Одинокая звезда
Шрифт:
И, подмигнув Диме, притворила дверь.
Проводница тоже ушла, но время от времени выглядывала из своего купе – ей не терпелось знать, чем они там занимаются.
Дима обнял Лену за плечи и притянул ее к себе. Она посмотрела на него с нежностью и тоже обняла его сзади одной рукой. Так, тесно прижавшись друг к другу, они долго стояли и смотрели на проплывавшие мимо огни. Наконец, Лена сказала:
– Димочка, я пойду, а то мама не спит.
Ох, как хотелось Диме сжать ее в объятиях и припасть к этим, таким желанным губам! Но наглая проводница торчала в коридоре, всем своим видом показывая, что никакой аморалки в своем вагоне не допустит. Поэтому он только поцеловал Лену в макушку, и она скрылась за дверью. А Дима отправился в свой вагон, залез на полку и моментально уснул.
Зато теперь не спалась Ольге. Она лежала с открытыми глазами и размышляла о Лене и ее друге.
«Мальчик весь пылает, – думала она. – Просто можно обжечься. А Леночка только начинает светиться».
Тоска в глазах дочери, которую прежде замечала Ольга, исчезла – взгляд Лены стал радостным и умиротворенным. Как будто она долго шла по темному тоннелю и наконец увидела впереди свет.
Очевидно, что ничего серьезного между ними еще не было. Мальчик, конечно, рвется к этому, а Лена еще не зажглась. Но в любой момент может вспыхнуть – все-таки в ней течет южная кровь. А впереди у них такие трудные экзамены. Может, поговорить с ней, предостеречь? Но можно ли вмешиваться в этот процесс?
Ольга попыталась представить, как бы она отреагировала, если бы кто-то вмешался в ее отношения с Серго тогда – в самом начале их любви. О, она возненавидела бы всякого, кто осмелился бы это сделать! А ведь преграды перед ними стояли куда серьезнее, чем у этих детей. Его родители, ее отец, диссертация, которую еще предстояло завершить и защитить. И на этом фоне – беременность, уход из дому, безденежье, рождение Леночки. И ничего, выстояла.
«Нет, не буду вмешиваться, – решила она. – Лена разумная девочка – она все знает и понимает. Она будет осмотрительной, я верю. Но если она на что-то решится – значит, так тому и быть. Это ее право. Другое дело, если она сама обратится за советом, тогда можно будет поговорить обо всем серьезно».
Ольга полагала, что дочка спит – так тихо та лежала на своей полке. Но она ошибалась – Лена не спала. Более того, она чувствовала беспокойство матери и прекрасно понимала, о чем та думает, вздыхая и ворочаясь на твердом матрасе. Настолько близки были их души, что часто только взгляда было достаточно, только вздоха, чтобы одна поняла, что тревожит другую.
«Не волнуйся, мамочка, – мысленно успокаивала ее Лена. – Все у нас будет хорошо. Мы с Димой очень любим друг друга – значит, нам по плечу любые трудности. Ты да Дима – мои самые любимые люди на свете! Мы всегда будем вместе. А вместе нам ничего не страшно».
Утром народ долго любовался Диминой шишкой и не скупился на комментарии.
– И стало светло, как днем! – восклицал один.
– Везет же некоторым! – комментировал другой. – И на батарейки тратиться не надо.
– А я заснуть не мог! – возмущался третий. – Светит и светит с верхней полки прямо в глаза.
– Что случилось, Дима? – спросил руководитель. – С полки свалился?
– В дверь не вписался, – признался Дима. – Такие узкие двери в вагоне – просто не протиснешься с первого раза.
Умывшись и захватив остатки еды, он снова понесся к Лене. Они тоже встали и давно поджидали его к завтраку. Им же не надо было выстаивать эту ужасную очередь в туалет.
Увидев Димин фонарь, Лена испугалась:
– Кто это тебя?
– Дверь вашего вагона. Наверно, проводница ее на меня натравила. Бросилась навстречу да как даст в лоб!
– Ты еще чего придумай! – возмутилась все слышавшая проводница, занося чай в купе. – Нечего по вагонам шастать, когда нормальные люди спят.
Все засмеялись.
– Мама, может, ему холодную примочку сделать? – Лена, осторожно потрогала шишку. – Больно?
– Теперь поздно прикладывать холод, – ответила Ольга, – это надо было делать сразу.
– Когда ты трогаешь, не больно. – Дима вытянул губы, изображая поцелуй. – Потрогай еще.
Лена положила ему на лоб ладошку, и он блаженно замер.
– Пойду, схожу в ресторан, – встала Ольга, – посмотрю, что там продают. Надо будет перекусить перед Москвой, а у нас все закончилось.
Она, конечно, могла никуда не ходить, ведь по вагонам возили тележки с едой. Но ей не хотелось им мешать.
Едва она закрыла за собой дверь, как Дима рванулся к Лене и схватил ее в охапку.
– Наконец-то! – воскликнул он. – Ну, теперь все! Берегись! Сейчас я отведу душу.
– Больной, вы шальной! – засмеялась Лена. – Осторожней, ты меня задушишь!
Но, когда он, жадно целуя, прижал ее голову к подушке, взгляд Лены стал серьезен и даже тревожен.
– Димочка, не надо, – тихо попросила она. – Возьми себя в руки. Во-первых, мама может вернуться в любую минуту или кто-нибудь заглянет.
– А во-вторых? – Он продолжал целовать ее в нос, в лоб, в подбородок – куда попало.
– А во-вторых… ну не надо, перестань!
– Я не могу оторваться, – признался Дима. – Слишком долго терпел. Когда устану – перестану.
В дверь постучали.
– Ну вот, дождался, – сердито прошептала Лена, поправляя прическу. – Наверно, проводница сдачу принесла. Вот она тебе сейчас выдаст.
– Войдите! – крикнул Дима. – Мы уже встали.
В купе заглянул какой-то мужчина и, извинившись, скрылся.
– Ты с ума сошел! – возмутилась Лена. – Что люди про нас подумают?
– Вот пусть об этом самом и думают, – наставительно сказал Дима. – Может, им завидно станет и самим захочется. Тогда они закроются в своих купе и перестанут заглядывать в чужие.
В дверь снова постучали.
– Открыто! – крикнула Лена, погрозив Диме пальцем.
Вошла Ольга. Ребята сидели с благопристойными выражениями на приличном расстоянии друг от друга.
«Хитрецы! – мысленно усмехнулась Ольга. – Но хорошенького понемножку».