Одиссея Хамида Сарымсакова
Шрифт:
Прорвавшиеся из железного кольца, в том числе и я, сутки шли по болотам, добрались до села Велико-Селецк. Здесь тоже было много военного и гражданского люду. Мы с группой товарищей зашли в хату местного жителя Степаненко Ивана Даниловича. Из-за тесноты спали сидя. Раненая моя нога совсем отказывалась служить.
Утром в село ворвались гитлеровцы на танках. Многих наших взяли в плен, так как люди были почти безоружны и обессилели. Я же, находясь в возбужденном состоянии, решил умереть на родной земле, но в плен не сдаваться. Сам не сознавая последствий своей просьбы, попросил хозяина дома Степаненко И. Д. закопать меня в огороде. Он же повел меня в огород н. раздвинув листья тыкв, указал на горловину
Фашистов в селе уже не было, и я вновь заковылял на Восток. Шел по ночам. Оврагами и лесами добрался до села Тырны Луховицкого района. Раненая моя нога сильно распухла, стала дурно пахнуть. Но в этом селе оказался попавший в окружение армейский госпиталь. Врачи сделали все необходимое, чтобы я выжил.
Лежали мы, раненые, в сарае навалом, кормились с полей кукурузой и картофелем, собираемыми самими ранеными, которые могли передвигаться. Чем могли подкармливали нас и жители. Мне помогала семья Василия Грицая.
Однако и в это село нагрянули фашисты. Меня и еще несколько человек схватили и отправили в лагерь в г. Лохвица. На другой день, по моей просьбе, товарищи засыпали меня убираемым в завале мусором и вывезли из лагеря. Но в селе Развилки при облаве меня схватили полицаи на квартире гражданина Лэсик, сказали, что отправят на работу в Германию. Повезли в Лубны. Но я и оттуда бежал с двумя парнями. За городом мы расстались. Парни пошли по домам, а я — вновь захотел пробиться к своим.
Шел по-прежнему ночами. И вдруг в степи непроглядной ночью у меня начался приступ аппендицита. Превозмогая страшную боль и жжение в животе, дополз до шляха, где меня подобрали неизвестные мне люди и привезли на телеге в г. Лубны. Там врач, фамилии которого я, к сожалению, не знаю, сделал мне операцию, а затем переправил уже в знакомое мне село Велико-Селецк Оржицкого района. Там меня приютила пожилая женщина Панченко Пелагея Свиридовна. Ее брат и другие родственники, как я вскоре узнал, были в партизанах. Я же пока для партизан был бы только обузой — с незажившей раной на ноге и ослабленный аппендицитом. Но помогал, как мог. Чинил сельчанам обувь, а полученные продукты передавал приходившим к Пелагее Свиридовне партизанским связным.
Вдруг известие: людей будут угонять в Германию. В порыве отчаяния я схватил топор, решив отрубить себе левую, раненую ногу. Взял, ничего не говоря, у соседа, моего еще давешнего спасителя, Степаненко И. Д., топор, зашел в клуню и ударил по ноге. Но в последний миг дрогнул и отрубил лишь большой палец на ноге.
Томительно тянулись дни в фашистской неволе. Наконец пришли наши войска. После надлежащей спецпроверки меня направили в действующую армию. Был командиром отделения, а затем, в звании старшего сержанта, командовал взводом пешей разведки. За успешное выполнение боевых заданий меня наградили орденом «Красная Звезда».
Но вот однажды, после неудачного боя, я оказался с замполитом роты в тылу врага. Наблюдая за дорогой, мы увидели троих немцев, ехавших верхом и двоих на телеге, загруженной стереотрубами, телефонными аппаратами и другой техникой. Телега шла впереди. Я выскочил из кустов и обезоружил обозников (у них были только финки). А верховые немцы, к которым бросился замполит, открыли по нему огонь. Верховых мы истребили, но я был ранен разрывной пулей. Линии фронта (сплошной) здесь не было, и мы, захватив повозку с трофеями и двоих обозников, выбрались к своим наступающим частям. Мне сделали первичную операцию и отправили в г. Кировабад (Азербайджанская ССР), где я лечился в госпитале несколько месяцев. Поскольку из немецкого тыла я вышел не к своей части, а оказался в другой, после излечения я вновь прошел проверку. Все подтвердилось, и меня, как тяжелого инвалида, демобилизовали...» [27]
27
Ныне
Всякий раз, перечитывая письмо Сергея Петровича, я испытываю щемящее чувство сострадания к этому чернорабочему войны и глубокое уважение к стойкости его духа. И передо мною возникает как бы обобщенный образ Советского Солдата — пламенного патриота, несгибаемого бойца, который, несмотря на все невзгоды, страдания, раны, до конца выполнил свой солдатский долг.
Сергей Петрович не дошел до Берлина. Но он и такие, как он, внесли свой вклад в дело разгрома фашизма и могут с чистой совестью сказать:
— Мы тоже водружали Знамя Победы над Рейхстагом!
Вот такой замечательный «незаметный солдат» и отправился в Ташкент, чтобы успокоить мать Хамида Сарымсакова. Но об этом позже.
СВЕТ И ТЕНИ.
(Окончание)
…В начале декабря 1944 года начальник «Зала ожидания» вызвал к себе Хамида.
— С вами все в порядке. Поздравляю, — человек суровый и сдержанный, начальник все же не выдержал, улыбнулся.
— Значит, снова можно воевать! — воскликнул Хамид, задыхаясь от счастья.
Тут начальник, хмыкнув, спустил парня «с небес на землю» в буквальном и переносном смысле.
— Поедете на формирование. В пехоте пока придется повоевать.
— Как... в пехоте? — опешил Хамид. — Я же пикировщик, штурман!
— В армии приказы не обсуждаются, а выполняются.
— Есть! — по-флотски ответил Хамид.
На другой день группа в двенадцать человек, все офицеры, под командой самого старшего по званию — майора — отправилась в шахтерский город на Украине С.
Хамиду было и радостно (все-таки на фронт!) и досадно: он же летчик, зачем в пехоту? Ну, если нужно с воспитательной целью подтянуть, пусть бы отправили воздушным стрелком на Ил-2. Мера проверенная. А то — пехота...
... В месте формирования под городом С. прибывших приняли по-братски. Устроили славную баню, постригли. Обмундирование выдали солдатское, но на ноги — не ботинки с обмотками, а сапоги-кирзачи. Погоны офицерские, но без звездочек. Это было накануне Нового, 1945 года. В январе был сформирован 27-й Отдельный штурмовой батальон.
Комментарий повествователя
Хамид Сарымсаков поехал, «куда послали» и с честью выполнил свой воинский долг, долг патриота. О его дальнейших странствиях расскажу чуть позже. А сейчас хочу привести еще один интересный документ.
НКО — СССР
27-й Отд Штурм.
Батальон
10 февр. 1945 г.
№ 258
СПРАВКА
Выдана настоящая Сарымсакову Хамиду Газиэоаичу в том, что он после гос. проверки прошел 27-й отд. штурмовой батальон с 1 января по 10 февраля с участием в боях против немецких захватчиков в районе Будапешта с 2 февраля по 10 февраля и после ранения как показавший себя храбрым и преданным Советской Родине восстанавливается в офицерских правах с прежн. воен. званием ЛЕЙТЕНАНТ...
Командир 27-й О.Ш.В.
гв. подполковник КОЛПАШЕЕВ
Начальник штаба
гв. капитан УДОВИЧЕНКО