Одиссея Талбота
Шрифт:
Тони догнал Кэтрин у самого входа в парк. Он проследовал за ней по траве на тропинку, ведущую к вершине холма, располагавшегося в центре лесистого массива. Они начали подъем на холм. Абрамс почувствовал, что под кобурой у него стало мокро от пота, кожаные лямки больно ерзали по спине и плечам. Он попытался представить себе, как именно произойдет эта их встреча с Торпом. Питер, видимо, прибегнет к своей любимой тактике – обставит их гибель как несчастный случай.
Абрамс поднял голову. Кэтрин стояла на вершине холма, ее силуэт четко прорисовывался на фоне ясного голубого
Никого.
– Кажется, мы одни, – сказал он.
Кэтрин кивнула, учащенно дыша. Она оглянулась и осмотрела другие склоны.
– Мы прибыли рановато… Подождем десять минут…
– Хорошо.
На севере раскинулась нью-йоркская бухта и виднелись статуя Свободы и небоскребы Нижнего Манхэттена, которые словно вырастали из воды. Тони покосился на Кэтрин. Волосы у нее спутались, по лицу струился пот, приоткрытым ртом она жадно ловила воздух.
– Вы очень красивая, – сказал Абрамс.
Кэтрин засмеялась и шутливо шлепнула его по мокрому пятну на груди.
– Вы тоже выглядите очень привлекательно.
Они медленно зашагали по круговой тропинке, обвивавшей вершину холма.
– Ну и беспорядок здесь, – заметила Кэтрин.
Действительно, парк представлял собой довольно жалкое зрелище: кругом валялись битые бутылки, стояли неработающие питьевые фонтанчики и разбитые мусорницы, повсюду виднелись собачьи экскременты. Деревья были неухоженными. В огромном изобилии были представлены самые немыслимые надписи, покрывавшие, казалось, каждый дюйм заборов, строений и скамеек. Тони подумал, что так, наверное, выглядели римские парки после того, как империя пала под натиском варваров.
Кэтрин, казалось, прочла его мысли.
– Этот парк надо как следует почистить. Ему необходима хорошая полицейская защита. Всю эту работу нужно поставить под надлежащий контроль.
Абрамс посмотрел на нее. Снова эта непонятная, неискренняя манера выражаться, и этот парк – всего лишь пример.
– Может быть, – ответил Тони. – Но нынешнее состояние парка отражает состояние души окружающих микрорайонов. Они живут своей жизнью, не допуская вмешательства в нее государства. А абсолютная свобода иногда близка к анархии.
– Я думаю, что закон и порядок здесь не помешали бы.
– Какой закон? И какой порядок? Фашисты и коммунисты имеют общую черту: они хотят всех загнать в аккуратные одинаковые стойла. А я не хочу в стойло.
Кэтрин улыбнулась:
– Ну хорошо, не нужно больше политики. Вы готовы бежать дальше?
– Нет. Давайте чуть пройдемся.
Она начала спускаться с холма.
– Я приведу вас в форму еще до конца лета.
Абрамс сбоку посмотрел на нее долгим взглядом, но ничего не сказал. Некоторое время они шли молча, затем Кэтрин проговорила:
– Следующая точка, где нас может ждать Питер, – это
Они двигались на юг по узкой асфальтовой дорожке, шедшей параллельно береговой линии. С залива потянул крепкий ветер, волны закурчавились барашками.
Кэтрин, будто продолжая только что прерванный разговор, произнесла:
– Я имею в виду, что твердых доказательств у нас нет. А те моменты, что нам известны, окажется легко объяснить тем фактом, что он работает в ЦРУ. А ваши предположения могут иметь под собой и субъективные основания.
– Мои предположения основываются на пятнадцатилетнем опыте работы в полиции, – возразил Абрамс. – Вы и ваши друзья попросили меня найти похитителя или убийцу Рандольфа Карбури. Думаю, я это сделал. А теперь я просто пытаюсь остаться в живых.
Тони посмотрел в сторону залива. Несколько частных катеров курсировали недалеко от берега, вертолет над головой совершал очередной круг. Абрамс махнул в сторону парашютной вышки, торчавшей над Кони-Айлендом.
– В детстве я проводил там в тире долгие часы. Мне так нравилось сбивать этих маленьких игрушечных уток, которые плыли чередой в небольшом искусственном водоемчике.
– Держу пари, местные девчонки бросались на вас каждый раз, когда вы выигрывали очередную куклу.
– Я пугал их ружьем, чтобы отогнать от себя. Но не об этом речь. Когда я вырос и поступил в полицию, меня направили на задание в качестве живца. Я одевался и гримировался под пожилого человека. В мою задачу входило привлекать к себе внимание грабителей. Я бродил по паркам в районе Кони-Айленда, словно подсадная утка. Это противная работа. Но благодарная. Я ввел в заблуждение многих грабителей. Только в отличие от тех маленьких уточек, которые падали под ударами пуль из моего духового ружья, я не падал перед бандитами. Я доставал свой револьвер.
– И вот теперь вы снова в роли подсадной утки… Думаю, это неприятное ощущение.
– Да уж… Послушайте, что я хочу вам сказать. У охотников есть пять основных приемов: приманивание, ловля капканами, облава, загон и подсадка. Их выбор зависит от того, в какое время и где проводится охота. Если вы охотитесь на человека, то можете использовать все эти приемы в любом сочетании в любое время года и в любом месте. Но при этом необходимо учитывать, что объект вашей охоты может прикидываться кем угодно, в том числе и другом. Он может приветливо похлопать вас по плечу или попросить сигарету. Вы же должны сознавать, что в любую секунду он способен напасть на вас и что на принятие окончательного решения у вас окажется всего доля секунды. Промедление будет смерти подобно.
– А если вы нанесете удар человеку, который действительно всего лишь попросил у вас сигарету?
– На то у вас и бывает доля секунды, чтобы принять правильное решение.
Некоторое время они продолжали идти вдоль берега. Кэтрин наконец сказала:
– Вы сложный человек. Жесткий и нежный, мудрый и наивный, разбирающийся в политике и аполитичный, образованный и далекий от интеллектуальности, обязательный и недисциплинированный.
– В жизни я играл много ролей.
– Так какой же он, Тони Абрамс?