Одинокая звезда
Шрифт:
Лена знала от Ольги, что деньги на проведение симпозиума выделили американские бизнесмены, занимавшиеся распространением информационных технологий в странах бывшего соцлагеря, – в том числе и в России. Они тоже прилетели, чтобы принять в нем участие, и сейчас находились в этой аудитории.
Наверно, один из них, – предположила Лена. И не ошиблась.
Бизнесмен Тони Гор был выходцем из России. В те далекие времена он звался Антоном Гордецким и подвизался в одном из ленинградских вузов на должности ассистента. Тогда он был нищ, тощ и пронырлив. За вызывающую фамилию, острый беспокойный ум, и вечное стремление совать свой нос во все дырки
То было время первых робких сношений с дальним зарубежьем. В их вуз из Бостона пришло приглашение выделить на полугодовую стажировку молодого специалиста в области информатики, не старше тридцати лет, сносно владеющего английским. Антон идеально подходил под эти требования. И хотя до слез было обидно устраивать этому мерзавцу такую лафу, начальство все же отправило его в далекую Америку, дабы по возвращении использовать полученные им знания на благо родного института.
Но, пожив с месяц вдали от руководящей и направляющей, Антон почувствовал неодолимое желание никогда больше не попадать под ее чуткое руководство. Сделав ручкой начальству, он женился по большой любви – к Штатам – на тощей и смешливой американке Аннет. Папа его жены владел изрядным пакетом акций компании, занимавшейся внедрением информационных технологий в разные производственные процессы, и собственное дело в этой области. Папа вовлек сметливого зятя в свой бизнес, и скоро их доходы стали расти как на дрожжах. В отличие от многих соотечественников, Антон был истинным трудоголиком. Когда нужно, он мог работать день и ночь, был легок на подъем и нюхом чуял самые прибыльные направления в их бизнесе.
Первое время руководство института взывало к совести Антона и периодически давило на его маму, оставшуюся одной в десятиметровой комнатке многосемейной коммунальной квартиры. Маме дважды за счет института устраивали переговоры с беглецом, чтобы та уговорила его вернуться.
– Тошенька, как тебе живется? – робко спросила мама при их первом разговоре, – вместо того, чтобы обрушить на него град упреков.
– Как в раю, – ответил сын. Что было чистой правдой после его полунищего житья в стране победившего социализма.
– Деточка, а когда же ты вернешься?
– Сделаю все, чтоб никогда! – клятвенно заверил ее сын.
– Но неужели тебя не мучает ностальгия?
– Мама, ностальгия кончается при первом же воспоминании о нашем коммунальном туалете.
Вскоре Антон – теперь уже Тони – настолько опередил тестя в деловой хватке, что тот с легким сердцем передал ему управление компанией и навсегда отстранился от дел. Через некоторое время тесть умудрился влететь на своем кадиллаке в серьезную аварию и не дотянул до больницы. Тони стал полновластным хозяином огромного и все умножавшегося состояния.
После того как Аннет нашла себе такого же веселого кинорежиссера, они с Тони расстались, оставшись добрыми друзьями, – и он стал наслаждаться свободной жизнью богатого холостяка. Мама давно умерла, и с бывшей родиной теперь его уже ничто не связывало. Но ностальгия, о которой она когда-то спрашивала, после сорока лет стала время от времени мучить его, – и чем дальше, тем чаще.
К тому времени на его родине произошли такие перемены, о которых он в прежние времена не мог и помышлять. Дружные союзные республики дружно разбежались, образовав независимые государства. Это не пошло на пользу их экономике, и нищета приняла поголовный –
И тогда Тони Гор решил искупить свою вину перед страной, где он родился и вырос. Тони понимал, что без современных технологий производство в ней никогда не поднимется и Россия, в конце концов, превратится в банановую республику. Поэтому он создал Фонд помощи науке и ученым, занимавшимся информационными технологиями. В частности, его Фонд систематически организовывал конференции и симпозиумы, на которых ученые разных стран обменивались последней информацией в этой области.
Сам Тони всегда с удовольствием принимал в них участие. Вот и на этот раз он прилетел в Москву, чтобы посидеть на очередном симпозиуме, послушать доклады, а затем навестить Питер и поклониться могиле матери.
После развода с Аннет Тони так и не женился. Женщин он имел много – но жениться на американке больше не желал. Нет, они были милы, энергичны, понимали толк в сексе и со вкусом одевались. Но не было в них чего-то… он и сам не мог толком объяснить, чего. Какого-то тепла, душевной доброты, что ли, так присущей русским женщинам. И потому, приезжая в Россию, Тони всякий раз с особым вниманием вглядывался в их лица.
У Тони были две страсти – красивые камни и красивые женские лица. Можно сказать, он коллекционировал их. Страсть к красивым камням Тони унаследовал с далекого детства.
Его мать происходила из старинной дворянской семьи, бывшей когда-то богатой и знатной. Вихрь революции одним махом уничтожил всех ее членов за исключением двух сестер. Старшая сестра вышла замуж за бывшего красного командира и приютила у себя младшую. Это их и спасло. Они сменили фамилии и зажили тихой жизнью, стараясь не привлекать к себе внимания. Но не получилось. Красный командир со всем семейством был вскоре репрессирован, – но маму Антона почему-то не тронули.
Она уехала в Ленинград и стала работать на заводе. Да так и доработала до старости на одном месте.
Первое время мама страшно боялась, что за ней вот-вот придут и заберут. Когда во двор заезжала черная машина, она пряталась под кровать. Завидев издали военного, сворачивала за угол и пробиралась к дому дворами, прячась по подъездам и путая следы. Но со временем, решив, что о ней забыли, перестала пугаться каждого встречного и зажила спокойней.
Мама никому не рассказывала о своей прежней жизни – только Антону под большим секретом и непременно шепотом. От старшей сестры ей остались два старинных кольца – одно с рубином, другое с сапфиром. Они были тщательно спрятаны от посторонних глаз, и лишь изредка Антону дозволялось ими любоваться.
– Это настоящие камни, – внушала ему мама, – не вареные, не то что теперешние. Им цены нет! Пусть лежат на черный день – мало ли что.
Мальчик любил рассматривать камни на просвет. Красные и синие огоньки, вспыхивавшие в них, казались ему отблеском далекой сказочной жизни, которой жили когда-то его репрессированные родственники.
Ни он, ни его мать так до конца и не поняли, за что их убили. Ведь надо быть поистине чудовищем, чтобы у тебя захотели отнять жизнь подобные тебе существа. Но, по словам матери, все их родные представляли собой цвет русской интеллигенции и были добрейшими людьми – за исключением разве что мужа сестры, у которого, действительно, руки были по локоть в крови после участия в раскулачивании. Но и его в знак благодарности родная власть не замедлила отправить на тот свет со всем семейством.