Одинокие люди
Шрифт:
– Мы и до этого, дрались с индейцами, - подал голос тот, что сидел в скалах.
– Мы ее не отдадим, она - лакомый кусочек.
Теперь я знал, что фишки на столе и карты раскрыты. Краем глаза держал в поле зрения все, что происходило, думая о том, как долго я не практиковался выхватывать револьвер левой рукой и как они сейчас надеются воспользоваться своим мнимым преимуществом, мнимым потому, что я положил правую руку подальше от кобуры на луку седла и накрыл ее левой совсем не случайно. Я рассчитывал, что это даст мне пусть маленькое, но преимущество, в котором я так нуждался, потому что есть такая штука, как время реакции. Человеку, чтобы отреагировать на случившееся, требуется короткое мгновение - увиденное должно зарегестрироваться в мозгу, а тот только потом дает команду телу.
– Если вы такие умные, как мне кажется, - сказал я, - вы отпустите индейскую девушку. То же самое касается вон той молодой леди. Вы же знаете, что произойдет, если мужчина причинит беспокойство белой девушке.
– Ничего.
– Это отозвался парень с винтовкой.
– И никто никому не расскажет.
– Ты забыл про моих ребят, - проронил я.
– Они знают и скоро сообщат всем.
– Испанец Мэрфи уже ничего не сообщит, - сказал Арч Хэдден. Мы нашли его привязанным к седлу и он был не жилец, так что мы его пристрелили, чтобы не мучился.
Дорсет тем временем отошла за индеанку. Я ни на минуту не усомнился, что она сделает все как надо: у этой леди была голова на плечах, и я мог побиться об заклад, что в эту секунду она развязывает веревки на руках скво.
Я понимал, что необходимо потянуть время.
– Не стоит вам искать себе неприятностей, - сказал я.
– Отпустите скво, и у нас появится шанс пробиться, если только будем действовать быстро, пока Катенни не собрал сорок-пятьдесят индейцев.
– Ты так и не понял, - сказал Волк Хэдден.
– Мы собираемся тебя убить, парень.
Я лишь усмехнулся. Мне как-то надо было заставить их продолжать разговор, чтобы хоть немного отвлечь, поскольку мне требовалось любое преимущество, какое смогу получить.
– Большинство людей, которые хотят воевать с апачами, учатся на собственных ошибках, а когда совершаешь ошибку в драке с ними, возможности использовать то, чему научился, больше не остается. Примите мой совет, ребята: отпустите индеанку, и может быть Катенни просто уедет и оставит вас в покое.
– Ты что, испугался?
– опять встрял парень, сидевший в скалах. Он начинал раздражать меня, как назойливый комар, который крутится возле уха.
– Конечно, испугался, потому что видел их в деле. И вот...
– Арч! Эта чертова скво...
– неожиданно крикнул кто-то из них.
Она освободилась и бежала - очень быстро. Парень в скалах развернулся на крик, я выхватил левой рукой шестизарядник из-за пояса, и мой выстрел прозвучал на мгновение быстрее его.
Он стрелял в скво, но я попал ему прямо посередине груди и обернулся тут же к Волку, который уже поднимал свой "ремингтон".
Дорсет внезапно налетела на ближайшего к ней парня и двинула его под коленку; тот стоял на некотором возвышении и, получив удар, покатился лицом вниз по каменистому склону.
Человек у костра, вместо того, чтобы схватиться за оружие, кинулся к Дорсет, а я одновременно выстрелил в Волка и бросил коня на Арча.
Он отшатнулся в сторону, наступил на камень в тот момент, когда выдернул из кобуры револьвер, и тот вылетел из его руки.
Я развернул коня и еще раз пальнул в Волка, чья ответная пуля ожгла мне плечо. Он готовился выстрелить наверняка, когда моя вторая пуля ударила его, и он невольно сделал шаг назад. Вороной чуть не раздавил его, но Волк увернулся. Вокруг меня свистели пули.
Дорсет как-то раздобыла револьвер. Она выстрелила в кого-то из парней Хэдденов и бросилась бежать к лошадям, прижимая к груди ребенка.
В этот момент я заметил на холме индейца, он с коня стрелял в нас. Мгновенно повернув коня, помчался за Дорсет.
Она не теряла времени, и к счастью для нас, пара лошадей стояли оседланными. Дорсет развязала одну из них и бросила ребенка в седло, затем запрыгнула сама, и мы, как сумасшедшие, погнали лошадей через пустыню.
Может быть и впрямь были немножко сумасшедшими. Мне казалось, что бегство невозможно, однако каждый прыжок вороного приближал нас к свободе. Позади слышалась перестрелка, кто-то еще скакал справа.
Вдруг перед нами открылся глубокий овраг шириной футов восемь-десять. Я увидел, как Дорсет перескочила его, пришпорил вороного и умный конь перемахнул через препятствие, будто всю жизнь учился летать. Мы приземлились, даже не споткнувшись, на скаку спустились во впадину, промчались через нее, вверх по склону и влетели в кактусовый лес, где лошади принялись петлять между колючими растениями.
Мы выехали на открытое пространство и опять погнали лошадей, и когда наконец замедлили шаг, преследования не было - пока не было.
Оглянувшись, не заметил ничего подозрительного. Мы оторвались на несколько миль и теперь ехали в кедровнике, а я тем временем вынул винчестер, проверил его и снова положил его в чехол. Потом перезарядил оба шестизарядника. Я помнил, что нажимал на курок четыре-пять раз, однако пустых гильз оказалось восемь, значит, я сдваивал выстрелы.
Приведя в порядок оружие, подъехал к Дорсет. Ребенок сидел в седле впереди нее.
– Что случилось с остальными?
– спросил я.
– Им удалось уйти. Гарри сам не хуже любого апачи. Когда появились эти люди, он с детьми просто растворился в лесу.
– Будем надеяться, что он в безопасности.
Местность менялась. Она стала более неровной, но и растительности было побольше. Здесь прошел дождь, пустынный ливень, который заливает небольшое пространство, а затем исчезает, словно его не было вовсе. Этот дождь оставил воду на дне сухих русел и в выемках на вершинах скал, он наполнил естественные резервуары, поэтому воды напоить лошадей нам хватит.
Глаза как будто засыпало песком, они болели, когда я поворачивался, чтобы осмотреть местность. Пальцы закостенели, я сжимал и разжимал кулаки, чтобы вернуть им гибкость. Во рту пересохло так, что когда я попил, через несколько минут опять не чувствовал влагу.