Одинокая волчица
Шрифт:
— Резонно. Но ты не прыгала от восторга, когда тебя заподозрили…
— Ладно, проехали, — отмахнулась я. — Между прочим, существует разумный принцип: «Критикуя, предлагай, предлагая — делай». Хочу посмотреть на какого-нибудь «критика» после того, как он хотя бы неделю походит в милицейской форме и будет выполнять все обязанности стражей порядка.
— Вставь эти свои размышлизмы в интервью, — посоветовал Андрей. — Очень оригинально, милиционеры тебя на руках носить будут.
— А что, неправильно? — завелась я. — Мы же не требуем от медиков, чтобы никто из их пациентов
Андрей вытащил из кармана блокнот и ручку и сделал внимательное выражение лица.
— Как-как? Повторите, пожалуйста, для прессы. По буквам, если можно. Уровень — чего? Безнаказанности?
— Да ну тебя, — отмахнулась я. — Вечный балаган.
— У тебя научился, — невозмутимо отпарировал мой друг. — Так что нечего на зеркало пенять. Но в принципе мыслишь правильно. Только пафоса многовато. После отстоя пены придется требовать долива. Дело ещё в том, что в цивилизованном обществе к сотрудникам правоохранительных органов относятся с должным уважением, а в обществе… ну, не слишком цивилизованном так, как мы имеем несчастье наблюдать. И требовать после этого, чтобы к нам относились с уважением и где-то даже с нежностью, по меньшей мере наивно. Что сеем — то и жнем. Ладно, пошли. И закрой как следует сумку, уведут кошелек, будешь переживать, как в прошлый раз.
Что правда, то правда, кошелек у меня «уводят» где-то раз в квартал. Потому что думаю я на улице — да и в магазинах, если уж на то пошло, — о чем угодно, только не о карманниках. Верно говорят: когда глупый человек идет за покупками, весь базар радуется. А уж жулики так просто ликуют.
От всех напастей, правда, не застрахуешься. Кодовые замки, стальные двери и домофоны — штука, конечно, совершенно замечательная. Только давным-давно подмечено, что любые запоры эффективны прежде всего против честных людей. С теми же, кто плевать хотел на эти самые средства безопасности, и кражу, разбой, жульничество и прочие «увлекательные» мероприятия считают естественным способом заработать деньги, бороться собственными силами довольно сложно. Если вообще реально.
Нет, как хорошо все-таки быть миллионером! Или миллионершей — ещё лучше. Нанял охрану, и живи — радуйся. Никаких проблем, никаких походов на рынок с зажатым в руке кошельком, никаких неприятностей. Не в деньгах, вестимо, счастье, а в их количестве. Преступление — прямое следствие нищеты, ей-богу!
— Кто у нас завтра будет? — спросил Андрей, когда мы, навьюченные сумками и пакетами, отправились домой. — Я что-то запамятовал.
— Склероз вообще-то мой диагноз, — поддела я его. — А оказывается и ты им пользуешься.
— С кем поведешься, от того и лечишься, — шутя отбил подачу Андрей. — В принципе, все болезни так или иначе заразны…
— Скрупулезно подмечено, — хмыкнула я. — Ладно, освежу твою память. Павел с Милочкой. Галка без Тарасова, он в командировке. Алина с кавалером, каким — не знаю, она их меняет чаще, чем я посудные полотенца…
— Раз в полгода, что ли? — с невинным видом осведомился Андрей.
— Примерно, — уклонилась я от дальнейшей пикировки. — Вроде бы никого не забыла. Вместе с нами семеро.
— Хоть посмотрю на эту твою Алину в нормальных условиях, — сказал Андрей. — А то только слышу о ней, а видел один раз на больничной койке в бинтах. Чем она там занимается, на кофейной гуще гадает?
— На картах Таро, — поправила я. — И не гадает, а занимается психоанализом. Почувствуй разницу.
— Не могу, — искренне признался Андрей. — Не чувствую никакой разницы. Что в лоб, что по лбу. А ты без чего-то эдакого существовать не можешь? С нормальными людьми тебе общаться скучно. Тебе обязательно нужно что-то нетрадиционное. Не преступник, так хотя бы жертва преступления под мистическим соусом…
Мы свалили покупки в холодильник и без сил распластались в креслах. В конце апреля природа очередной раз сошла с ума и выдала почти августовскую жару. По закону свинства, на майские праздники следовало ожидать морозов, причем синоптики этого оптимистического прогноза отнюдь не опровергали, а прямо-таки с садистским удовольствием подчеркивали. Несчастная Россия, даже погода в ней живет по своим собственным законам!
— Во сколько съезд гостей? — вяло поинтересовался Андрей.
— Званы к шести, — так же вяло отозвалась я. — К семи, надо полагать, соберутся. Слушай, будь другом, налей чего-нибудь попить.
Андрей со стоном поднялся и спросил для порядка:
— А что мне за это будет?
— Благодарность в приказе, — для порядка же ответила я. — И почетное право мыть посуду после ужина.
Вот уж последнее Андрею точно не грозило ни при какой погоде. Посуду мыть он не любит патологически и время от времени предлагает мне купить набор разовых тарелок и стаканов. На это, в свою очередь, не соглашаюсь я, потому что терпеть не могу все связанное с дешевыми забегаловками и очень люблю красиво сервированный стол.
Так что посуду всегда мою я, хотя на моего друга периодически накатывает другой бзик и он начинает настойчиво агитировать за покупку посудомоечной машины. Мне же мысль всадить в это дело около пятисот долларов кажется смешной и абсурдной: за подобную сумму я все вручную помою. Что и делаю.
Андрей принес с кухни два стакана холодного пива. Но не успели мы сделать по глотку, как зазвонил телефон. Разумеется, не к добру, потому что требовался Андрей, а ему, в основном, звонили по служебным делам. Мягко говоря, неприятным.
— Завтра исключается, — твердо сказал он, внимательно выслушав собеседника на том конце провода. — Во-первых, я выходной. Во-вторых, завтра вся страна гуляет, так что работать будет просто невозможно. И в-третьих, у жены день рождения.
Я только подняла брови. «Жена» — это было что-то новенькое, во всяком случае, в лексиконе моего друга.
— Деньги лишними не бывают, но завтрашний день, повторяю, исключается. С послезавтрашнего утра — ради Бога, все, что угодно. Да. Нет, Павлу звонить бесполезно, он скажет все то же самое. Спасибо. И вам не болеть.