Одинокая звезда

Касаткина Ирина Леонидовна

И, подмигнув Диме, притворила дверь.

Проводница тоже ушла, но время от времени выглядывала из своего купе – ей не терпелось знать, чем они там занимаются.

Дима обнял Лену за плечи и притянул ее к себе. Она посмотрела на него с нежностью и тоже обняла его сзади одной рукой. Так, тесно прижавшись друг к другу, они долго стояли и смотрели на проплывавшие мимо огни. Наконец, Лена сказала:

– Димочка, я пойду, а то мама не спит.

Ох, как хотелось Диме сжать ее в объятиях и припасть к этим, таким желанным губам! Но наглая проводница

торчала в коридоре, всем своим видом показывая, что никакой аморалки в своем вагоне не допустит. Поэтому он только поцеловал Лену в макушку, и она скрылась за дверью. А Дима отправился в свой вагон, залез на полку и моментально уснул.

Зато теперь не спалась Ольге. Она лежала с открытыми глазами и размышляла о Лене и ее друге.

«Мальчик весь пылает, – думала она. – Просто можно обжечься. А Леночка только начинает светиться».

Тоска в глазах дочери, которую прежде замечала Ольга, исчезла – взгляд Лены стал радостным и умиротворенным. Как будто она долго шла по темному тоннелю и наконец увидела впереди свет.

Очевидно, что ничего серьезного между ними еще не было. Мальчик, конечно, рвется к этому, а Лена еще не зажглась. Но в любой момент может вспыхнуть – все-таки в ней течет южная кровь. А впереди у них такие трудные экзамены. Может, поговорить с ней, предостеречь? Но можно ли вмешиваться в этот процесс?

Ольга попыталась представить, как бы она отреагировала, если бы кто-то вмешался в ее отношения с Серго тогда – в самом начале их любви. О, она возненавидела бы всякого, кто осмелился бы это сделать! А ведь преграды перед ними стояли куда серьезнее, чем у этих детей. Его родители, ее отец, диссертация, которую еще предстояло завершить и защитить. И на этом фоне – беременность, уход из дому, безденежье, рождение Леночки. И ничего, выстояла.

«Нет, не буду вмешиваться, – решила она. – Лена разумная девочка – она все знает и понимает. Она будет осмотрительной, я верю. Но если она на что-то решится – значит, так тому и быть. Это ее право. Другое дело, если она сама обратится за советом, тогда можно будет поговорить обо всем серьезно».

Ольга полагала, что дочка спит – так тихо та лежала на своей полке. Но она ошибалась – Лена не спала. Более того, она чувствовала беспокойство матери и прекрасно понимала, о чем та думает, вздыхая и ворочаясь на твердом матрасе. Настолько близки были их души, что часто только взгляда было достаточно, только вздоха, чтобы одна поняла, что тревожит другую.

«Не волнуйся, мамочка, – мысленно успокаивала ее Лена. – Все у нас будет хорошо. Мы с Димой очень любим друг друга – значит, нам по плечу любые трудности. Ты да Дима – мои самые любимые люди на свете! Мы всегда будем вместе. А вместе нам ничего не страшно».

Утром народ долго любовался Диминой шишкой и не скупился на комментарии.

– И стало светло, как днем! – восклицал один.

– Везет же некоторым! – комментировал другой. – И на батарейки тратиться не надо.

– А я заснуть не мог! – возмущался третий. – Светит и

светит с верхней полки прямо в глаза.

– Что случилось, Дима? – спросил руководитель. – С полки свалился?

– В дверь не вписался, – признался Дима. – Такие узкие двери в вагоне – просто не протиснешься с первого раза.

Умывшись и захватив остатки еды, он снова понесся к Лене. Они тоже встали и давно поджидали его к завтраку. Им же не надо было выстаивать эту ужасную очередь в туалет.

Увидев Димин фонарь, Лена испугалась:

– Кто это тебя?

– Дверь вашего вагона. Наверно, проводница ее на меня натравила. Бросилась навстречу да как даст в лоб!

– Ты еще чего придумай! – возмутилась все слышавшая проводница, занося чай в купе. – Нечего по вагонам шастать, когда нормальные люди спят.

Все засмеялись.

– Мама, может, ему холодную примочку сделать? – Лена, осторожно потрогала шишку. – Больно?

– Теперь поздно прикладывать холод, – ответила Ольга, – это надо было делать сразу.

– Когда ты трогаешь, не больно. – Дима вытянул губы, изображая поцелуй. – Потрогай еще.

Лена положила ему на лоб ладошку, и он блаженно замер.

– Пойду, схожу в ресторан, – встала Ольга, – посмотрю, что там продают. Надо будет перекусить перед Москвой, а у нас все закончилось.

Она, конечно, могла никуда не ходить, ведь по вагонам возили тележки с едой. Но ей не хотелось им мешать.

Едва она закрыла за собой дверь, как Дима рванулся к Лене и схватил ее в охапку.

– Наконец-то! – воскликнул он. – Ну, теперь все! Берегись! Сейчас я отведу душу.

– Больной, вы шальной! – засмеялась Лена. – Осторожней, ты меня задушишь!

Но, когда он, жадно целуя, прижал ее голову к подушке, взгляд Лены стал серьезен и даже тревожен.

– Димочка, не надо, – тихо попросила она. – Возьми себя в руки. Во-первых, мама может вернуться в любую минуту или кто-нибудь заглянет.

– А во-вторых? – Он продолжал целовать ее в нос, в лоб, в подбородок – куда попало.

– А во-вторых… ну не надо, перестань!

– Я не могу оторваться, – признался Дима. – Слишком долго терпел. Когда устану – перестану.

В дверь постучали.

– Ну вот, дождался, – сердито прошептала Лена, поправляя прическу. – Наверно, проводница сдачу принесла. Вот она тебе сейчас выдаст.

– Войдите! – крикнул Дима. – Мы уже встали.

В купе заглянул какой-то мужчина и, извинившись, скрылся.

– Ты с ума сошел! – возмутилась Лена. – Что люди про нас подумают?

– Вот пусть об этом самом и думают, – наставительно сказал Дима. – Может, им завидно станет и самим захочется. Тогда они закроются в своих купе и перестанут заглядывать в чужие.

В дверь снова постучали.

– Открыто! – крикнула Лена, погрозив Диме пальцем.

Вошла Ольга. Ребята сидели с благопристойными выражениями на приличном расстоянии друг от друга.

«Хитрецы! – мысленно усмехнулась Ольга. – Но хорошенького понемножку».