Одинокий Адам (Сборник)
Шрифт:
Дункан подошел к хижине, толкнул дверь и вошел. Шотвелл, голый до пояса, мылся над тазом.
На плите шипел завтрак. Его готовил пожилой повар — туземец.
Дункан пересек комнату и снял с гвоздя тяжелое ружье. Он щелкнул затвором, проверяя его.
Шотвелл протянул руку за полотенцем.
— Что там происходит? — спросил он.
— Цита забралась на поле.
— Цита?
— Такой зверь, — сказал Дункан — Она сожрала десять грядок вуа.
— Большой зверь, маленький? Каков он собой?
Туземец начал расставлять тарелки для завтрака.
Боже мой, подумал он, что бы я отдал за чашку настоящего кофе.
Шотвелл пододвинул к столу свой стул.
— Вы мне не ответили. Что представляет собой Цита?
— Если б я знал, — ответил Дункан.
— Вы не знаете? Но вы, похоже, хотите на нее охотиться. А как же вы собираетесь охотиться, если не знаете…
— Пойду по следам. То существо, которое я найду там, где следы кончатся, и будет Цитой. Как только мы ее увидим, я узнаю, как она выглядит.
— Мы?
— Туземцы пришлют какого-нибудь следопыта. Некоторые из них в этом отношении дадут сто очков вперед любой собаке.
— Послушайте, Гэвин. Вам от меня одни неудобства, но вы вели себя со мной очень порядочно. Если я могу чем-нибудь помочь, я пошел бы с вами.
— Двое двигаются быстрее, чем трое. И нам надо настигнуть Циту как можно скорее, а то придется соревноваться с ней на выносливость.
— Хорошо. Тогда расскажите мне о Ците.
Дункан положил в тарелку каши и передал кастрюлю Шотвеллу.
— Это особенный зверь. Туземцы ее до смерти боятся. Они рассказывают о ней разные легенды. Например, что ее нельзя убить. Цита — это имя собственное, всегда с большой буквы. Несколько раз замечали, что она появлялась в самых различных районах.
— И никто ее не подстрелил?
— Я об этом не слышал. — Дункан похлопал ладонью по ружью. — Дайте только мне до нее добраться.
Он принялся за кашу, заедая ее вчерашним, кукурузным хлебом. Потом допил темное пойло и передернулся.
— В один прекрасный день я наскребу денег на фунт настоящего кофе, — сказал он — Как вы думаете…
— Перевозка стоит дорого, — ответил Шотвелл. — Я пришлю вам фунт кофе, когда вернусь домой.
— Только не по экспортной цене, — сказал Дункан, — лучше уж я обойдусь без кофе.
Некоторое время они ели в молчании. Наконец Шотвелл сказал:
— Ничего у меня не получается, Дункан. Местные жители охотно разговаривают со мной, но извлечь из этого ничего нельзя.
— Я вас предупреждал. Вы могли бы и не тратить времени понапрасну.
Шотвелл упрямо покачал головой.
— Должен быть ответ. Должно быть логическое объяснение. Легко сказать, что нельзя игнорировать фактор пола, но именно это нужно делать на Лейарде. Легко утверждать, что не может существовать бесполых животных, бесполых рас, бесполой планеты, но здесь мы сталкиваемся именно с этим. Должен же где-то быть ответ на этот вопрос, и я намерен его отыскать.
— Погодите минутку, — прервал его Дункан. — Нечего зря лезть в бутылку. У меня сейчас нет времени слушать вашу лекцию.
— Но меня беспокоит не только отсутствие пола, — продолжал Шотвелл, — хоть это и главное. Весьма загадочны дополнительные ситуации, вытекающие из основной.
— Ничуть не сомневаюсь, — сказал Дункан — Но, будьте любезны…
— Без пола пропадает смысл семьи, без семьи нет основы для племени, а в то же время у местных жителей сложная племенная структура с развитыми табу, регулирующими повседневную жизнь. Где-то должно быть нечто главное, нечто объединяющее их, порождающее систему взаимоотношений, братства.
— Не братства, — усмехнулся Дункан — Даже не сестринства. Следите за своей терминологией. Самым подходящим словом будет бесполство.
Дверь отворилась, и в комнату робко вошел туземец.
— Зиккара сказал, что господин хочет меня видеть, — сказал он, — Я Сипар. Я могу выслеживать всех зверей, кроме крикунов, ходульников, длиннорогов и донованов. Это мои табу.
— Рад слышать, — сказал Дункан, — что у тебя нет табу на Циту.
— Цита! — завопил Сипар. — Зиккара не сказал мне про Циту.
Дункан не обратил на его крик никакого внимания. Он поднялся из-за стола и подошел к большому сундуку, стоявшему у стены. Порывшись в нем, он достал оттуда бинокль, охотничий нож и запасную обойму. Потом он задержался у буфета на кухне и набил кожаный мешочек мукой из банки.
— Это называется рокахомини, — объяснил он Шотвеллу — Ее придумали североамериканские индейцы. Кукурузные зерна поджаривают, а потом толкут. Трудно назвать лакомством, но поддерживает силы.
— Вы рассчитываете уйти надолго?
— Может, придется переночевать в лесу, не знаю. Но я не вернусь, пока ее не схвачу. Не могу себе позволить. А то она за несколько дней пустит меня по миру.
— Счастливой охоты, — сказал Шотвелл. — Я буду оборонять форт.
Дункан обернулся к Сипару:
— Хватит дрожать, пойдем.
Он поднял ружье и повесил за плечо. Ногой толкнул дверь и вышел.
Сипар робко последовал за ним.
Первый раз Дункан выстрелил под вечер того же дня.
Еще утром, часа через два после того, как они покинули ферму, им удалось поднять Циту, залегшую в глубоком овраге. Но выстрелить тогда он не успел. Дункан увидел лишь, как черное пятно мелькнуло и исчезло в кустах.
Весь день они шли по следу. Впереди Сипар, за ним Дункан, осматривавший места, где могла укрыться Цита. Раскаленное от солнца ружье все время было наготове.
Один раз им пришлось задержаться минут на пятнадцать. Огромный донован топтался в зарослях, ревя, он собирался с духом, чтобы напасть. Но, покуражившись с четверть часа, решил вести себя пристойно и ускакал тяжелым галопом.
Дункан глядел ему вслед, задумавшись. Чтобы убить донована, требовалось всадить в него порядочно свинца. А стоило ему пустить в ход ноги, как обнаружилось, что он весьма ловок, несмотря на кажущуюся неуклюжесть. Донованы убили многих людей за те двадцать лет, как люди прибыли на Лейард.