Одиссея креативной королевы
Шрифт:
– Ну, наконец-то! – прозвучал рассерженный голос Чанди Кестенвэл, - Ты где?
– Э-э… - задумалась Джил, - …А где я?
– В каюте, - невозмутимо сообщил Омбак.
– Это чертовски ценная информация!
– язвительно ответила она.
– Мы, - включился Оранг, - стоим на якоре у острова Паган, если ты про место.
– Вот теперь ясно. Огромное спасибо! Алло, Чанди, я на острове Паган.
– Алло, Джил, ты сказала Паган? Это где, черт побери?
– Это, - подсказал Омбак, - в Марианской гряде, триста кило на норд от Сайпана.
– Что за два мужика рядом с тобой? – послышалось из коммуникатора.
– Это вулканологи, - ответила Джил, - они говорят: триста километров от Сайпана.
Наступила короткая пауза, а потом снова голос Чанди из коммуникатора:
– Слушай, это же тысяча километров к норд-ост от Палау. Как ты туда попала?
– Просто, на самолете. Мы полетели смотреть вулкан. Что в этом странного?
– Слушай, Джил, давай ты повторишь эту фразу своему дяде.
– Что? При чем тут дядя Джонатан?
– Черт побери, Джил! Он звонил мне, шумно дыша в трубку, и убеждая, что ты пропала, исчезла, дематериализовалась, не была ночью в отеле, а твой телефон не отвечает!
– Но, Чанди, ведь мой телефон отвечает! Ты по нему звонишь, не так ли?
– Да, черт побери! Но я звоню по wiki-tiki через сеть OYO, а у твоего дяди британский аппарат, в котором программа, маркирующая OYO как инфо-пиратский канал. А сети, сертифицированные для этого аппарата, видимо, недоступны там, куда ты забралась.
– О, черт-черт! Чанди, ты права, извини-извини. Ты самая лучшая подружка в мире. Я ужасно виновата, но давай, ты звякнешь дяде Джонатану и как-нибудь успокоишь его. Просто ужас, что будет, если он позвонит в Лондон моему папе. Я так тебя прошу…
– …Не тараторь и слушай, - строго перебила Чанди, - твой дядя уже едет в паб, где мы завтракаем с Бокассой. Черт побери! Нам было так хорошо, а он притащится, и…
– Чанди! Не говори так! Дядя Джонатан хороший, только немного зануда, но это...
– …Не тараторь! У тебя примерно пять минут на то, чтобы оказаться там, где ты можешь включить видеосвязь без риска, что в объектив попадут твои мужики, или иные признаки оргии, в которой ты участвовала. Пусть все будет похоже на экскурсию - договорились?
…
Тем временем, Джонатан Конгрейв на отельном такси (раритетной марки «Hindustan Ambassador») пересекал Бабелдаоб с востока на юго-запад. Две трети этой дороги - до Международного аэропорта были уже знакомы лорду. Смотреть почти нечего: по обе стороны шоссе обзор закрывали низкорослые густые джунгли. Навстречу попадались преимущественно угловатые багги-ретро, или легкие двух- и трех- колесные машинки, оседланные молодыми людьми смешанных рас, одетыми во что-то ярко пестрое, или в армейский тропический камуфляж. Небо преподнесло пару неожиданностей. Сначала поперек шоссе проплыл ярко-красный сферический дирижабль, тащивший на подвесе штабель бамбуковых бревен. А позже (уже недалеко от аэропорта) на высоте птичьего полета вдруг возникли два сине-зеленых объекта, похожие на инопланетные летающие тарелки, стремительно начертили несколько петель в воздухе, и исчезли, проскочив на малой высоте в складках местности. Водителя-индуса это ничуть не смутило – похоже, подобный маловысотный пилотаж был здесь в порядке вещей.
Дальше, после аэропорта, дорога повернула на запад к океану, и выскочила на длинный (более километра) многопролетный мост, брошенный через мелкие островки к Ореору. Панорама, открывшаяся с моста, напоминала ярчайше расцвеченные гравюры Эшера из серии «невозможная архитектура», воплощенные в реальности. Эти объекты, будто не признавали различия моря и суши: многие из них стояли на воде, а некоторые частично располагались под водой. По акватории скользили кислотно-яркие парусники каких-то футуристических моделей, а левее моста виднелось гигантское бурое пятно – вроде бы круглый плавучий остров, над которым повисли несколько дирижаблей-сфер. Все это проскочило мимо за пару минут - а впереди уже прорисовывалось что-то совершенно непонятное: будто от берега Ореора вдоль дороги началась другая историческая эпоха. Маленькие средневековые замки, над башнями которых трепетали на ветру вымпелы с геральдическими эмблемами. Кое-где, между замками над дорогой были переброшены арочные мостики, будто из дикого камня (хотя, вероятнее подделка)... Внезапно замки сменились угловатыми геометрически-четкими английскими виллами эпохи Тюдоров. Этакий прыжок во времени от Вильгельма Завоевателя к Вильяму Шекспиру.
…Только лорд подумал про Шекспира, как такси остановилось на углу у перекрестка.
– Приехали, сэр, - пояснил шофер-индус, - это Централ-сквер. Вот там театр Шекспира, а здесь паб «Свинья и свисток», как вы заказывали.
– Э-э… - протянул Конгрейв, глядя на белый в черную клеточку 3-ярусный 100-футовый амфитеатр, с квадратным портиком под двускатной крышей цвета «мокрый асфальт». В точности театр «Глобус», созданный Шекспиром и партнерами в начале XVII века.
– С вас шесть фунтов и сорок сантимов, сэр, - продолжил шофер, - прикажете счет?
– Э-э… Да… - растеряно отозвался лорд, не глядя подписал счет, вышел из машины, и оказался перед фасадом очередной виллы тюдоровского стиля. Каменная стена, которая становится треугольной над нулевым этажом, и формирует еще два этажа мансарды. Из фасада над воротами выпирает внушительная деревянная коробка зала-балкона. К ней, вопреки классике, ведет отдельная лесенка с улицы. И вывеска: «Свинья и свисток»…
…Джонатан Конгрейв постоял перед лесенкой, вспомнил фразу о Меганезии, недавно увиденную в выпуске «The Times» с субботней аналитикой: «Страна-монстр, где время сошло с ума, и повернуло даже не просто вспять, а куда-то назад и вбок, в псевдо-эпос неоязыческого фэнтези. Реальная история отменена, все достижения культуры и права перечеркнуты, а первобытный шаманизм соседствует с атомными торпедами»… Лорд посмотрел еще раз на шекспировский театр «Глобус», потом глянул на запад, где через полтора километра Мэйн-стрит упиралась в разрушенный старый порт, теперь ставший северокорейской стройкой. Там, за сетчатой оградой, уже стоял полностью собранный каркас будущего 20-этажного отеля «Dwangdeon» (Свет зари) - приближенной копии знаменитой кйонджуйской пагоды Hwangnyongsa (VII века).
«…Время сошло с ума», - пробормотал Конгрейв себе под нос, после чего решительно поднялся по лесенке, толкнул будто бы классическую дубовую дверь (оказавшуюся на проверку неожиданно легкой), и вошел в зал, выдержанный в стиле английского паба.
Девушка (кажется этническая валлийка) с овально-округлым лицом, прямыми слегка встрепанными волосами, и крепкой фигуркой, одетая в алую рубашку с закатанными рукавами и в линялые синие джинсы, вышла из-за стойки, и поинтересовалась: