, Людмила приложила пальцы ко рту и тихо свистнула. Сержант Седых отозвался таким же коротким свистом. Она не спускала глаз с моста и знала, что Федор, прячась в траншее, уже потащил «куклу» на нейтральную полосу. Клюнет ли фриц на приманку?
Выстрел с моста прозвучал глухо, точно кто-то ударил железным прутом по деревянной доске. Люда увидела вспышку и весело улыбнулась: ага, наконец ты, сволочь фашистская, мне попался, а то очень зябко тут сидеть! В окуляр оптического прицела, между трех линий она увидела его голову. Ничего особенного: рыжий, голубоглазый, веснушчатый, черты лица правильные и даже приятные. Может быть, он тоже видел ее в тот кратчайший миг…
Небывало яркий, почти белый огонь плеснул в глаза Гельмуту Боммелю. Он и не догадывался, что огонь такой силы существует на Земле, а если бы догадался, то поостерегся бы возвращаться на старое место охоты. Всегда надо новые места искать, надо… надо… надо…
С высоты пяти метров обер-фельдебель упал на чуть подтопленное водой из реки, густо заросшее здесь камышом дно Камышловского оврага. Следом за ним свалилась и его винтовка. К удивлению Людмилы, работал немец не с германским снайперским карабином «Zf.Kar.98k», а с ружьем системы Мосина, имевшим прицел ПЕ, конечно же, трофейным. Много отличного, совершенно исправного нашего оружия досталось захватчикам в первые месяцы войны.
Теперь для старшего сержанта счет шел на минуты. Людмила быстро обыскала труп, одетый в маскхалат поверх утепленного кителя. Вот его солдатская книжка, вот погоны, обшитые серебряным галуном, вот красная с черно-белой окантовкой орденская ленточка из второй петли на кителе, вот и знак ордена Железный крест. Их она срезала своей острой, как бритва, финкой, зная, что капитан Безродный, помощник начальника штаба — два, ценит подобные сувениры. Они прекрасно дополняют его отчеты о службе разведки.
Кроме того, женщине никогда не помешает запас из бинта и ваты. Они у фрица есть. Большой пакет — во внутреннем кармане правой полы, пакет поменьше, на пять метров бинта — в правом нагрудном кармане кителя. Есть и подарок для ее возлюбленного — плоская фляга с коньяком, портсигар с сигаретами. В металлическом цилиндре, предназначенном для ношения противогаза, на самом деле никакого противогаза нет. Там — снайперский сухой паек: четыре пачки галет, две плитки шоколада в фольге, банка сардин в масле с ключом для открывания, припаянным к крышке.
Закинув за плечо «трехлинейку» с оптическим прицелом, нынче Гельмуту Боммелю совсем не нужную, Павличенко поползла обратно к своему окопу. Федор Седых, на всякий случай держа наготове автомат если вдруг, понадобится прикрытие, поджидал ее там.
— Ну что, товарищ старший сержант — спросил он ее, помогая перевалиться с бруствера окопа вниз. — Кого на сей раз пристукнули?
— Важная птица. Смотри, какие у него регалии, — Людмила достала из кармана чужой орден. — Но самое главное — морячкам нашим будет жить спокойнее…
Полковник Алексей Степанович Потапов пользовался большим авторитетом у командования Приморской армии. Бойцы его 79-й особой морской стрелковой бригады воевали храбро и умело. Бригада прибыла в Севастополь из Новороссийска 21 декабря 1941 года в составе четырех тысяч человек. Ее сразу отправили на боевые позиции в третьем секторе обороны. В тот же день морские пехотинцы геройской атакой выбили немцев с высоты 192,0 метра на южном склоне Камышловского оврага. В ходе второго вражеского штурма бригада покрыла себя неувядаемой славой. Ее солдаты и офицеры погибали, но не сдавали фрицам своих огневых рубежей. К началу января в строю этого воинского соединения осталось всего 1200 человек.
Потапов, сидя за столом, рассматривал солдатскую книжку Гельмута Боммеля, приложенный к ней русский перевод и орден Железный крест. Перед ним, вытянувшись по стойке «смирно», стояли старший сержант Павличенко и сержант Седых. Они просидели в мерзлой крымской земле больше двух суток, толком не спали и не ели. Но сейчас по приказу полковника их накормили горячим обедом в офицерской столовой, дали возможность помыться и переодеться.
— Кто из вас снял снайпера? — спросил Потапов, почему-то глядя на Федора Седых, рослого здоровяка с круглой добродушной физиономией.
— Я, товарищ полковник, — сказала Людмила.
— Как это удалось?
— Привычное дело, товарищ полковник, — коротко и четко ответила она, ибо полугодовое пребывание в армии привело бывшую студентку к тому выводу, что долгие разговоры с высоким начальством вести опасно.
— Я тут прочитал, — неспешно продолжал беседу командир 79-й бригады. — У этого Боммеля на счету двести пятнадцать уничтоженных солдат и офицеров. А у вас сколько, товарищ Павличенко?
— Двести двадцать семь.
— Стало быть, поединок был на равных?
— Так точно, товарищ полковник.
— У него — два ордена. А у вас, Людмила Михайловна, есть правительственные награды?
— Никак нет, товарищ полковник.
Потапов бросил пристальный взгляд на старшего сержанта, однако поистине каменное выражение ее лица нисколько не изменилось. Она смотрела куда-то поверх его головы, на стену дома, где висел цветной бумажный плакат «Т-с! Враг подслушивает!». Сам Алексей Степанович, будучи человеком строгим, но справедливым, своих бойцов представлял к награждению регулярно. Все те, кто под Севастополем отбивался от германской Одиннадцатой армии, имевшей двукратное численное превосходство над защитниками города, вполне заслуживали и медалей, и орденов, и внеочередного присвоения воинских званий.
— Собирайтесь, — сказал полковник сержантам. — Сейчас поедем в штаб Приморской армии. С докладом о вашем подвиге…
Весьма энергичный обмен мнениями, который произошел между полковником Потаповым и генерал-майором Петровым, Людмила и Федор не слышали, поскольку стояли в коридоре перед кабинетом командующего Приморской армией. Вскоре адъютант Петрова пригласил их войти. Командующий Приморской армией улыбнулся Павличенко, как старой знакомой, спросил про отца и, пожимая руку, сказал негромко, с улыбкой: