Одиссея "Варяга"
Шрифт:
– Довольно! Что вы себе позволяете!?
– сорвался на крик генерал свиты его величества, которому в первый раз за всю его сознательную жизнь намекал о его ориентации кто - то, не принадлежащий к "его кругу".
– Все, что мне заблагорассудится, - поднявшись с кресла взял соперника за воротник и притянул к себе поближе на порядок более мускулистый и на десяток лет более молодой Банщиков, - третьим, и кстати, наиболее устраивающим МЕНЯ вариантом, является дуэль. После чего Ольга станет вдовой, избавленной от необходимости терпеть ваше существование на этом свете. Выбор за вами, но вы можете выбирать только из трех вышеизложенных вариантов. Через неделю я подаю на вас в долговой суд, как на просрочившего уже второй платеж. Это я называю - "сделать предложение, от которого вы НЕ МОЖЕТЕ отказаться". Честь имею.
С этими словами Вадик слегка оттолкнул обалдевшего от столь бесцеремонного обращения князя, отчего тот с плюхом приземлился в кожаное кресло. Бросив на стол отдельного кабинета ресторана "Максим" пятирублевую купюру, доктор направился к ожидающему его извозчику. Жизнь продолжала радовать молодого доктора, вернее недоучившегося студента, волею судеб ставшего завсегдатаем великосветских салонов, постоянным собеседником и доверенным советником Императора Всероссийского.
Вопрос с разводом Ольги можно было считать решенным, она и так разошлась с мужем в 1916 году ради любимого человека, так что он просто немного ускорил события. Тогда, в его мире, Николай настоял на семилетней отсрочке. Сейчас и здесь - Никки, узнав, что отсрочка ни к чему кроме нервного срыва у Ольги не привела, и заваленный Вадиком черным пиаром на князя, дал добро на немедленный развод. Хотя, конечно, главным моментом в решении Николая, несомненно стало то, что он к тому моменту уже искренне испытывая к Банщикову дружеские чувства, не желал расстраивать личного счастья сестры.
Жизнь продолжала радовать доктора еще пару часов, пока он не приехал в свою импровизированную лабораторию, под которую была переоборудована одна из залов Елагина дворца. Хотя эксперименты по переливанию и отделению плазмы под руководством Ивана Петровича Павлова шли успешно, (того самого Павлова, временно оставившего собачек без присмотра, и переведенного в Институт крови из Института экспериментальной медицины, о чем Вадик ездил лично договариваться к основавшему его Александру Петровичу Ольденбургскому, которому в итоге при содействии Банщикова была обещена императором поддержка в развитии саноторно-курортного проекта на Кавказе), проблем на медицинском фронте хватало. С порога его огорошили новостью - мышки, на которых велись эксперименты по отработка антибиотика на базе анилиновых красителей, в очередной раз отбросили копыта. Вернее - заменяющие их когтистые лапки.
Это была уже пятая партия, и пока единственным прогрессом было то, что они дохли не мгновенно, а спустя двое суток. Но - дохли стабильно все, без исключений. Громко выматерившись доктор Вадик снова засел за перепроверку технологических процедур, пытаясь понять, где именно он делает ошибку. Ему все сильнее казалось, что проблема лежит в недостаточной чистоте исходного продукта, но как именно отсепарировать все примеси из исходного красителя, основываясь только на технологиях начала века... А стрептоцид, обещавший быть золотым дном, нужен был уже вчера. Его массовые клинические испытания проще всего было бы устроить до конца Русско-Японской войны. Засидевшись за экспериментами (вроде медленная дистилляция раствора могла удалить большинство примесей, по крайней мере более летучие и тяжелые соединения, эх - полцарства за хромотограф!) Вадик несколько пропустил время выезда на еженедельный обед с Питерским банковским сообществом. Пропускать эту встречу было нельзя, экипаж уже был подан и ждал у подъезда.
– Голубчик, принеси, пожалуйста, из кареты букет роз, - обратился Вадик к дворецкому, пробегая мимо него в ванну, ехать к серьезным людям ТАК воняя химикатами, было решительно невозможно, - он там под задним сидением. И поставь в воду, очевидно в Зимний мне сегодня уже не попасть, а без воды - до завтра наверняка завянет.
Розы были куплены для Ольги, он просто не смог проехать мимо нежно розового шара выглядывающего из окна голландской цветочной лавки на Невском. Их цвет почему то настолько явственно и болезненно вызвал у него ассоциацию с княжной, что он, не раздумывая и не торгуясь, заплатил за две дюжины розовой прелести. Он намеревался сделать любимой женщине столь не одобряемый ею ("ВадИк, - почему то с ударением на второй слог, всегда отчитывала она его в таких случаях, - ты меня отчаянно компрометируешь, душа моя. Не смей этого больше делать, ни смей, слышишь?". Но при этом так радостно зарывалась с головой в букет или рассматривала каждую безделушку такими глазами... Ей было абсолютно непривычно, но явно приятно получать подарки не как княжне, а как любимой женщине...) сюрприз, но... Мышки сдохли, и Вадик снова, в который раз, азартно с головой залез в эксперименты, забыв о времени, более важных банковских делах и даже о ней. Все же где - то там, под маской морского волка - доктора и прожженного придворного интригана, жил обычный мальчишка студент.
Грохот взрыва и упругая взрывная волна дошли до дворцовой ванны в момент, когда Вадик, только-только открывал кран горячей воды в душе. Накинув банный халат прямо на голое тело, Вадик вылетел на улицу. Позже, вечером, пытаясь проанализировать события этого длинного дня, в который он, по чистой случайности, пережил первое, но далеко не последнее покушение, он никак не мог понять одного. Ну, за каким хреном его вообще понесло на улицу, к месту взрыва? Туда, где все еще кисло воняло взрывчаткой, где кто-то в голос орал, что-то горело, и не факт, что не поджидал его еще один "бомбист"? Да еще и практически голым, ну куда было так торопиться?? Только после третьего бокала коньяка, прижимая к себе все еще дрожащую от страха княгиню (прослышав о взрыве, она материализовалась во дворце через невозможные для транспорта начала века полтора часа, и долго убеждала Вадика, что "она во всем виновата, и на ней висит рок, смертельный для каждого полюбившего ее") он понял. В нем сработал рефлекс военного врача. Если что-то, где-то взорвалось, и там орут от боли раненые, то когда все нормальные люди бегут ОТ взрыва, его ноги сами, без вмешательства головы, несут прямо к его эпицентру...
Среди дымящихся обломков экипажа, лежало два изуродованных тела. Кучер погиб прямо на козлах, а дворецкий, нашедший розы и успевший вытащить их из-под кожаного сиденья, сейчас лежал в саване из нежно-розовых лепестков. Помощь им уже не требовалась. Зато пятеро случайных прохожих и пара солдат караула пострадали от осколков адской машины и щепок кареты. Неподалеку еще двое солдат и матрос (легкораненый еще при прорыве из Чемульпо кочегар с "Варяга", который сопровождал доктора Банщикова еще в его вояже на катере, и добравшийся с ним аж до самого Петербурга, где Вадик упросил командование Гвардейского экипажа оставить его у себя, в качестве ординарца и посыльного), несшие караул у ворот дворца, крутили руки вырывающегося человека, который весело орал что-то непотребное. Решив, что истерика подождет, Вадик для начала наложил жгут (единственной подходящей веревкой, бывшей под рукой, оказался пояс халата, так что вид полуголого доктора, спасающего жителей Питера от "бомбистов", потом долго еще был темой салонных анекдотов) на оторванную руку господина средних лет, не дав тому истечь кровью. Второй он проверил лежащую рядом с ним даму - без сознания, сотрясения мозга вроде нет, видимых ран и повреждений серьезнее пару ссадин тоже нет, скорее всего обморок или легкая контузия. Перевязывая проникающую рану на боку пробегавшего на свою беду мимо мальчишки посыльного, прикидывая насколько тому повредило легкое, и как избежать пневмоторакса, Вадик, наконец, расслышал, что именно орал удерживаемый солдатами и подоспевшим городовым "сумасшедший":
– Смерть тиранам! Ну что, сатрап царский, кто теперь властитель дум Николашки? Не желаете теперь мне в нос съездить, господин доктор с "Варяга"? У нас на каждого из вас по бомбе или пуле найдется!
Так как раны остальных пострадавших напрямую не угрожали жизни, Вадик решил посмотреть, кто же это столь горластый. В кричавшем он с удивлением узнал Яшу-агитатора с кронштадского завода.
– Господин Яков Б... Бельский, Бульский или Блядский, как вас там?? Так это что, выходит, сука, это все ТЫ натворил?
– искренне изумился Вадик, увидев человека, к которому лично он никаких отрицательных чувств не питал, и который почему-то пытался его убить, - но почему?
– Бельгенский, - оторопело поправил доктора бомбист, шокированный чудесным воскрешением объекта покушения, - но я же видел, как ты садился в карету! Ты же к банкирам должен был ехать, полчаса тому... Но как, почему ты живой?!
– В карету лез мой дворецкий, я попросил его кое-что оттуда мне принести. Так что ты, падла, угробил двух ни в чем не повинных людей, - начал заводиться Вадик, до которого, наконец, дошло, что его только что чуть не убили, и это явно не случайность, и не инициатива одного человека, а спланированное покушение, - А вот кто тебя послал меня убить, зачем, и главное - кто тебе, гаду, рассказал о моем расписании, это ты сейчас у меня в лаборатории расскажешь. Ребята, тащите-ка этого на второй этаж, где лаборатория знаете? Ну, мышей туда позавчера заносил не ты ли?