Одинокие ночи вдвоем
Шрифт:
Ей позвонил знакомый из регистрационной палаты и сообщил, что квартира, ранее принадлежащая Каракозовой Дине Витальевне, была сначала продана ею Милютину Дмитрию Александровичу, который, в свою очередь, подарил ее… Ананьеву Ефиму Борисовичу, и что сейчас почти готовы документы на дарение Дине Витальевне Каракозовой…
Лиза позвонила Мирошкину:
– Сережа, срочно пробей Милютина Дмитрия Александровича… А что Ананьев? Его уже взяли?
Мирошкин со вздохом ответил, что несколькими минутами раньше ему позвонили его люди из Чернозубовки и сказали,
Глава 18
Ворота были распахнуты, двери в дом – тоже. Мы с Адамом сразу почуяли что-то неладное. Ну не мог такой человек, как Ананьев, оставить все распахнутым…
– Ефим! – позвала я, остановившись на пороге. – Ефим?!
Из кухни выползло существо, сильно напугавшее меня. Но потом я поняла, кто это. Работник Ананьева. Грязный, одетый в чудовищно грязную одежду и источающий страшную вонь явно недоразвитый человек, который работал у фермера, как ишак или лошадь.
– Мишка! – вдруг вспомнила я слова Ананьева. – «Мишка. Он все чистит, убирает, моет. Остальное все делаю я. Не хочу, чтобы много людей у меня работало. Им платить надо, за них отвечай… А так – Мишка один, без трудовой, так, по договоренности… Он рано на пенсию ушел, ему соцпакет ни к чему… К тому же он малость того…»
Мишка стоял и смотрел на нас, глаза его были полны слез.
– Что случилось? Где твой хозяин?
– Там… кровь… Много крови… – Он показал рукой куда-то в сторону. И мы с Адамом двинулись туда, зашли в кухню и увидели Ананьева. Он лежал на полу, из груди его торчал нож.
– Адам… Ущипни меня… Знаешь, в такие минуты мне кажется, что я смотрю фильм… или сон… Но так не бывает. Он не должен был умереть. Он так хотел, чтобы у него была семья… Так много работал. Адам, так нечестно… И Дина его предала, обокрала его, по сути, сняла квартиру, стала встречаться с другими мужчинами… Почему так?
– Этого никто не знает. Как ты думаешь, он может еще быть живым?
Адам подошел к залитому кровью Ананьеву и склонился над ним. К нему мелкими шажками приблизился Мишка.
– Не дышит… – всхлипнул он. – Не дышит.
– Адам, смотри не касайся ножа…
– Да я понимаю… Глафира, вызывай «Скорую», милицию…
– Мишка, ты видел, кто это сделал? Видел?
– Нет. – Он отвернулся от меня, и я увидела, как вздрагивает его тело. Он плакал. – Мишка пошел к свиньям. К свиньям… Они голодные, их кормить надо.
И он на самом деле вышел из дома и направился в сторону свинарника.
– Ты не видел убийцу?! – крикнула я ему вслед.
– Мишка пошел к свиньям…
Я вернулась в кухню. Собралась уже было звонить в милицию, как услышала звуки подъезжающей машины, затем топот, грохот открываемой двери… Я повернулась и столкнулась лицом к лицу с человеком, наставившим на меня пистолет.
– Привет, – сказала я зачем-то парню с побелевшим лицом. – Пистолет убери. Там хозяина зарезали… Вот туда и бегите.
В дом вбежали
– Как в кино, – усмехнулась я. – Моя фамилия Кифер, я работаю вместе с Лизой Травиной, адвокатом… Можете спросить у Мирошкина… И здесь я как раз по заданию…
Вероятно, я произнесла это весьма убедительно, или, быть может, совершенно не тянула на убийцу, меня как-то сразу оставили в покое, как и Адама, и все свое внимание переключили на труп Ананьева. Я слышала, как один из троих разговаривал с Мирошкиным, докладывал обстановку. Я же, в свою очередь, хотела позвонить Лизе, но мой телефон зажил-засветился и зазвучал волшебной флейтой Моцарта раньше. Голос Лизы звучал озабоченно. Вероятно, смерть Ананьева ну никак не входила в ее планы.
– Кто первым обнаружил труп? Вы, надеюсь, не натоптали там? Вы объяснили мирошкинским людям, кто вы и по какому делу? Глаша, ты чего молчишь?
– Лиза, первым, мне думается, труп обнаружил… – Я отошла в сторону, чтобы информация дошла исключительно до ушей моей работодательницы. – …раб… У Ананьева есть раб, помнишь, он говорил про какого-то недоразвитого пенсионера, который работает у него на ферме? Его зовут Мишка.
– Да, помню. И что, думаешь, это он его зарезал?
– Нет, он его нашел. Я попыталась выяснить у него, не видел ли он кого, кто был в доме, но этот Мишка явно не в себе. Он постоянно твердил про свиней, что они голодные, что их надо покормить…
– И что теперь делать? Дину зарезали, Ананьева зарезали… Значит, это не Ананьев Дину убил, понимаешь?
– Думаешь, Орешин?
– Да я теперь просто уверена, что это Вадим. Но я же не волшебница. Если он совершил два убийства, как я могу добиться, чтобы его освободили в зале суда? Никак. Это невозможно. Я могу его разве что предупредить, чтобы он бежал куда подальше… Все-таки, если ему помочь, дать денег на пластическую операцию и новые документы, то он хотя бы останется на свободе… Чем гнить в камере… И что самое ужасное, Глаша, я его очень хорошо понимаю. Желание мести очень сильное чувство…
Помнится, Лиза говорила так практически обо всем спектре чувств. Ревность, по ее мнению, не менее сильное чувство. Как и страх. Как и чувство зависти или ненависти.
– Но Ананьев-то здесь при чем? Это Дина не открыла калитку Маше, Дина сделала все, чтобы Маша осталась за воротами… Даже провод звонка перерезала…
– Знаешь, мне кажется, что иногда месть похожа на бешеную голодную собаку, которая разрывает на части и ест все, что попадается ей на глаза… Думаю, он не поверил, что Ананьев ничего не видел и не слышал… Главное для него, что его жена подошла к воротам ананьевской фермы, билась, звонила-стучала-кричала, а ей никто не открыл… А потом, когда на нее набросились собаки, она, я думаю, просто орала, пока не сорвала голос, пока не потеряла сознание… Я уверена, что Вадим каждую ночь видит этот кошмар и жаждет мести… На подсознательном уровне. Ему нужно насытить свое желание мести… Дина с Ананьевым для него сейчас как одно целое…