Одинокая звезда
Шрифт:
– Значит, ничего нельзя сделать? Чтобы наверняка.
– Ничего. Н у, ступай, мне что-то вздремнуть захотелось. С пацанами за компанию.
Его слова не внесли в душу мальчика успокоения. Старайся, старайся, а она потом раз – и с другим. Но ведь впереди у них целых десять лет. В представлении Гены что десять, что сто лет были неопределенно долгим сроком. За это время надо сделать так, чтоб она без него не могла шагу ступить. Он будет следить за ней, чтобы в нужную минуту сразу оказываться рядом. Будет помогать ей во всем. Защищать от всего плохого. И тогда, может быть, она оценит его и поймет, что с ним ей лучше, чем с другими.
А если нет? Если она не полюбит его? Если кто-нибудь другой займет место, к которому он так стремится? При этой мысли Гена чувствовал, как из глубины его души поднимается какая-то темная сила, с которой не сможет справиться никто, даже он сам. Нет, не надо об этом думать. Он уже большой, он все понимает, он станет самым лучшим – лучше всех. И она полюбит его.
Теперь все свои переживания Гена прятал внутри себя. Внешне он стал спокойнее, не задирался и старался не слишком часто бегать к Туржанским. Иногда не заглядывал к ним по нескольку дней, выжидая, когда Лена сама позовет его играть. И Ольга успокоилась, решив, что у мальчика появились новые друзья и привязанности.
На следующий день после приезда Ольга появилась на кафедре. Поблагодарила преподавателей, проводивших за нее занятия, и, не ожидая конца отпуска, приступила к работе. Дел накопилось много. Сентябрьская проверка остаточных знаний первокурсников показала, что даже сквозь гребень вступительных экзаменов просочились те, кто был не в состоянии усвоить материал первых лекций. И таких темных было предостаточно.
Все спасательные круги: помощь отличников, ежедневные консультации, поурочный контроль, методички с повторением школьного материала – все было немедленно задействовано. Прикрепленные к группам преподаватели внимательно следили за учебой своих подопечных, не оставляя без внимания ни одного пропуска занятий и не выполненных в срок лабораторных работ.
Спустя два месяца после начала учебы стало ясно, кто есть кто. Кто пришел в институт за знаниями, а кто – отсидеться от армии или потому, что так хотели родители. Правда, в каждой группе таких было по двое-трое, но они сильно мешали остальным. Как правило, это были ребята с претензиями на лидерство – ведь в школах зачастую лидерами становятся самые отпетые двоечники.
К сожалению, хорошо учиться в школе стало не престижно. Отличники частенько подвергались насмешкам и даже насилию со стороны своих менее умных сверстников. Поэтому в первые же недели необходимо было переломить эту тенденцию, сделать отличную учебу желанной. Для этого требовалось как можно выше поднять авторитет успевающих студентов. Возможностей и способов их поощрения у руководства кафедр и деканатов имелось достаточно, и все они были немедленно задействованы.
И одновременно с большими и вкусными пряниками, которыми оделили отличников, все лодыри методично и ежедневно стали получать одну за другой горькие пилюли, которых в запасе у начальства тоже хватало.
После контрольной, проводившейся ежегодно в середине семестра, Ольга, собрав всех двоечников в актовом зале, обратилась к ним с краткой речью:
– Дорогие лодыри! – начала она, добавив: – Я не оговорилась, вы действительно дорого обходитесь государству. Поднимите руку, кто считает, что не в состоянии справиться с программой первого семестра. Может, голова у вас не так устроена, не воспринимает математику и все. Ничего страшного, бывает. Пушкин тоже, говорят, в математике был не силен, а стал великим поэтом. Может, и у вас талант к чему-нибудь другому? К спорту, например, или в вас погибает великий музыкант.
Что, нет таких? А кто мне твердил, что ему математика не дается? Уже дается? Прекрасно! Значит, способности есть, а желания учиться нет. Тогда поднимите руки, кто согласен с этим. Что, и такие отсутствуют? Все учиться хотят? Почему же вы не учитесь?
– Так мы учиться хотим, а учить нет, – развязно выкрикнул толстый парень под дружный смех остальных.
– Потрясающая мужская логика, – парировала Ольга. – А вы знаете, что слово «учиться» означает учить себя? Человека вообще научить чему-нибудь против его воли невозможно – учить себя он должен сам. Преподаватель может ему объяснить новое или непонятное, но выучить – это значит понять, запомнить и применить на практике. В математике – при решении задач и примеров. Все это человек должен делать сам.
– А если у меня память плохая? – заявила яркая девица с первого ряда. – Не могу запоминать все эти формулы. Подумаешь, одну ошибку сделала, а всю задачу перечеркнули.
– Математика наука точная, здесь нельзя знать формулы примерно. Поставили неверно знак или потеряли показатель степени – и все насмарку.
– Я учиться хочу, а заставить себя учить не могу, – вздохнула ее соседка. – У меня силы воли нет. Как возьму в руки учебник, так меня сейчас же клонит ко сну или тянет на кухню.
Аудитория веселилась. Видя это, Ольга потихоньку начала злиться.
– Вот что, дорогие лентяи, – хмуро сказала она, – посмеялись и хватит. Вы все надеетесь, окончив институт, стать руководителями, начальниками или даже директорами. Ведь никто не хочет оставаться всю жизнь простым клерком – каждый мечтает об удачной карьере. Но тогда вам придется подчинять своей воле других людей – заставлять их делать то, что нужно, но не всегда хочется. Так вот запомните: есть только один способ добиться, чтобы другие выполняли вашу волю даже против своего желания. Вот этот способ: прежде надо этому научить себя. И если вам это удастся, вы достигнете в жизни любых высот. А если нет, никто с вами считаться не будет.
В свое время я этому научилась. И даже сумела превращать нелюбимое, но нужное дело, в любимое. И получать от этого удовольствие. Это уже высший пилотаж. А теперь я умею подчинять своей воле других, чего и вам желаю.
В заключение скажу так. Математика – фундамент любой инженерной дисциплины. А плохой инженер – это рухнувшие дома, неработающая техника, ракеты, не вышедшие на расчетную орбиту. Закопанные в землю миллионы народных денег. В конечном счете – третья мировая война. А что вы думаете? Ноль не туда поставили, и пошло-поехало. И если мы, математики, не будем убеждены, что фундамент в ваших головах заложен прочный, зимнюю сессию вам не сдать и на старшие курсы не перешагнуть – математика для таких станет непреодолимым барьером.
Идите и думайте над моими словами. Кто нуждается в помощи – милости просим на консультации. Что-то я вас там не замечала. И помните: вы все у меня под колпаком. На экзамене лично буду выслушивать каждого. Если, конечно, зачеты сдадите и будете к нему допущены.
В полном молчании, они покинули аудиторию. А на следующий день трое, включая толстого студента, подали заявления об отчислении по причине отсутствия тяги к точным наукам. Остальные нехотя, но все же взялись за ум.
Не всем преподавателям нравились требования Ольги. Особенно раздражала некоторых необходимость регулярно оценивать знания первокурсников. Ольга настаивала, чтоб хотя бы через занятие каждый студент получал оценку, – а не только на контрольных, проводившихся дважды в семестр. В своих группах она ввела летучки – небольшие письменные работы по пройденному материалу. Студенты скоро привыкли к ним и начали заниматься систематически. Большинство преподавателей кафедры последовали ее примеру – но не все.