Одинокие ночи вдвоем
Шрифт:
При этой мысли Дина чуть не задохнулась. Канализация. Или тепловые коллекторы. Это уже слишком. Нет, она сделает все возможное, чтобы остаться в этом доме, а потом стать хозяйкой. Она постарается угодить Ефиму. Ну что такого может он, этот Свинопас, от нее потребовать, чтобы она не смогла сделать? Вытерпеть его импотенцию? Да сколько угодно!
Мысли вертелись вокруг одной и той же темы. Дина считала, что в неудавшейся жизни Свинопаса виноваты именно не сложившиеся интимные отношения. Поскольку в характере его она пока еще не увидела ничего отталкивающего, невыносимого.
Дина,
– Дина… Господи, какая же ты красивая… Может ты… ты… разденешься?
Глава 7
Владение Ефима Ананьева находилось на самой окраине села Чернозубовка. Село и ферму разделяли небольшой черный лес и черная речка с черным мостом.
– Лиза, мне кажется, что даже туман, который клубится над фермой, какой-то черный…
– Успокойся, – отмахнулась от меня Лиза, устраивая машину напротив массивных металлических ворот. – Просто хозяин что-то жжет. Или опаливает свиную щетину, чуешь, какой запах?
– А может, он людоед и сжигает останки людей? – предположила я, не в силах отказаться от черного юмора. Уж слишком крепко пахло чем-то животным, горелым, страшным.
– Свинина – это вкусно, и я думаю, что он нашел хорошее применение своим рукам и мозгам. Люди всегда будут есть мясо, следовательно, спрос на него будет даже во время мирового экономического кризиса. Вспомни, сколько отбивных ты съела в своей жизни, и тебе сразу все станет понятно.
– Много, – согласилась я, с трудом покидая теплый салон «Хидклифа». – А вдруг его нет дома?
– Нет так нет. Он же не предупрежден о нашем приезде. Мало ли у него может быть дел в городе? Смотри, какой забор: захочешь – не убежишь. Бетон и еще раз бетон. Серьезно. Да и территория огромная. Не думаю, что все это принадлежит ему, но, поскольку рядом никто не живет, ему никто не мешал расширить свои владения. Кстати говоря, запаха свиной фермы нет, стало быть, свинарники расположены довольно далеко отсюда, ближе к лесу. Но сейчас туман и ничего не видно…
Черная земля, черные листья на черных деревьях, черное небо, и только дом за воротами белый, аккуратный, чистый, словно его только что покрасили. И крыша веселая – темно-красная. Окна чисто вымыты, за прозрачными стеклами – красивые кружевные занавески.
Я нашла звонок и позвонила. И почти сразу же услышала какое-то потрескивание, исходящее от небольшой встроенной в стену металлической панели, и мужской голос:
– Подождите минуту, я сейчас…
– Думаю, он где-то на территории своих свинарников и ответил нам, что называется, в прямом эфире. Возможно, он прикатит сюда на велосипеде или мотоцикле, а то и на каком-нибудь каре…
Ананьев приехал действительно на велосипеде минут через пять. Открыл калитку, и мы увидели перед собой одетого в чистый комбинезон и меховую куртку крепкого мужчину со здоровым румянцем во всю щеку. Выглядел он спокойным, хотя и чувствовалось, что мы оторвали его от дела.
– Вы
– Да, это я. Но я мясо не продаю.
Судя по его неожиданному ответу, нам стало понятно, что время от времени к нему все же наведываются наивные горожане, полагая, что у фермера средней руки можно отовариться свежей свининкой. Вероятно, у него договор с каким-нибудь рынком или ресторанами. Или просто не хочет возиться с разовыми покупателями, привык продавать все оптом.
– Меня зовут Елизавета Травина, я занимаюсь расследованием убийства Марии Орешиной.
– Убийства? А что, кого-то убили?
– Так звали ту самую женщину, которую прямо перед вашими воротами загрызли одичавшие собаки. Мне надо с вами поговорить.
– Хорошо, проходите… Я-то не сразу понял, о ком идет речь… – Хозяин впустил нас, и уже вскоре мы сидели у него на кухне за столом, и Ананьев готовил нам чай.
Конечно, Лиза блефовала, вернее, сгущала краски, говоря, что собаки набросились на Машу прямо перед воротами Ананьева. Кто знает, где точно произошло это людоедство. Но ей необходимо было в самую первую минуту общения с фермером вызвать в нем чувство вины.
Еще одна деталь. Лиза сказала, что занимается расследованием убийства. Это, конечно, звучит. И это почти правда, с той лишь разницей, что по-настоящему вести расследование может, скажем, следователь. Но наше законодательство предусмотрело и возможность для адвокатов вести самостоятельное расследование – лишь бы сослужить своему клиенту хорошую службу. Правда, не имея специального оборудования, мы сталкивались с большими трудностями. И материальными затратами. Взять хотя бы экспертизы… Но я отвлеклась.
– Скажите, Ефим, вы были знакомы с Машей Орешиной? – спросила Лиза, не сводя глаз с Ананьева. Казалось, она пытается по одному внешнему виду и по тону разговора определить, что он за человек. Но мне он сразу показался закрытым, неразговорчивым, хотя вполне гостеприимным и вообще адекватным во всех отношениях человеком. И если Лиза рассматривала его, то я – обстановку. Он любил комфорт, уют, чистоту. Кухня была хорошо оснащена бытовой техникой, и вообще в ней приятно было находиться. Я была уверена, что в большом холодильнике этого свиного фермера припасено много чего вкусного…
– Нет, я не знал эту несчастную женщину… И, поверьте, мне очень жаль, что весь этот ужас произошел неподалеку от моей фермы… Но у нас тут много собак… А за моими свинарниками есть овраг, куда я и сбрасываю отходы… Но это далеко отсюда. Думаю, собаки и питаются свиными потрохами… С чего бы им быть голодными?
– Знаете, по всей стране очень много таких случаев.
– Вы сказали, что произошло убийство. Вы называете это убийством?
– А вы бы хотели, чтобы это считалось несчастным случаем, понимаю… Я бы могла в это поверить, если бы не одно обстоятельство: никто не знает, каким образом Маша оказалась рядом с вашим домом. Поблизости ведь нет никого, к кому бы она могла пойти. Она пришла к вам, понимаете? И в милиции, и в прокуратуре это отлично знают. Вот и ответьте мне: в каких отношениях вы были с Машей? Хоть вы и живете на отшибе, все равно рано или поздно…