Одинокие боги
Шрифт:
— Мисс Нессельрод, — решительно спросил я ее вдруг. — А что вы собираетесь делать в Калифорнии?
Она только улыбнулась в ответ.
— Мне кажется, всем это очень интересно, особенно мужчины не скрывают своего любопытства... Иоханнес! — Она опять улыбнулась. — Если кто-то спросит тебя, можешь смело говорить, что я и сама еще не знаю: приму решение, когда доберусь до места.
— Мистер Келсо сказал, что вы могли бы открыть школу для иностранцев...
— Прекрасная мысль, Иоханнес, но, боюсь, это дело не для меня:
— А мистер Флетчер уверен, что у вас полно денег и вы ищете испанского дона. — Я продолжал знакомить ее с тем, что услышал возле костра.
— Ни на что другое у него, естественно, не хватило фантазии! — Мы сделали несколько шагов вперед, и она, помолчав, спросила: — Ну, а что говорит твой папа?
— Он сказал, что вы очень приятная, способная молодая женщина.
Мисс Нессельрод довольно засмеялась.
— Мне это нравится! Ведь большинство мужчин, как ты заметил, характеризуя женщину, наверное, не принимают во внимание ни ее интеллигентность, ни ум.
Несколько раз мы останавливались на ночлег под пальмами, а днем продвигались среди деревьев джошуа, которые мне никак не хотелось и деревьями-то называть из-за воинственно торчащих колючек и непонятно зачем перекрученных веток.
Далеко на горизонте маячили горы. Отец показал на них рукой.
— Наш путь лежит туда, за них.
— Папа! А там будет океан?
— За горами? Да, будет.
— Скажи, а мама любила пустыню? — спросил я отца в другой раз.
— Да, она любила ее, Ханни. Твоя мама родилась на берегу моря, и никто из женщин ее класса не бывал не только в пустыне, но даже в горах. Ты-то знаешь теперь, как это опасно. Тут можно встретить не только разбойников, но и медведей гризли.
— В городе? — испугался я.
— Нет, в горах, в нескольких милях от города. Бывало, собираясь небольшой компанией, мы скакали по пустыне, но мама не ездила с нами никогда, пока нам с нею не пришлось бежать. И ты был прав, малыш: она любила ее.
— Вы бежали в пустыню?
— Это, Ханни, единственное место, где можно было укрыться от преследования. Ведь мы любили друг друга, и меня могли убить уже за одно то, что я осмелился однажды заговорить с ней. Тогда я был моряком и отправился в пустыню в поисках золота, думал, стану богатым и ее отец не будет препятствовать в женитьбе на его дочери.
— Но ты так и не разбогател, папа?
— Нет! Я нашел совсем мало золота, зато открыл для себя пустыню. Я полюбил ее, объездил вдоль и поперек, иногда с друзьями индейцами, иногда один. Научился находить воду и отличать съедобные растения от ядовитых. Учись у индейцев, Ханни, но всегда будь справедлив к ним: они уважают правду и силу.
Я обратил внимание на то, что отец, выбирая дорогу, внимательно рассматривает ее в поисках следов. Фарлей тоже заметил это.
— Гляди в оба, Джакоб, — предостерег он
— От индейцев?
— Не думаю. По-моему, здесь кое-что похуже.
Ночь была ясная и спокойная, небо усыпано яркими звездами. Я вышел из фургона, наслаждаясь прохладой и слушая тишину пустыни. Отец подошел ко мне, встал рядом.
— Папа, ты думаешь, кто-то может появиться?
— Надеюсь, нет. Этот район Сит негласно принадлежит Смиту Деревянной Ноге. Он плохой человек, Ханни, и слишком опасен. Я дважды уже встречал следы его деревяшки, и маловероятно, чтобы он бродил вокруг просто так, ничего не собираясь предпринять.
— Он собирается нас ограбить?
— Он ограбил бы, если б смог, но Смит слишком осторожен, чтобы подставляться под пули.
Мы подошли к фургону, и отец предостерег:
— Держитесь подальше от огня! — Потом обратился к Фарлею: — Прикажите одному готовить еду, а остальные пусть воспользуются темнотой и понадежней укроются. Деревянная Нога бродит где-то поблизости и наблюдает за нами. Он никогда не предпринимает никакой попытки, пока не убедится, что выйдет победителем. Поэтому должен сначала разведать, много ли нас здесь.
Мы тихо разговаривали в тени джошуа.
— Здесь дорога начинает спускаться, — пояснил отец. — Это тропа юмов. — Он посмотрел на меня. — Сегодня ночью оставайся ночевать в фургоне малыш, вместе с женщинами. Если начнется перестрелка, будешь в относительной безопасности.
Мне это совсем не понравилось, но протестовать было бесполезно: отец не терпел непослушания.
В фургоне было душно. Когда я забрался туда, мисс Нессельрод удивилась:
— Твой отец предчувствует какие-то неприятности?
— Здесь бродит Смит Деревянная Нога, — сказал я. — Отец видел его следы. Он грабитель...
Отец подошел к фургону.
— Мисс Нессельрод, пусть ваше ружье будет наготове. Поверьте, Смит — это более серьезно, чем индейцы.
— Я слышала о нем. Кто-то в Сан-Франциско рассказывал.
— Он известен всюду, мэм. Очень жестокий человек.
— Вы знаете его?
— О да! Однажды мне пришлось с ним вместе пересекать пустыню. Да, я знаю его!.. Смит может быть очень учтивым и приятным, но не в состоянии говорить правду и одной минуты.
Костер уже затухал, когда он все же появился. Фургон стоял вблизи горного амфитеатра, сплошь заросшего кактусами. Смит возник почти оттуда и остановился невдалеке от костра — огромный человек в старой домотканой рубахе, верхом на крепком чалом жеребце, вооруженный пистолетом и ружьем.
— Привет лагерю! Вы не против, если я подъеду поближе?
— Но с условием: пока ты один, Пег! — ответил отец. — Если же увижу рядом чью-нибудь голову, тут же пущу пулю. Но в тебя.
— Верн! Лорд Харри! Зачари Верн! Ну и ну! А я-то думал, что ты остался на востоке!..