Одиссея Хамида Сарымсакова
Шрифт:
Наконец появился поверенный. Он был, как всегда, невозмутим, но все же Хамид заметил, что он чем-то взволнован.
— Поехали.
— А встреча? — удивленно спросил Хамид.
— Случилось нечто такое... Премьер срочно уезжает. Ему теперь не до встреч, — поверенный едва заметно улыбнулся.
Комментарий повествователя
Визит моего героя к премьер-министру в загородную резиденцию состоялся вечером 4 сентября 1944 г. 5
Советское Информбюро в Оперативной сводке за 8 сентября сообщило: «8 сентября наши войска пересекли румыно-болгарскую границу на участке ДЖУРДЖУ, МАНГАЛИЯ и, продвинувшись вперед от 30 до 65 километров, заняли города РУСЕ (РУЩУК), ТУР-ТУКАЙ, СИЛИСТРА, ДОБРИЧ, город и порт на ЧЕРНОМ море ВАРНА и крупные населенные пункты САРСЫНЛАР, КАРАВЕЛИКИОП, АЛФАТАР, ТОПАЛ, КОЧУМАР, ЧАМУРЛИЯ, БАЛАДЖА. Болгарские войска не решились сопротивляться нашим войскам».
Понятно, что премьеру действительно тогда было не до демонстраций лояльности к Советскому Союзу.
Вернулись в миссию. Вскоре поверенный вновь позвал к себе Хамида. Хитро улыбнувшись, сообщил:
— С вами жаждут встретиться местный патриарх и группа генералов. Но этот номер не пройдет. Поздно спохватились.
А на другой день Хамид узнал о том, что СССР находится в состоянии войны с Болгарией.
Подошел к окну и увидел незабываемую картину: группа демонстрантов с красными знаменами приветствовала представителей Советского государства. Полицейские вроде бы пытались разогнать демонстрантов, но не очень усердствовали, видимо, они сами были непрочь присоединиться к колонне.
7 сентября советская миссия разместилась в трех железнодорожных вагонах. Отдельный вагон для бывших военнопленных. Двинулись к болгаро-турецкой границе. Хамид не отходил от окна — его пленил прекрасный ландшафт земли болгарской. Горы и долины, источающие запах роз, извилистые речушки...
Поезд остановился на границе. Здесь пришлось задержаться, так как выяснилось: болгарские дипломаты, выехавшие из Москвы, еще не добрались до границы, а по правилам надо, чтобы обе группы возвращались на родину одновременно. Наконец двинулись.
И Хамид Сарымсаков оказался в... Турции!
Это было похоже на сказку. Не где-нибудь в заштатном вилайете, а в Стамбуле! Огромный город, раскинувшийся на обоих берегах Босфора. На западном побережье Стамбул в Европе, на восточном — в Азии. Стоит на холмах и вокруг местность холмистая. Сохранились остатки византийских стен, дворцы, цистерны для воды, ипподром. И тут же — минареты, тонкие, устремленные в голубизну небес. Когда-то город этот назывался Константинополем. Русские его называли Царьградом, а в 1453 году турки-сельджуки, сокрушив Восточно-Римскую империю, дали городу имя Истамбул. До 1923 года он был столицей Турции. Теперь столица Турции — Анкара, там
Поэтому дипломатический кортеж, переправившись через пролив Босфор, проследовал в столицу.
Бывших военнопленных разместили в торгпредстве. Каждому — комната. Выдали по пятьдесят лир. Шумный восточный город не мог не вызвать любопытства. Хамид удивился двум вещам: полицейские — регулировщики уличного движения — находились не на проезжей части, а висели над перекрестками в люльках; а он, Хамид, оказывается, понимает немного по-турецки.
Город контрастов. Шикарные особняки и лачуги, великолепные мечети и узкие кривые улочки, пропахшие прогорклым бараньим салом, захламленные нечистотами, целые табуны голодных собак!..
У Хамида после «морских передряг» сильно болела спина, и товарищ из торгпредства дал ему автомашину, чтобы съездить в госпиталь. Шофер Коля, крепыш лет тридцати, был несловоохотлив. Да и Хамиду не хотелось с ним разговаривать. Откормил себе «будку» на заграничных харчах, а люди на фронте кровью умываются. Все же не выдержал, спросил не без яду:
— Небось хорошо тебе здесь живется?
— Не жалуюсь, — отвечал Коля.
— Еще бы! — саркастически улыбнулся Хамид.
— Ты это чо? — вдруг сообразил Коля и побагровел. — Ты думаешь, что я сачок?
— А кто же еще?
— Эх!.. — сокрушенно проговорил Коля. — Тут и без тебя дипломатических инцидентов хватает. А то бы я тебе объяснил что к чему. Сачок!.. Я еще в сорок первом под Сарожей получил две пули в живот. Знаешь, сколько мне кишок вырезали?.. Страшно подумать.
— Под Сарожей?! — обрадованно воскликнул Хамид. — Так ведь я там отрядом морской пехоты командовал. Земляки!
— Когда мы, матушка-пехота, огрызались под Сарожей, вас, морячков, и в помине уже не было.
— Это точно.
— Вот и скажи мне спасибо. Прикрывал тебя.
— Спасибо. И прости, друг.
— Аллах тебя простит.
Они подружились, два фронтовика.
Наконец настал день отъезда на Родину. С трепетом садился Хамид в вагон. Еще немного — и он на Родине!.. Скорей бы... Скорей!
И вновь Хамид не отходил от окна. Ведь он собственными глазами видел исторические места. Вот Эрзерум. Здесь, кажется, Пушкин самовольно поскакал в конную атаку, с пикой наперевес?.. А может, это произошло под Карсом?.. Вот и Карс...
И дипломаты, и матросы, и летчики были взволнованы. Вот он, Ленинакан, рукой подать. Наша, родная земля. И лишь скуластый душегуб угрюмо озирался по сторонам. Но за ним надежно присматривали и матросы и летчики.
Советские пограничники деловито произвели досмотр. Хамиду хотелось каждого из них обнять, расцеловать, как родного брата. Но он сдержался.
Очутившись на нашей стороне, взял горсть сухой, желтоватой земли и, стесняясь своего чувства, украдкой поцеловал.
Родина... Милая Родина!..