Одинокая волчица
Шрифт:
Когда дверь в гостиную внезапно распахнулась, она вздрогнула. Появление мужа в этот момент её, мягко говоря, не обрадовало. И как же она не расслышала звука машины? Замечталась не к месту…
— Развлекаешься, детка? — проскрипел супруг. — Странно, что дома, а не в своих излюбленных кабаках.
— Чем ты недоволен? — холодно осведомилась она, незаметно засовывая использованную капсулу-шприц в сидение кресла. — Тем, что я дома, или тем, что развлекаюсь?
— Я, как тебе известно, всем доволен… если ты не делаешь глупостей. Что с куколкой?
Он кивнул в сторону Марианны.
— Кайфует, — как можно
— А ты? Смотри, доиграешься до наркодиспансера…
— Районного? — в притворном восторге ахнула Императрица. — Папик, ты и вправду засунешь меня туда? С воровками и проститутками? Вот класс! Там и мужское отделение есть…
— Ну-ну, потише. Как что — сразу мужское. Опять ты за свое?
— А ты меня брось. Найди непорочную. И дешевую.
Босс цепко ухватил её за запястья и повернул руки ладонями вверх.
— Пока ещё вроде не колешься, — констатировал он. — Что ты бесишься? Чего тебе надо?
— Ты мне этого все равно дать не сможешь, — усмехнулась Императрица. — Так что терпи… если хочешь.
— Я-то потерплю. Но имей в виду…
— Что? Ну, говори. Денег не будешь давать? Под замок посадишь? Убьешь? Ну, давай, убивай.
— Дура! Да если бы я захотел…
— Скажи лучше, если бы смог, — язвительно заметила Императрица. — У тебя же только со мной что-то получается, сам говорил.
Внезапно лицо Босса исказилось и он рухнул на колени перед креслом жены:
— Ириша! Ну, не мучай меня! Сколько лет я уже терплю твои выкрутасы. Есть в тебе сердце?
— Нет! — сухо отрезала она. — Было, да все вышло. И не трогай меня. Вообще не трогай. Ты мне надоел.
— На девочек переключилась?
— Не твое дело! И встань, наконец, смотреть на тебя противно.
— Что мне сделать для тебя?
— Оставить в покое!
— Ты знаешь, что это…
— Невозможно, — устало закончила Императрица. — Черт с тобой, живи. Только убери от меня эту идиотскую охрану. Пусть хоть в комнаты не лезут. Стерегут дом, и все. Меня уже тошнит от их морд.
— Тебе только один охранник нравится?
— Какой еще? — искренне изумилась Императрица.
— А муж этой цыпочки. Ты, небось, и с ней связалась, чтобы с ним видеться.
Императрица расхохоталась, хотя в смехе её явно звучали истерические нотки.
— Нет, ты неподражаем! Затащить в койку жену, чтобы получить мужа! Самому не смешно?
— Нет. Я его уволю.
— Да увольняй хоть всю обслугу, мне до лампочки. А в мои комнаты пусть никто не лезет. Тогда я, может быть, тебя прощу…
Босс хотел обнять Императрицу, но та отстранилась с высокомерным видом:
— Убери охрану, папик, тогда и поговорим. Завтра. Сделай, как я хочу, и приходи. А до этого…
И она сделала не слишком пристойный жест.
— Шлюха! — выдохнул Босс, став уж совершенно сине-зеленым.
— Послезавтра! — мгновенно отреагировала его супруга. — Сутки штрафа за непристойное выражение.
— Когда же я, наконец, от тебя освобожусь? — простонал тот, покорно направляясь к двери. — Любого другого на молекулы бы разъял в две секунды. А ты… Ладно, будь по-твоему. Но послезавтра…
— Я свое слово держу, — надменно усмехнулась Императрица.
Она подождала, пока за мужем закрылась дверь и принялась кружить по комнате в каком-то сумасшедшем танце. Выгорело! Получилось! Теперь в доме она может делать все, что угодно. А Марианна ей поможет. Еще два-три сеанса «кайфа» и эта маленькая потаскушка будет у неё из рук есть. И любовника своего сама приведет. А там… там видно будет.
Глава двенадцатая
Весь тот день Милочка просидела в библиотеке, работая с невероятным азартом. Можно сказать, что сегодня она кончила, или почти кончила, труд всей своей жизни. Осталось придти домой, вставить бумагу в машинку и допечатать эпилог.
«Хорошо Наташе, — подумала Милочка — у неё компьютер есть. Ничего, вот напечатают мой роман и я тоже компьютер куплю.»
Еще на последних курсах института она начала интересоваться этой темой — приход к власти Екатерины Великой, её первые годы правления. Ее притягивала эта женщина и она прочитала практически все, что было о ней написано и уже тогда, ещё совсем девчонкой, твердо решила, что напишет большой исторический роман, основанный на подлинных документах и фактах. Покажет эту великую женщину такой, какой она была на самом деле, а не Мессалину, «по недоразумению» занимавшую российский трон тридцать с лишним лет. Напишет так, чтобы все поняли, почему Екатерина была действительно великой.
С тех пор прошло ровно десять лет. Все эти годы, чем бы Милочка ни занималась, где бы ни работала, она потихоньку собирала документы о той эпохе, врастала в нее, подолгу сидела в архивах, даже добилась командировки в Германию, где тоже все время просидела в архивах, в общем, посвящала этой теме все свое свободное время.
Не последнюю роль в их отношениях с Павлом играло то, что он, в отличие от других, хоть и немногочисленных поклонников, серьезно отнесся к её увлечению и всячески поощрял её, а сейчас и помогал материально, что давало ей возможность целиком отдаться любимой работе. Огорчало только то, что поговорить об этом времени и о своей любимой царице она с ним не могла, Павел плохо знал историю, ей казалось, что ему будет скучно, что рассказывать ему, с её точки зрения, прописные истины, бестактно, что она может показать себя как бы выше его, она совсем не хотела огорчать его. А поговорить на эту тему очень хотелось, особенно сегодня, когда до завершения книги — рукой подать.
Задумавшись, все ещё мысленно пребывая среди кринолинов и шлейфов, надушенных кавалеров и ангелоподобных пажей, Милочка спустилась в метро. На станцию пришли сразу два поезда с двух сторон, повалила густая толпа, её затолкали, закрутили.
— Спящая красавица, что стоишь на дороге всем мешаешь? Обкурилась что ли? Хочешь домой провожу? — услышала она вдруг над собой гнусавый голос и кто-то бесцеремонно обнял её за талию, обдав густым запахом перегара и чеснока.
Для любого человека такой резкий переход от изящного менуэта, в котором в данный момент мысленно Милочка раскланивалась с высоким брюнетом в красном камзоле, к нашей суровой действительности был бы чересчур, а для такого субтильного создания тем более. У неё закружилась голова и подкосились ноги, она вырвалась из объятий молодого, длинноволосого, увешанного металлическими побрякушками парня в черной коже, показавшегося ей в этот момент каким-то выходцем из преисподней, и почти упала на руки другого мужчины.